Дело о пропаганде в империи. Дело о пропаганде в империи Обвиняемыми на процессе 193 х были участники

"ПРОЦЕСС 193-х"

"Большой процесс", - суд над участниками "хождения в народ" в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 18 окт. 1877 - 23 янв. 1878. Наиболее крупный политич. процесс в царской России. Гл. обвиняемые: И. Н. Мышкин, Д. М. Рогачев, П. И. Войнаральский, С. P. Ковалик. По процессу судились также А. И. Желябов, C. Перовская, Н. А. Морозов, М. П. Сажин, М. Ф. Грачевский, Л. Э. Шишко, М. Д. Муравский, Ф. В. Волховский, Л. А. Тихомиров, А. В. Якимова, М. В. Ланганс и др. Среди подсудимых было 38 женщин. Число арестованных по делу 193-х превышало 4 тыс. Многие из них отбыли неск. лет предварит. одиночного заключения. К началу процесса 97 чел. умерли или сошли с ума. Подсудимые были участниками не менее 30 разных (гл. обр. пропагандистских) кружков. Однако почти все они (177 чел.) обвинялись в орг-ции единого "преступного сообщества" с целью гос. переворота и "перерезания всех чиновников и зажиточных людей". Т. к. "Процесс 50-ти", к-рый готовился одновременно, но прошел раньше, не дал властям желаемых результатов, гласность и публичность на "П. 193-х" были ограничены. Чтобы облегчить расправу над подсудимыми, суд разбил их на 17 групп для раздельного разбирательства дела. В ответ 120 подсудимых бойкотировали суд. Центр. событием "П. 193-х" была речь Мышкина, к-рый обосновал революц. программу народников и заклеймил позором царский суд, приравняв его к публичному дому. Защита на "П. 193-х" была блестящей по составу (В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Г. В. Бардовский, А. Л. Боровиковский, В. Н. Герард, Е. И. Утин, А. А. Ольхин и др.) и солидарной с подсудимыми. Для поддержки обвинения были вызваны 472 свидетеля. Не в силах доказать заданное обвинение суд вынес приговор, очень мягкий сравнительно с тем, на к-рый рассчитывало пр-во: из 190 подсудимых (3 умерли во время суда) 90 были оправданы и лишь 28 приговорены к каторге. Однако Александр II санкционировал адм. высылку для 80 чел. из оправданных судом. Перед отправкой на каторгу и в ссылку 24 героя "П. 193-х" передали на волю "Завещание" с революц. призывом.

"П. 193-х" дал сильный толчок освободит. движению в России. "Завещание" осужденных, речь Мышкина, отчеты о заседаниях суда стали оружием революц. агитации. Наряду с др. суд. процессами 1877-78 "П. 193-х" ускорил переход народников от анархистского аполитизма к политич. борьбе с самодержавием. Мат-лы процесса (гл. обр. речь Мышкина) обошли мировую печать и впервые возбудили интерес и симпатии широкой международной общественности к рус. освободительному движению.

Список подсудимых и приговор в окончат. форме: Аверкиева (Прушакевич) Е. И. (1850 - после 1904) - ссылка в Сибирь; Аитов Д. А. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Александров П. Э. (?) - оправдан; Александровский А. А. (род. 1851) - оправдан; Алексеева О. Г. (1850-1918) - оправдана; Андреева А. В. (род. 1849) - оправдана; Аносов Н. М. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Ареопагитский И. И. (?) - оправдан; Аронзон С. Л. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Артамонов А. К. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Барков Н. М. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Бенецкий В. А. (?) - оправдан; Биткин Н. P. (род. 1852) - оправдан; Блавдзевич И. П. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Блавдзевич К. П. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Бодяжин Р. А. (?) - оправдан; Божко-Божинский Г. Г. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Бородулин Д. А. (род. 1855) - оправдан; Брешко-Брешковская Е. К. (1844-1934) - 5 лет каторги; Ваховская В. И. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Введенский Н. Е. (1852-1922) - оправдан; Веревочкина М. И. (род. 1853) - оправдана; Виддинов А. И. (род. 1852) - оправдан; Виноградов С. И. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Войнаральская Н. П. (род. 1853) - оправдана; Войнаральский П. И. - 10 лет каторги; Волкенштейн А. А. (1852 - после 1902) - оправдан; Волховский Ф. В. - ссылка в Сибирь; Воскресенский П. П. (род. 1852) - оправдан; Гауэнштейн И. И. (род. 1847) - засчитано предварит. заключение; Гвоздев М. Г. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Гейштор М. Э. (род. 1855) - оправдана; Глушков И. И. (1849-1891) - оправдан; Глушков Н. И. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Говорухо-Отрок Ю. Н. (1852-96) - засчитано предварит. заключение; Голиков Л. И. (род. 1851) - оправдан; Головин А. А. (1853-1919) - засчитано предварит. заключение; Голоушев С. С. (1855-1920) - засчитано предварит. заключение; Горинович Н. Е. (род. 1855) - освобожден от наказания; Городецкая В. Н. (род. 1858) - оправдана; Городецкий Л. С. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Грацианов Н. А. (1855-1913) - оправдан; Грачевский М. Ф. - засчитано предварит. заключение; Гриценков М. А. (род. 1857) - засчитано предварит. заключение; Данилов В. А. (1851-1916) - засчитано предварит. заключение; Дегтярев С. Н. (?) - оправдан; Дическуло Л. А. (1847-89) - оправдан; Добров И. И. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Добровольский И. И. (1848 - после 1934) - 9 лет каторги; Дробыш-Дробышевский А. А. (1856-1920) - засчитано предварит. заключение; Духовской М. А. (род. 1852) - оправдан; Емельянов Е. Е. (род. 1842) - оправдан; Емельянов Н. И. (1852-1904) - ссылка в Сибирь; Ермолаева E. P. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Жебунев В. А. (1847-1915) - оправдан; Жебунев С. А. (1849-1924) - ссылка в Сибирь; Желябов А. И. - оправдан; Жилинская О. И. (род. 1840) - оправдана; Жилинский Н. П. (1835-77) - умер во время суда; Завадская E. P. (1852-83) - оправдана; Зарубаев С. П. (род. 1848) - ссылка в Сибирь; Заруднева Л. Т. (род. 1856) - оправдана; Знаменский А. Е. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Иванова С. А. (1856-1927) - ссылка; Кадьян А. А. (1849-1917) - оправдан; Каменьский Э. Ю. (род. 1843) - засчитано предварит. заключение; Кац M. H. (1853-84) - засчитано предварит. заключение; Квятковский Т. А. (род. 1852) - 9 лет каторги; Кириллов И. С. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Князевский П. Е. (род. 1852) - оправдан; Ковалик С. Ф. - 10 лет каторги; Козачек И. И. (род. 1849) - засчитано предварит. заключение; Комов А. И. (род. 1853) - оправдан; Корабельников С. И. (род. 1856) - оправдан; Корнилова А. И. (1853 - после 1938) - засчитано предварит. заключение; Костюрин В. Ф. (1853-1919) - ссылка в Сибирь; Кувшинская А. Д. (1851-1909) - засчитано предварит. заключение; Купреянов М. В. (1853-78) - ссылка; Курдюмов П. В. (?) - оправдан; Лазарев Е. Е. (1855 - после 1919) - оправдан; Ланганс М. В. - оправдан; Ларионов П. Ф. (1852-78) - ссылка в Сибирь; Лебедева Т. И. (1850-87) - засчитано предварит. заключение; Леонтьев А. А. (род. 1854) - оправдан; Лермонтов Ф. Н. (1847-78) - ссылка; Лешерн-фон-Герцфельд С. А. (1842-98) - ссылка; Ливанов А. И. (1850-1909) - ссылка в Сибирь; Литошенко Н. А. (?) - оправдан; Личадеев Н. А. (род. 1850) - оправдан; Ломоносов П. А. (род. 1856) - засчитано предварит. заключение; Лопатин В. А. (1848 - после 1917) - засчитано предварит. заключение; Лукашевич А. О. (1855 - после 1907) - ссылка в Сибирь; Любавский Ф. М. (род. 1855) - засчитано предварит. заключение; Макаревич П. М. (1851 - после1903) - ссылка в Сибирь; Максимов П. Д. (1853-1918)- оправдан; Малиновский А. А. (род. 1853) - оправдан; Махаев Н. М. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Медведев И. И. (1850-78) - засчитано предварит. заключение; Мейер В. Я. (1851-84) - ссылка; Милоглазкин К. Р. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Милоголовкин М. Н. (?) - оправдан; Мокиевский-Зубок С. В. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Морозов Н. А. - засчитано предварит. заключение; Муравский М. Д. - 10 лет каторги; Мышкин И. Н. - 10 лет каторги; Неволин П. И. (род. 1856) - оправдан; Нефедов М. Д. (род. 1852) - оправдан; Низовкин А. В. (1851-79) - освобожден от наказания; Никитина М. Г. (род. 1857) - оправдана; Никифоров Н. С. (1850-1912) - засчитано предварит. заключение; Никольский И. И. (род. 1851) - оправдан; Овчинников Е. М. (1851-1912) - оправдан; Орлов М. А. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Орлов П. А. (1856-90) - оправдан; Осипов В. А. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Осташкин В. А. (1854 - после 1903) - ссылка в Сибирь; Павловский И. Я. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Палимпсестов А. Я. (род. 1854) - оправдан; Панютина В. Н. (род. 1852) - оправдана; Перовская С. Л. - оправдана; Петропавловский Н. Е. (1853-1892) - оправдан; Покровский П. И. (род. 1845) - оправдан; Польгейм И. О. (род. 1856) - оправдана; Пономарев А. А. (род. 1853) - оправдан; Попов Н. М. (род. 1854) - оправдан; Потоцкая М. П. (род. 1851) - оправдана; Прозоровский А. И. (род. 1854) - оправдан; Прокопьев Г. Г. (род. 1844) - оправдан; Пумпянская Э. В. (?) - оправдана; Пыпин А. А. (?) - оправдан; Пьянков И. П. (1855-1911) - засчитано предварит. заключение; Рабинович М. А. (1857-85) - ссылка в Сибирь; Рогачёв Д. М. - 10 лет каторги; Рогачёва В. П. (1851-1890-е гг.) - оправдана; Румянцев Л. Д. (ум. 1878) - оправдан; Сабелькин В. И. (1857-1877) - умер во время суда; Саблин Н. А. (1849-81) - засчитано предварит. заключение; Сажин М. П. - 5 лет каторги; Сахарова О. И. (род. 1854) - оправдана; Семенов Ф. С. (род. 1858) - оправдан; Серебровский В. П. (?) - оправдан; Серебряков М. М. (род. 1852) - оправдан; Серышев Д. Н. (род. 1852) - оправдан; Сидорацкая (Ободовская) А. Я. (род. 1847) - оправдана; Синегуб С. С. (1851-1907) - 9 лет каторги; Скворцов Н. И. (род. 1851) - ссылка в Сибирь; Соколов Д. П. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Соловцовский М. Г. (1851 - после 1890) - оправдан; Соловьев Т. А. (род. 1854) - оправдан; Софинский Г. А. (род. 1842) - оправдан; Союзов И. О. (1846-1904) - 9 лет каторги; Спесивцев И. Г. (род. 1836) - оправдан; Спесивцев M. P. (род. 1855) - засчитано предварит. заключение; Стаховский В. А. (1851-1917) - ссылка в Сибирь; Стопане С. А. (1857-1902) - ссылка в Сибирь; Субботина С. А. (1830-1919) - засчитано предварит. заключение; Судзиловская Е. К. (род. 1854) - оправдана; Супинская Е. В. (1853-79) - ссылка; Теплов Н. Н. (род. 1851) - оправдан; Терновский Г. Я. (род. 1857) - засчитано предварит. заключение; Тетельман Л. А. (1850-77) - умер во время суда; Тихомиров Л. А. - засчитано предварит. заключение; Траубенберг Л. Р. (род. 1855) - оправдан; Трезвинский И. Д. (1853-78) - засчитано предварит. заключение; Троицкий П. С. (род. 1852) - оправдан; Тушинская А. С. (род. 1849) - оправдана; Усачев В. А. (род. 1850) - оправдан; Фаресев А. И. (1853-1928) - засчитано предварит. заключение; Федорович Д. В. (род. 1851) - оправдан; Фетисов Ф. А. (род. 1848) - оправдан; Фетисова О. П. (род. 1844) - засчитано предварит. заключение; Филадельфов В. В. (род. 1855) - оправдан; Фишер В. Ф. (род. 1846) - засчитано предварит. заключение; Фомин Ф. В. (род. 1856) - оправдан; Франжоли А. А. - засчитано предварит. заключение; Чарушин Н. А. - 9 лет каторги; Чарыков А. А. (род. 1853) - оправдан; Чернявский И. Н. (род. 1850) - ссылка в Сибирь; Чудновский С. Л. (1849-1912) - ссылка в Сибирь; Шавердова М. А. (?) - оправдана; Шатилова В. А. (род. 1856) - оправдана; Шевырева О. Д. (род. 1854) - оправдана; Шишко Л. Э. - 9 лет каторги; Щеглов Г. А. (род. 1845) - засчитано предварит. заключение; Щепкин В. Н. (род. 1849) - засчитано предварит. заключение; Щиголев Л. М. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Эдельштейн М. В. (род. 1839) - засчитано предварит. заключение; Эндауров Н. И. (род. 1838) - отрешение от должности и штраф; Юргенсон Н. А. (1855 - после 1954) - засчитано предварит. заключение; Юркевич Ф. И. (род. 1857) - оправдан; Якимова А. В. - оправдана; Янов А. Н. (?) - оправдан; Ярцев А. В. (1850-1919) - засчитано предварит. заключение.

Лит.: Стенографич. отчет по делу о революц. пропаганде в империи. Заседания Особого присутствия правительствующего Сената, т. 1, СПБ, 1878; Гос. преступления в России в XIX в., т. 3, (б. м., б. г.); Процесс 193-х, М., 1906; Письма участников процесса 193-х (публ. Р. М. Кантора), "КА", 1924, т. 5; К истории процесса 193-х (публ. К. Г. Ляшенко), "ИА", 1962, No 3; Финал процесса 193-х (предисл. Ш. М. Левина), "КА", 1928, т. 5(30); Антонов В. С., К процессу 193-х, "Вопросы архивоведения", 1961, No 1; Якимова A., "Большой процесс" или процесс 193-х, "КиС", 1927, No 8(37); Чудновский С. Л., Из давних лет. Воспоминания, (M.), 1934; Троицкий Н. A., Процесс "193-х", в сб.: Обществ. движение в пореформ. России, M., 1965.

Н. А. Троицкий. Саратов.

Советская историческая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . Под ред. Е. М. Жукова . 1973-1982 .

Смотреть что такое ""ПРОЦЕСС 193-х"" в других словарях:

- «ПРОЦЕСС 193 х» («Большой процесс»), 18 октября 1877 23 января 1878 в Санкт Петербурге, крупнейший политический процесс в России 1870 х гг. над революционными народниками (см. РЕВОЛЮЦИОННЫЕ НАРОДНИКИ) участниками «хождения в народ» (арестовано св … Энциклопедический словарь

- (Большой процесс), крупнейший политический процесс 1870 х гг. над революционерами народниками участниками хождения в народ (арестовано и привлечено к дознанию свыше 4000 чел.). Проходил 18.10.1877 23.1. 1878 в Санкт Петербурге в Особом… … Русская история

- «Процесс ста девяноста трёх» («Большой процесс», официальное название «Дело о пропаганде в Империи») судебное дело революционеров народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего сената с… … Википедия

- («Процесс 193 х»,) «Большой процесс», суд над участниками «хождения в народ» (См. Хождение в народ). Состоялся в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 18 (30) октября 1877 23 января (4 февраля) 1878. Наиболее крупный… … Большая советская энциклопедия

- «Процесс 193 х» («Большой процесс», официальное название «Дело о пропаганде в Империи») судебное дело революционеров народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего Сената с 18 (30) октября 1877 г. по 23 января (4… … Википедия

- («Большой процесс»), 18 октября 1877 23 января 1878 в Санкт Петербурге, крупнейший политический процесс в России 1870 х гг. над революционными народниками участниками «хождения в народ» (арестовано свыше 4000 человек). Обвинение в создании… … Энциклопедический словарь

193 х (Большой процесс) 18.10.1877 23.1.1878 в Санкт Петербурге, крупнейший политический процесс в России 1870 х гг. над революционными народниками участниками хождения в народ (арестовано св. 4000 человек). Обвинение в создании организации с… … Большой Энциклопедический словарь

- «Процесс ста девяноста трёх» («Большой процесс», официальное название «Дело о пропаганде в Империи») судебное дело революционеров народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего сената с 18 (30) октября… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Александр II (значения). Александр II Николаевич Александр Николаевич Романов … Википедия

М. П. "Сажин" , М. Ф. "Грачевский" , Л. Э. "Шишко" , М. Д. "Муравский" , Ф. В. "Волховский" , Л. А. "Тихомиров" , А. В. "Якимова" , М. В. "Ланганс" и др. Среди подсудимых было 38 женщин. Число арестованных по делу 193-х превышало 4 тыс. Многие из них отбыли неск. лет предварит. одиночного заключения. К началу процесса 97 чел. умерли или сошли с ума. Подсудимые были участниками не менее 30 разных (гл. обр. пропагандистских) кружков. Однако почти все они (177 чел.) обвинялись в орг-ции единого "преступного сообщества" с целью гос. переворота и "перерезания всех чиновников и зажиточных людей". Т. к. ""Процесс 50-ти" ", к-рый готовился одновременно, но прошел раньше, не дал властям желаемых результатов, гласность и публичность на "П. 193-х" были ограничены. Чтобы облегчить расправу над подсудимыми, суд разбил их на 17 групп для раздельного разбирательства дела. В ответ 120 подсудимых бойкотировали суд. Центр. событием "П. 193-х" была речь Мышкина, к-рый обосновал революц. программу народников и заклеймил позором царский суд, приравняв его к публичному дому. Защита на "П. 193-х" была блестящей по составу (В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Г. В. Бардовский, А. Л. Боровиковский, В. Н. Герард, Е. И. Утин, А. А. Ольхин и др.) и солидарной с подсудимыми. Для поддержки обвинения были вызваны 472 свидетеля. Не в силах доказать заданное обвинение суд вынес приговор, очень мягкий сравнительно с тем, на к-рый рассчитывало пр-во: из 190 подсудимых (3 умерли во время суда) 90 были оправданы и лишь 28 приговорены к каторге. Однако Александр II санкционировал адм. высылку для 80 чел. из оправданных судом. Перед отправкой на каторгу и в ссылку 24 героя "П. 193-х" передали на волю "Завещание" с революц. призывом.

"П. 193-х" дал сильный толчок освободит. движению в России. "Завещание" осужденных, речь Мышкина, отчеты о заседаниях суда стали оружием революц. агитации. Наряду с др. суд. процессами 1877–78 "П. 193-х" ускорил переход народников от анархистского аполитизма к политич. борьбе с самодержавием. Мат-лы процесса (гл. обр. речь Мышкина) обошли мировую печать и впервые возбудили интерес и симпатии широкой международной общественности к рус. освободительному движению.

Список подсудимых и приговор в окончат. форме: Аверкиева (Прушакевич) Е. И. (1850 – после 1904) – ссылка в Сибирь; Аитов Д. А. (род. 1852) – засчитано предварит. заключение; Александров П. Э. (?) – оправдан; Александровский А. А. (род. 1851) – оправдан; Алексеева О. Г. (1850–1918) – оправдана; Андреева А. В. (род. 1849) – оправдана; Аносов Н. М. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Ареопагитский И. И. (?) – оправдан; Аронзон С. Л. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Артамонов А. К. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Барков Н. М. (род. 1852) – засчитано предварит. заключение; Бенецкий В. А. (?) – оправдан; Биткин Н. Φ. (род. 1852) – оправдан; Блавдзевич И. П. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Блавдзевич К. П. (род. 1852) – засчитано предварит. заключение; Бодяжин Р. А. (?) – оправдан; Божко-Божинский Г. Г. (род. 1851) – засчитано предварит. заключение; Бородулин Д. А. (род. 1855) – оправдан; Брешко-Брешковская Е. К. (1844–1934) – 5 лет каторги; Ваховская В. И. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Введенский Н. Е. (1852–1922) – оправдан; Веревочкина М. И. (род. 1853) – оправдана; Виддинов А. И. (род. 1852) – оправдан; Виноградов С. И. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Войнаральская Н. П. (род. 1853) – оправдана; Войнаральский П. И. – 10 лет каторги; Волкенштейн А. А. (1852 – после 1902) – оправдан; Волховский Ф. В. – ссылка в Сибирь; Воскресенский П. П. (род. 1852) – оправдан; Гауэнштейн И. И. (род. 1847) – засчитано предварит. заключение; Гвоздев М. Г. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Гейштор М. Э. (род. 1855) – оправдана; Глушков И. И. (1849–1891) – оправдан; Глушков Н. И. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Говорухо-Отрок Ю. Н. (1852–96) – засчитано предварит. заключение; Голиков Л. И. (род. 1851) – оправдан; Головин А. А. (1853–1919) – засчитано предварит. заключение; Голоушев С. С. (1855–1920) – засчитано предварит. заключение; Горинович Н. Е. (род. 1855) – освобожден от наказания; Городецкая В. Н. (род. 1858) – оправдана; Городецкий Л. С. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Грацианов Н. А. (1855–1913) – оправдан; Грачевский М. Ф. – засчитано предварит. заключение; Гриценков М. А. (род. 1857) – засчитано предварит. заключение; Данилов В. А. (1851–1916) – засчитано предварит. заключение; Дегтярев С. Н. (?) – оправдан; Дическуло Л. А. (1847–89) – оправдан; Добров И. И. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Добровольский И. И. (1848 – после 1934) – 9 лет каторги; Дробыш-Дробышевский А. А. (1856–1920) – засчитано предварит. заключение; Духовской М. А. (род. 1852) – оправдан; Емельянов Е. Е. (род. 1842) – оправдан; Емельянов Н. И. (1852–1904) – ссылка в Сибирь; Ермолаева Ε. Φ. (род. 1851) – засчитано предварит. заключение; Жебунев В. А. (1847–1915) – оправдан; Жебунев С. А. (1849–1924) – ссылка в Сибирь; Желябов А. И. – оправдан; Жилинская О. И. (род. 1840) – оправдана; Жилинский Н. П. (1835–77) – умер во время суда; Завадская Ε. Φ. (1852–83) – оправдана; Зарубаев С. П. (род. 1848) – ссылка в Сибирь; Заруднева Л. Т. (род. 1856) – оправдана; Знаменский А. Е. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Иванова С. А. (1856–1927) – ссылка; Кадьян А. А. (1849–1917) – оправдан; Каменьский Э. Ю. (род. 1843) – засчитано предварит. заключение; Кац M. H. (1853–84) – засчитано предварит. заключение; Квятковский Т. А. (род. 1852) – 9 лет каторги; Кириллов И. С. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Князевский П. Е. (род. 1852) – оправдан; Ковалик С. Ф. – 10 лет каторги; Козачек И. И. (род. 1849) – засчитано предварит. заключение; Комов А. И. (род. 1853) – оправдан; Корабельников С. И. (род. 1856) – оправдан; Корнилова А. И. (1853 – после 1938) – засчитано предварит. заключение; Костюрин В. Ф. (1853–1919) – ссылка в Сибирь; Кувшинская А. Д. (1851–1909) – засчитано предварит. заключение; Купреянов М. В. (1853–78) – ссылка; Курдюмов П. В. (?) – оправдан; Лазарев Е. Е. (1855 – после 1919) – оправдан; Ланганс М. В. – оправдан; Ларионов П. Ф. (1852–78) – ссылка в Сибирь; Лебедева Т. И. (1850–87) – засчитано предварит. заключение; Леонтьев А. А. (род. 1854) – оправдан; Лермонтов Ф. Н. (1847–78) – ссылка; Лешерн-фон-Герцфельд С. А. (1842–98) – ссылка; Ливанов А. И. (1850–1909) – ссылка в Сибирь; Литошенко Н. А. (?) – оправдан; Личадеев Н. А. (род. 1850) – оправдан; Ломоносов П. А. (род. 1856) – засчитано предварит. заключение; Лопатин В. А. (1848 – после 1917) – засчитано предварит. заключение; Лукашевич А. О. (1855 – после 1907) – ссылка в Сибирь; Любавский Ф. М. (род. 1855) – засчитано предварит. заключение; Макаревич П. М. (1851 – после1903) – ссылка в Сибирь; Максимов П. Д. (1853–1918)– оправдан; Малиновский А. А. (род. 1853) – оправдан; Махаев Н. М. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Медведев И. И. (1850–78) – засчитано предварит. заключение; Мейер В. Я. (1851–84) – ссылка; Милоглазкин К. Р. (род. 1850) – засчитано предварит. заключение; Милоголовкин М. Н. (?) – оправдан; Мокиевский-Зубок С. В. (род. 1851) – засчитано предварит. заключение; Морозов Н. А. – засчитано предварит. заключение; Муравский М. Д. – 10 лет каторги; Мышкин И. Н. – 10 лет каторги; Неволин П. И. (род. 1856) – оправдан; Нефедов М. Д. (род. 1852) – оправдан; Низовкин А. В. (1851–79) – освобожден от наказания; Никитина М. Г. (род. 1857) – оправдана; Никифоров Н. С. (1850–1912) – засчитано предварит. заключение; Никольский И. И. (род. 1851) – оправдан; Овчинников Е. М. (1851–1912) – оправдан; Орлов М. А. (род. 1852) – засчитано предварит. заключение; Орлов П. А. (1856–90) – оправдан; Осипов В. А. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Осташкин В. А. (1854 – после 1903) – ссылка в Сибирь; Павловский И. Я. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Палимпсестов А. Я. (род. 1854) – оправдан; Панютина В. Н. (род. 1852) – оправдана; Перовская С. Л. – оправдана; Петропавловский Н. Е. (1853–1892) – оправдан; Покровский П. И. (род. 1845) – оправдан; Польгейм И. О. (род. 1856) – оправдана; Пономарев А. А. (род. 1853) – оправдан; Попов Н. М. (род. 1854) – оправдан; Потоцкая М. П. (род. 1851) – оправдана; Прозоровский А. И. (род. 1854) – оправдан; Прокопьев Г. Г. (род. 1844) – оправдан; Пумпянская Э. В. (?) – оправдана; Пыпин А. А. (?) – оправдан; Пьянков И. П. (1855–1911) – засчитано предварит. заключение; Рабинович М. А. (1857–85) – ссылка в Сибирь; Рогачёв Д. М. – 10 лет каторги; Рогачёва В. П. (1851–1890-е гг.) – оправдана; Румянцев Л. Д. (ум. 1878) – оправдан; Сабелькин В. И. (1857–1877) – умер во время суда; Саблин Н. А. (1849–81) – засчитано предварит. заключение; Сажин М. П. – 5 лет каторги; Сахарова О. И. (род. 1854) – оправдана; Семенов Ф. С. (род. 1858) – оправдан; Серебровский В. П. (?) – оправдан; Серебряков М. М. (род. 1852) – оправдан; Серышев Д. Н. (род. 1852) – оправдан; Сидорацкая (Ободовская) А. Я. (род. 1847) – оправдана; Синегуб С. С. (1851–1907) – 9 лет каторги; Скворцов Н. И. (род. 1851) – ссылка в Сибирь; Соколов Д. П. (род. 1853) – засчитано предварит. заключение; Соловцовский М. Г. (1851 – после 1890) – оправдан; Соловьев Т. А. (род. 1854) – оправдан; Софинский Г. А. (род. 1842) – оправдан; Союзов И. О. (1846–1904) – 9 лет каторги; Спесивцев И. Г. (род. 1836) – оправдан; Спесивцев Μ. Φ. (род. 1855) – засчитано предварит. заключение; Стаховский В. А. (1851–1917) – ссылка в Сибирь; Стопане С. А. (1857–1902) – ссылка в Сибирь; Субботина С. А. (1830–1919) – засчитано предварит. заключение; Судзиловская Е. К. (род. 1854) – оправдана; Супинская Е. В. (1853–79) – ссылка; Теплов Н. Н. (род. 1851) – оправдан; Терновский Г. Я. (род. 1857) – засчитано предварит. заключение; Тетельман Л. А. (1850–77) – умер во время суда; Тихомиров Л. А. – засчитано предварит. заключение; Траубенберг Л. Р. (род. 1855) – оправдан; Трезвинский И. Д. (1853–78) – засчитано предварит. заключение; Троицкий П. С. (род. 1852) – оправдан; Тушинская А. С. (род. 1849) – оправдана; Усачев В. А. (род. 1850) – оправдан; Фаресев А. И. (1853–1928) – засчитано предварит. заключение; Федорович Д. В. (род. 1851) – оправдан; Фетисов Ф. А. (род. 1848) – оправдан; Фетисова О. П. (род. 1844) – засчитано предварит. заключение; Филадельфов В. В. (род. 1855) – оправдан; Фишер В. Ф. (род. 1846) – засчитано предварит. заключение; Фомин Ф. В. (род. 1856) – оправдан; "Франжоли" А. А. – засчитано предварит. заключение; "Чарушин" Н. А. – 9 лет каторги; Чарыков А. А. (род. 1853) – оправдан; Чернявский И. Н. (род. 1850) – ссылка в Сибирь; Чудновский С. Л. (1849–1912) – ссылка в Сибирь; Шавердова М. А. (?) – оправдана; Шатилова В. А. (род. 1856) – оправдана; Шевырева О. Д. (род. 1854) – оправдана; Шишко Л. Э. – 9 лет каторги; Щеглов Г. А. (род. 1845) – засчитано предварит. заключение; Щепкин В. Н. (род. 1849) – засчитано предварит. заключение; Щиголев Л. М. (род. 1854) – засчитано предварит. заключение; Эдельштейн М. В. (род. 1839) – засчитано предварит. заключение; Эндауров Н. И. (род. 1838) – отрешение от должности и штраф; Юргенсон Н. А. (1855 – после 1954) – засчитано предварит. заключение; Юркевич Ф. И. (род. 1857) – оправдан; Якимова А. В. – оправдана; Янов А. Н. (?) – оправдан; Ярцев А. В. (1850–1919) – засчитано предварит. заключение.

Лит.: Стенографич. отчет по делу о революц. пропаганде в империи. Заседания Особого присутствия правительствующего Сената, т. 1, СПБ, 1878; Гос. преступления в России в XIX в., т. 3, [б. м., б. г.]; Процесс 193-х, М., 1906; Письма участников процесса 193-х (публ. Р. М. Кантора), "КА", 1924, т. 5; К истории процесса 193-х (публ. К. Г. Ляшенко), "ИА", 1962, № 3; Финал процесса 193-х (предисл. Ш. М. Левина), "КА", 1928, т. 5(30); Антонов В. С., К процессу 193-х, "Вопросы архивоведения", 1961, № 1; Якимова Α., "Большой процесс" или процесс 193-х, "КиС", 1927, № 8(37); Чудновский С. Л., Из давних лет. Воспоминания, , 1934; Троицкий Н. Α., Процесс "193-х", в сб.: Обществ. движение в пореформ. России, Μ., 1965.

Н. А. Троицкий. Саратов.

B истории политических судебных процессов царской России мы должны уделить должное внимание так называемому про­цессу 193-х. Он известен также под названием «Большого про­цесса». Царское правительство подводило в этом процессе итоги своей борьбы с революционными народниками-пропагандистами.

Этот процесс был «большим» во многих отношениях. Число при­влекавшихся к дознанию было, по воспоминаниям современни­ков, огромным. Жандармы производили аресты в большом числе городов и населенных пунктах России. B Петербург были свезены арестованные из 37 губерний. Расследование дела длилось 4 года, т. e. такое продолжительное время, которое было необычным даже в истории политических процессов в России, не отличавшихся быстротой следствия. B предварительном заключении многие пробыли до четырех лет. Судебное рассмотрение продолжалось с 18 октября 1877 г. по 23 января 1878 г., т. e. более трех меся­цев. Ha этом деле жандармы, следователи, чины прокуратуры и судебного ведомства строили свои надежды на продвижение по служебной лестнице. Этим в значительной степени объясняется широкий объем деятельности по делу различных представителей власти. Однако несмотря на ©се старания собранные материалы недали возможности посадить на скамью подсудимых большинство из привлеченных к дознанию и вынести обвиняемым такие при­говоры, которые вполне отвечали бы желанию правительства.

Одна из обвиняемых по этому процессу, Якимова, сделала некоторые подсчеты. Часть привлеченных к суду обвинялась в нескольких преступлениях, но основная масса подсудимых обви­нялась в принадлежности к политическому обществу, ставившему своей целью ниспровержение в более или менее отдаленном буду­щем существующего в Российской империи государственного уст­ройства. Таких обвинямых было 175 человек. Следующее по чис­ленности место занимают обвиняемые в распространении проти­воправительственной агитационной литературы - 117 человек.

Автор воспоминаний о процессе 193-х рассказывает, что ра­бота пропагандистов началась во многих местностях с весны 1874 года. Пропаганда велась также путем распространения про­тивоправительственной литературы. Многие агитаторы работали по деревням. Аресты первых агитаторов начались еще ранее: уже 12 ноября 1873 г. были арестованы в Петербурге за пропаганду среди рабочих - Синегуб и Стаховский. Оба они были включены в число обвиняемых по процессу 193-x. K осени 1874 года было арестовано значительное число пропагандистов. Как и всегда в таких случаях, администрация держалась своей обычной тактики: лучше арестовать больше, чем меньше. Ho попытка создать еди­ное, огромное по числу участников дело по пропаганде в империи не увенчалась успехом. Многие из обвиняемых увидали друг друга впервые лишь на суде, они не входили в какую-нибудь об­щую организацию и не были связаны между собой ничем, кроме общих политических интересов. Искусственное создание большого процесса о пропаганде в империи по делу 193-х не остановило соз­дания других процессов о пропаганде: некоторые другие агита­торы, арестованные в это же время, были преданы суду по дру­гим процессам, например, по делу «Южнороссийского союза рабо­чих», по Московскому процессу 50-ти в 1877 году и др.

Царское правительство, предавая суду 193-х обвиняемых, ста­вило своей задачей возбудить против них общественное мнение тех слоев населения, на поддержку которых оно рассчитывало. Поэтому обширный обвинительный акт не отличается беспри­страстностью. Наоборот, он часто носит черты политического пам­флета и не один раз подчеркивает, что пропагандисты ставили своей целью разрушить частную собственность, семью, религию и науку. Так, например, обвинительный акт буквально утверждает следующее: «...учение, основанное на теории Бакунина, возводящее невежество и леность на степень идеала и сулящее в виде бли­жайше осуществимого блага жить на чужой счет, могло, конечно,

показаться заманчивым только для самой плохой части учащейся > молодежи, и, действительно, большинство завербованных пропа­гандистами в среде этой молодежи единомышленников представ­ляет из себя людей, занимавшихся чем угодно, только не науками, а потому и крайне легко относится к вопросу о выходе из учебных заведений».

Обвинительный акт начинается, так сказать, с исторической части, в которой он пытается охарактеризовать возникновение и развитие революционной пропаганды в России в начале 70-х го­дов. Было подчеркнуто влияние политической пропаганды на русскую учащуюся молодежь за границей и особенно в Швейца­рии. B то время там происходила борьба сторонников анархиче­ского учения Бакунина с последователями Лаврова, считавшего необходимым не прямой призыв к немедленной революции, а лишь такую пропаганду, которая разъясняла бы народу его по­ложение и подготовила бы его к революции. Обвинительный акт отмечает, что большинство пошло за Бакуниным, и объясняет это тем, что теория Лаврова требовала от агитаторов известной науч­ной подготовки, а Бакунин отрицал необходимость науки. Нельзя не признать такое утверждение упрощенным.

Обвинительный акт в своей исторической части не стесняется в средствах для обрисовки обвиняемых с худшей стороны. Так, например, без всяких доказательств и без приведения фамилий высказывается утверждение о «готовности многих пропагандистов к совершению всяких преступлений ради приобретения денег». Между тем такое обвинение было предъявлено лишь в двух случаях.

B другом месте обвинительный акт, также без всяких дока­зательств, говорит, что для обвиняемых «лишение ближнего собственности и уничтожение власти... есть настоящая формула осуществления, если не всеобщего, то их личного блага на земле».

Таким образом, дело пропагандистов характеризовалось как служение обвиняемых чисто личным интересам. Идя по такому пути, обвинительный акт голословно утверждает о сборе пропа­гандистами денег разными хитростями, которые придумывались для обирания доверчивых и добрых людей, в чем особенно отли­чались женщины, входившие в состав кружка. Эти выражения обвинительного акта ясно показывают пристрастный подход про­куратуры к процессу. He стесняясь в выражениях, обвинительный акт явно стремился наделить обвиняемых в государственных пре» ступлениях чертами уголовных преступников из числа воров и мошенников.

Правительство ошиблось в своих расчетах: использовать про­цесс 193-х в своих интересах и облить обвиняемых грязью ему

не удалось. Уже из самого обвинительного акта можно было видеть необоснованность попытки превратить политических об­виняемых в людей, которым дороги лишь их собственные ин­тересы.

Процесс 193-х не разработан в нашей историкололитической литературе, хотя несомненно заслуживал этого. B огромном ко­личестве томов делопроизводства по этому процессу имеется богатый материал для характеристики политических настроений в русском обществе в 1870-е годы. Среди привлеченных оказались многие из тех, имена которых встречались и позднее в других по­литических процессах, в том числе и в те годы, когда мирная про­паганда заменилась террором.

Среди многочисленных документов процесса 193-x, среди про­токолов допроса тех, кто позднее погиб на царской виселице, в Алексеевском равелине и в Шлиссельбургской крепости, мое внимание было привлечено к нескольким обширным бумагам за подписью Ипполита Мышкина. Он был арестован за попытку освобождения Чернышевского из Сибири и прошел «сквозь огонь и воду» многих царских тюрем: Трубецкого бастиона, каторжных централов близ Харькова, нескольких сибирских тюрем, Карий­ской каторги, Алексеевского равелина, Шлиссельбургской кре­пости, где и сложил свою голову, приговоренный к расстрелу за оскорбление должностного лица при исполнении служебных обя­занностей.

Заявления Мышкина представляют двойной интерес. Во-пер­вых, они дают материал судить о настроениях этого «неугомон­ного» борца против царизма и всего государственного строя, а во-вторых, они проливают некоторый свет и на условия зато­чения в Петропавловской крепости.

Результат всех обращений Мышкина к администрации кре­пости, к обер-прокурору Сената и пр. был один и тот же, и всегда отрицательный. Неудачи не смущали Мышкина. Есть основания думать, что на успех он и сам не рассчитывал. Повидимому, он развлекался самим процессом поддразнивания всех сатрапов, в руках которых была его свобода и которых он презирал, на­зывая их на судебном заседании, как говорилось выше, хуже, чем проститутками, торгующими не своим телом, а своей совестью. Так, например, получив отказ от коменданта крепости на пе­реписку с адвокатом и на получение книг для чтения из какой- нибудь частной библиотеки, Мышкин обратился с заявлением к товарищу обер-прокурора Сената. Этого блюстителя правосудия Мышкин спрашивал: «Можно ли человека, считающегося еще не­винным и находящегося в самом тяжелом заключении - в одиноч-

ном, - подвергать разным стеснениям, не имеющим ничего общего с целями правосудия» !.

Мышкин раскрывал перед прокурором, как низко расцени­вается «правосудие», когда подследственные, не знакомые с за­коном, лишались права искать юридической помощи у адвоката. Совсем иронически звучит заявление Мышкина к прокурору Се­ната указать ту статью закона, которая определяет размеры пись­менного заявления заключенного, так как комендант крепости поставил ему на вид, что он, Мышкин, пишет «слишком много, долго, не идуще к делу».

Конечно, осталась без удовлетворения его просьба прислать ему устав Петропавловской крепости.

Вероятно, в борьбе с тюремным безделием Мышкин занимался составлением заявления обер-прокурору Сената на тему о том, как извращается в правительственных целях христианское учение: «...Плох тот рай, в который гонят на цепи с жандармами; плохи те пастыри, которые не умеют снискать уважение пасомьгх... плохи; те защитники евангелия, любви, которые грозят неверующим им; тюрьмой и Сибирью!» .

Я не буду останавливаться на других заявлениях Мышкина. Их содержание, то сатирическое, то негодующее, находилось в со­ответствии с настроением не только Мышкина, но и других обви­няемых по тому же процессу. Оно находилось в соответствии и с настроениями передовой части молодежи. Плеханов вспоминал о возбуждении студенчества, о зажигательных речах, прокламациях, протестах, обращенных к министру юстиции .

У правительства не было уверенности в успехе обвинения. По­этому были приняты меры для проведения судебного разбиратель­ства в условиях наименьшей публичности. Ha этом основании процесс был заслушан в таком зале суда, где не оставалось места для широкой публики. Защитники обвиняемых в самом начале

судебного заседания заявили протест против разбора дела в зале таких размеров, которые фактически превращали процесс в неглас­ный. Ho не в интересах суда и правительства было придавать широкой гласности тот поединок, который должен был произойти в зале суда между обвиняемыми пропагандистами, с одной сто­роны, и государственным обвинением - с другой. Боязнь провала, опасение раскрытия недопустимых приемов розыска и следствия привели суд к решению отказать защите в ее требовании пере­нести рассмотрение дела в другое помещение. Этот отказ суда вызвал заявление обвиняемого Чернявского от имени подсудимых о непризнании ими негласного суда. B ответ на приказание пред­седателя суда вывести Чернявского из зала большинство подсу­димых встало с мест с криками о непризнании ими суда и напра­вилось к выходу, но жандармы загородили проход, и заседание суда было закрыто. B следующие дни заседания повторялись та­кие же бурные сцены протестов обвиняемых и увода их из поме­щения суда. Надо предполагать, что в целях облегчения борьбы с подсудимыми суд вынес и объявил решение разбить их на 17 групп и рассматривать обвинение каждой группы отдельно от других. Это вызвало новые протесты обвиняемых и отказ яв­ляться на суд.

Нередко эта энергичность протестов приводила членов суда в замешательство. Был даже случай, когда сенатор Петерс, пред­седательствовавший в особом присутствии Сената, сбежал со всем составом суда из зала, забыв объявить заседание закрытым. Он поручил судебному приставу объявить об этом подсудимым и за­щите. Конечно, это было нарушением обрядов и форм судопроиз­водства, и защитники требовали возвращения Петерса в зал судебного заседания. Впрочем, присяжные поверенные не проя­вили здесь должной твердости и пошли на компромисс, согласив­шись услышать от Петерса о закрытии заседания не в зале суда, а в совещательной комнате L

Трехмесячное заседание суда сопровождалось подобными ин­цидентами. Петерс оказался не в силах довести судебное следствие до конца и был заменен другим председателем. Ha стороне подсу­димых была их революционная решимость, жажда политической борьбы, готовность самопожертвования. B этом отношении осо­бенно выделялся Ипполит Мышкин. Он выступил с блестящей, уже известной нам речью с оценкой царского суда, который он сравнивал с публичным домом (см. § 8). Речи защитников пока-

зали неправильность предъявленных обвинений. B результате из 193-х обвинямых 90 человек были оправданы.

Особое присутствие Сената просило царя о смягчении им мер репрессии в отношении приговоренных к различным наказаниям, не исключая и осужденных к каторжным работам.

Эти ходатайства являются подтверждением необоснованности и раздутости предъявленного обвинения, но шеф жандармов Me- зенцов и министр юстиции Пален приняли со своей стороны меры, и ходатайства суда были удовлетворены лишь частично. Однако не обошлось без осуждения нескольких человек к каторжным ра­ботам на разные сроки вплоть до 10 лет. Ho даже смягченный при­говор был слишком суровой репрессией для тех, кто, полный эн­тузиазма, пошел в народ для пропаганды. Суровость наказания не устрашила осужденных пропагандистов. Им удалось из одиночных камер Трубецкого бастиона послать за границу и напечатать там в революционном журнале «Община» коллективное письмо - «Завещание товарищам по убеждению». Это был горячий призыв продолжать политическую борьбу, «итти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы под­верглись преследованиям и ради которой готовы страдать до по­следнего вздоха» 7

Процесс 193-х имеет большое значение в истории расправы ца­ризма с его политическими врагами. Правительство предполагало одним ударом покончить с пропагандистами на пространстве всей империи. Ho несмотря на старания жандармов и чинов судебного ведомства, ему не удалось достичь этой цели. Собранные улики оказались большей частью недостаточными даже с точки зрения самих представителей власти. Тактика бойкота, примененная под­судимыми, их отказы присутствовать на суде еще больше затруд­нили работу суда.

Из приговоренных по этому процессу к каторжным работам несколько человек были направлены в каторжные централы близ Харькова. Это были Мышкин, Ковалик, Сажин, Виташевский, Ро­гачев, Муравский. Некоторые из них закончили отбывание каторги на Каре, а с Мышкиным нам придется встретиться в нашем очерке о Шлиссельбургской крепости.

Следует отметить, что значительное число оправданных по этому процессу подверглось административной высылке из сто­лицы, ссылке в различные места России. Таким образом, III от­деление совершенно не считалось с судебным приговором и pac- правлялось с теми, против которых трехмесячное судебное разби­рательство несмотря на все старания не смогло собрать доказа­тельств виновности .

«Процесс 193-х» , «Большой процесс» , суд над участниками «хождения в народ». Состоялся в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 18 (30) октября 1877 - 23 января (4 февраля) 1878. Наиболее крупный политический процесс в царской России. Главные обвиняемые: И. Н. Мышкин, Д. М. Рогачёв, П. И. Войнаральский , С. Ф. Ковалик. По процессу судились также А. И. Желябов, С. Л. Перовская, Н. А. Морозов, М. П. Сажин, М. Ф. Грачевский, Л. Э. Шишко, М. Д. Муравский, Ф. В. Волховский , Л. А. Тихомиров, А. В. Якимова, М. В. Ланганс и др. Среди подсудимых было 38 женщин. Число арестованных по делу 193-х превышало 4 тыс. Многие из них отбыли несколько лет предварительного одиночного заключения. К началу процесса 97 чел. умерли или сошли с ума. Подсудимые были участниками не менее 30 разных (главным образом пропагандистских) кружков. Однако почти все они (177 чел.) обвинялись в организации единого «преступного сообщества» с целью государственного переворота. Чтобы облегчить расправу над подсудимыми, суд разделил их на 17 групп для разбирательства дела. В ответ 120 подсудимых бойкотировали суд. Центральным событием «П. 193-х» была речь Мышкина, который обосновал революционную программу народников. Защитниками на суде выступали В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Г. В. Бардовский, А. Л. Боровиковский, В. Н. Герард, Е. И. Утин, А. А. Ольхин и др. Они во многом содействовали увеличению политического значения процесса. Для поддержки обвинения были вызваны 472 свидетеля. Не в силах доказать сфабрикованное обвинение суд вынес приговор очень мягкий сравнительно с тем, на который рассчитывало правительство: из 190 подсудимых (3 умерли во время процесса), 90 были оправданы и лишь 28 приговорены к каторге. Однако Александр II санкционировал административную высылку для 80 чел. из оправданных судом. Перед отправкой на каторгу и в ссылку 24 осуждённых передали на волю «Завещание» с революционным призывом. «Завещание» осуждённых, речь Мышкина, отчёты о заседаниях суда стали оружием революционной агитации. Наряду с др. судебными процессами 1877-78 «П. 193-х» ускорил переход народников от анархистского аполитизма к политической борьбе с самодержавием. Материалы процесса (главным образом речь Мышкина) обошли мировую печать и возбудили интерес и симпатии широкой международной общественности к русскому освободительному движению.

Лит.: Стенографический отчет по делу о революционной пропаганде в империи. Заседания Особого присутствия правительствующего Сената, т, 1, СПБ, 1878; Процесс 193-х, М., 1906; К истории процесса 193-х (публ. К. Г. Ляшенко), «Исторический архив», 1962, № 3; Антонов В. С., К процессу 193-х, «Вопросы архивоведения», 1961, № 1; Троицкий Н. А., Процесс «193-х», в сборнике: Общественное движение в пореформенной России, М., 1965.

Большая советская энциклопедия

Анна Васильевна Якимова (в замужестве — Диковская), (12.VI.1856 — 12.VI.1942)

«Процесс ста девяноста трёх» («Большой процесс», официальное название — «Дело о пропаганде в Империи») — судебное дело революционеров-народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего сената с 18 (30) октября 1877-го по 23 января (4 февраля) 1878 года. К суду были привлечены участники «хождения в народ», которые были арестованы за революционную пропаганду с 1873-го по 1877 год. Всем, кто увлекается историей революционного движения в России, будет интересно прочесть воспоминания об этом процессе его участницы Анны Якимовой — народницы, а затем — народоволки и эсерки (в сеть эти воспоминания выкладываются впервые) .

— Исполняется пятьдесят лет со времени «Большого процесса», начавшегося 18 октября (ст. ст.) 1877 г. в Особом присутствии Сената, под председательством сенатора Петерса. Стараниями начальника Московского жандармского управления Слезкина, назначенного по высочайшему повелению для производства следствия «о преступной пропаганде в империи», и прокурора Саратовской судебной палаты Жихарева создано было громадное дело, к которому привлечено было несколько тысяч человек, считая в том числе и свидетелей. Следствие тянулось 4 года, и многие из подсудимых просидели до суда по 4 года, а большинство — больше 3 лет, при строгом, сначала одиночном заключении, которое многих заставило покончить жизнь самоубийством; многие же заболели психически или умирали медленной смертью от разных болезней. Погибших таким образом насчитывалось 70-80 человек (1). Во время следствия большинство привлекаемых, после более или менее продолжительного заключения, высылалось административным порядком (2) или привлекалось на суд в качестве свидетелей. По окончании следствия все обвиняемые из 37 губерний были свезены в Петербург и 193 человека преданы суду Особого присутствия Сената. <…>

18 октября начался суд. Нас, всех женщин, сначала вывели из камер в нижний коридор женского отделения, а потом какими-то полутёмными проходами ввели в громадный коридор, где были уже мужчины. Всех мужчин выстроили правильной длинной колонной, по бокам которой выстроились жандармы с обнажёнными саблями; а женщин ставили по одной и между каждой — по жандарму, также с обнажённой саблей.

Начальник конвоя прочёл грозную инструкцию, по которой мы должны были беспрекословно подчиняться всем распоряжениям конвоя, в противном случае имевшего право прибегнуть к оружию. По выполнении этой формальности мы двинулись подземным ходом в окружной суд, где должно было заседать Особое присутствие Сената. Большой зал заполнился подсудимыми и защитниками, так что для публики не осталось места. Публики и не было никакой, кроме нескольких человек, родственников подсудимых и шпиков. Не было места в зале суда и для конвоя, лишь часть которого помещалась в проходах и около входных дверей. За судейскими креслами разместилась разная важная чиновная публика. Теснота помещения по открытии заседания суда дала основание присяжному поверенному Спасовичу сделать от имени всех защитников заявление, что суд происходит при закрытых дверях, что в интересах публичности и гласности защита ходатайствует перед Особым присутствием о переносе заседания в более обширное помещение, а до приискания такового отложить судебные заседания. Кроме того, он просил суд разрешить защите пригласить своего стенографа, так как полный стенографический отчёт в таком огромном деле ей необходим. Присяжный поверенный Герард счёл нужным добавить к ходатайству Спасовича указание на то, что отсутствие публичности было бы противно достоинству Сената и подрывало бы веру в его справедливость.

Первоприсутствующий Петере возразил Спасовичу и Герарду, что настоящий суд гласный и публичный, что публика находится здесь и там, указывая рукою назад и вперёд; он сообщил также, что стенограф приглашён, но по неизвестным ему, Петерсу, причинам не явился*. Ковалик пожелал сделать заявление суду; но Петере прервал его с первого же слова, объявив, что он сможет сделать заявление в свое время, а теперь от Петере не желает его слушать. Затем начался опрос подсудимых об имени, звании и пр.

Подсудимые, так долго не видавшиеся друг с другом, радостно встречались, не обращая внимания на суд, обменивались дружескими приветствиями, а незнакомые тут же знакомились. Я первый раз в жизни очутилась в таком большом обществе незнакомых мне людей и, конечно, с громадным интересом присматривалась к лицам, по обвинительному акту чем-нибудь особенно обратившим моё внимание.

По окончании опроса подсудимых стал читаться список свидетелей. Подсудимый Чудновскнй заявил, что он не слышал, здесь ли такой-то свидетель. Петере ответил, что в этом виноваты подсудимые, всё время разговаривающие между собою. Подсудимый Чернявский заявил, что так как суд не уважил требования защиты о публичности и гласности, то он остаётся судом закрытым, которого мы не признаём. Петере прерывает Чернявского, но из среды подсудимых раздаются крики: «Слушайте, когда вам говорят!» Петере дослушал, а потом распорядился вывести Чернявского из зала суда. Тогда большинство подсудимых встало с мест, и со всех сторон раздались восклицания: «Всех уводите! Мы все не признаем суда!» Подсудимые массою направились к выходу, но жандармы загородили его. Петере громко закричал: «Объявляю заседание закрытым! Жандармы, очистите зал». Так закончился первый день суда.

На следующий день заседания не было якобы по болезни одного из сенаторов. На самом же деле, как говорили тогда, суд весь день вел переговоры с представителями правительства о дальнейшей тактике. Второе заседание, 20 октября, началось речью председателя, в которой он приглашал подсудимых не нарушать шумом и демонстрациями порядка заседания суда. Мышкин заявил, что он один из тех, кто в прошлом заседании суда производил «беспорядок», но не сожалеет об этом, так как обвинительный акт полон клеветы (председатель прерывает его), что поэтому-то мы и настаиваем на публичности и гласности и что несколько человек, присутствующих на суде, и чиновники судебного ведомства есть насмешка над публичностью. Председатель прерывает его и говорит, что публичность гарантируется стенографическими отчётами, которые будут напечатаны в «Правительственном Вестнике». Мышкин возражает на это, что «отчёты» «Правительственного Вестника» — второе издание обвинительного акта, а мы требуем, чтоб нам была дана возможность выяснить наше дело перед публикой и объясняться не перед несколькими чиновниками, а перед целым обществом.

Петере прерывает его. Мышкин продолжает: «Мы глубоко убеждены в справедливости азбучной истины, что света гласности боятся только люди с нечистою совестью, старающиеся прикрыть свои грязные, подлые делишки, совершаемые келейным образом; зная это и искренне веря в чистоту и правоту нашего дела, за которое мы уже немало пострадали и ещё довольно будем страдать, мы требуем полной публичности и гласности». Петере прерывает его окончательно. Тогда подымается Муравский и заявляет: «Я вполне присоединяюсь к заявлению моего товарища». Затем встаёт большинство подсудимых и заявляет: «И мы также»*. После этого приводятся свидетели к присяге. Мышкин заявляет: «Я отвожу свидетелей от присяги на том основании, что они состоят под опекой потерпевшего лица, т. е. правительства». Чудновский заявил отвод одного свидетеля, так как этот свидетель — сыщик; но суд не признал законным такой отвод.

21 и 22 октября читался обвинительный акт, которого никто из подсудимых не слушал (4). Мы беседовали между собою. В следующем после чтения обвинительного акта заседании Петере огласил постановление распорядительного заседания Сената от 11 октября (составленное, как говорили, задним числом) о том, что ввиду недостаточности помещения произвести судебное следствие в присутствии всех обвиняемых представляется физически невозможным, что потому все обвиняемые делятся на 17 групп, по каждой из которых следствие будет производиться отдельно, и что дела о богохульстве и оскорблении величества будут слушаться при закрытых дверях. Разделение на группы вызвало ропот негодования среди подсудимых, и некоторые подсудимые и присяжные поверенные хотели сделать относительно этого возражения; но Петере ничего не хотел слушать, заявил, что это решение окончательное, и поспешил закрыть заседание.

Казаки взошли на место, отведенное защитникам, и оттеснили их от подсудимых. Это было наше последнее совместное пребывание в суде. После этого мало осталось охотников присутствовать на нём, а протестанты из всех групп являлись в суд; только под давлением физической силы (5). В первое время нескольких человек буквально вытаскивали из камер на руках; потом мы выходили сами, заявив, что подчиняемся силе, так как за каждым заключённым приходило по нескольку человек солдат.

Приводимые в суд протестанты повторяли, что они пришли только под влиянием физической силы, что такого суда не признают и присутствовать на нём не желают. Каждый, кто успевал, произносил ещё разные реплики, не особенно лестные для суда, если замешкавшийся почему-либо председатель не отдавал приказа: «Вывести подсудимого (или подсудимую)», что после речи Мышкина спешил делать тотчас же после первых слов заявления подсудимого.

После скандала, разразившегося при окончании речи Мышкина, первоприсутствующим, вместо Петерса, был назначен Ренненкампф. Я, как не принадлежавшая к сообществу, была отнесена к 17-й группе и тоже, конечно, была в числе протестантов, которых было громадное большинство среди судившихся. Сапожник, у которого учился мой ученик, и ещё один из участников чтения книг у сапожника тоже судились. Мы все трое обвинялись в распространении сочинений, «возбуждающих к бунту или явному неповиновению власти верховной». Ученика моего везли в Петербург, кажется, в качестве свидетеля, но он дорогою заболел тифом и умер. Привлечение нас к этому делу было совсем искусственно, так как при всём старании жандармерии и прокуратуры не удалось им связать меня «с тайным сообществом», а в обвинительном акте относительно меня было сказано: «Кроме лиц, принадлежащих к тайному сообществу, занимались противоправительственной пропагандой и отдельные лица. В Вятской губернии — учительница А. В. Якимова» и т. д. Моя связь с Купшинской и Чарушиным осталась неизвестна; после того как они уехали в Питер, письменных сношений между нами не было. Лично я (да, думаю, и не одна я) благодарна организаторам процесса, что они присоединили меня к этому делу и фактически ввели в тайное сообщество, дали возможность мне познакомиться еще в 1877-1878 гг. с Желябовым, Лангансом, Перовскою и многими другими, потом самыми близкими мне людьми по «Народной воле».

Во время суда громадное впечатление произвела как в тюрьме, так и на воле, речь Мышкина, много раз прерываемая председателем, но всё же он сумел сказать очень много (6). Конспект этой речи им был выработан вместе с товарищами, в том числе — с Коваликом. В своей речи он противопоставлял «сообществу» партию и доказывал, что «сообщество», стремящееся разрушить существующий строй, есть социально-революционная партия, что движение в народ и создало эту партию, пока ещё не организованную, но имеющую все данные сделаться такою. В конце речи, когда Мышкин сказал, что «суд — простая комедия, или нечто худшее, более отвратительное, позорное, более позорное…», председатель закричал: «Выведите его!»

Жандармский офицер бросился на Мышкина, но подсудимые Рабинович и Степане загородили ему дорогу и не пускали его; после некоторого сопротивления офицер оттолкнул их и одной рукой обхватил Мышкина, а другою стал зажимать ему рот, но безуспешно; и Мышкин громким голосом продолжал: «…более позорное, чем дом терпимости: там женщина из-за нужды торгует своим телом, а здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества». На помощь офицеру бросились ещё жандармы, началась свалка; Мышкина схватили и потащили.

В это время Стопане громко закричал: «Это не суд! Мерзавцы! Я вас презираю, холопы!» Жандарм схватил его за грудь, толкнул в шею; другие подхватили его и потащили. То же сделали и с Рабиновичем. В зале поднялся невообразимый шум: крики негодования среди подсудимых и публики, обмороки женщин, истерика… Прокурор и секретарь суда совершенно растерялись и стоя наблюдали эту дикую расправу, а Петере с сенаторами ушёл, не закрыв заседания. Пристав от его имени закрыл заседание, но защитники возразили на это, что они должны слышать о закрытии от самого первоприсутствующего. Потом они приглашены были в особую комнату, где председатель и объявил о закрытии заседания. Защитники требовали составления протокола об избиении подсудимых, но, конечно, им было отказано в этом, и они, напротив, получили упрёк в подстрекательстве подсудимых. Желеховский воскликнул: «Это чистая революция!»

Из сторонников протеста, как я упоминала уже, по соглашению с товарищами, принял участие в суде В. А. Бенецкий, чтоб опровергнуть и очистить «Киевскую коммуну» от всей той грязи, какою был наполнен обвинительный акт, что ему с помощью защитников удалось сделать вполне (7). Отчёты «Правительственного вестника» о заседаниях суда были кратки, односторонни; поэтому подсудимые сами старались через защитников и тех подсудимых, которые присутствовали на суде, собрать материалы о заседаниях суда и обработать их для нелегальной печати (8). В работе этой главным образом принимали участие Тихомиров и Волховской. 11 ноября наиболее важных из подсудимых перевели в Петропавловскую крепость, где они и просидели: одни — до отправки в харьковские централки, и другие — в Сибирь.

После окончания судебного следствия защитники (у меня был Грацианский, назначенный судом) стали брать подсудимых на поруки; таким образом на поруки Грацианского 5 января 1878 г. была выпущена на волю и я. Тяжело было оставлять в тюрьме близких друзей, приобретённых за время совместного сиденья и суда, но были уже и на воле раньше выпущенные товарищи. Прямо из тюрьмы направилась я к землячке, товарке по епархиальному училищу, очень мне близкому человеку, Марии Фармаковской, студентке медицинского факультета, которая ходила ко мне на свидания во время суда (в народовольческий период я поддерживала с нею сношения, а через неё — с земляками-вятичами. Вскоре она умерла от туберкулеза).

Скоро после моего выхода из тюрьмы была выпущена ближайшая моя соседка по камере (сидела надо мною) Евгения Завадская, с которой мы очень сдружились в Доме предварительного заключения и теперь решили поселиться вместе, а потом присоединилась к нам Вера Рогачёва, судившаяся тоже по «процессу 193-х». Жили мы на Кирочной, кажется, улице, у какой-то прачки, в сырой-пресырой комнате, во время стирки наполнявшейся постоянно парами, так как входная дверь в нашу комнату была через прачечную. При выходе из тюрьмы в денежном отношении было скудновато, так что и питание вполне соответствовало занимаемому помещению. Питались мы чаем с дешёвой колбасой, студнем из лавочки, кислой капустой и пр. в этом роде; этим же приходилось делиться и с посещавшими нас товарищами, которые не имели и этого.

Посетителей бывало у нас очень много, и мы ходили знакомиться с теми, с кем не были знакомы в тюрьме. В квартире А. И. Корниловой бывали многолюдные собрания, на которых обсуждалась программа «Земли и воли», к которой мы и присоединились, но формально в организацию не вошли, так как не знали, что с нами будет после приговора суда. На всякий случай для связи мы снабжены были адресами.

<…> 23 января 1878 года суд окончился. 90 обвиняемых были оправданы (я в том числе), 61 из подсудимых было зачтено в наказание время, просиженное до суда, на каторгу приговорено первоначально 28 человек, а остальные — на поселение и житьё. Суд сам смягчил наказание по несовершеннолетию, «кои совершили преступление до 21 года», по вовлечению в «преступление» более зрелыми людьми, «по неразумению и неразвитости» и, наконец, «во внимание полному раскаянию, чистосердечному сознанию». Притом суд ходатайствовал о замене каторги поселением всем, кроме Мышкина, который «вину свою по главному предмету обвинения в настоящем деле отягчил покушением на смертоубийство» (ранил казака в Якутской обл.).

В числе первоначально осуждённых на каторгу был и Низовкин, а из осуждённых на житьё — Горинович, о которых суд ходатайствовал особо: «Александра Васильева Низовкина, 27 лет, и почётного гражданина Николая Елисеева Гориновича, 22 лет, во внимание к их полному, с раскаянием, чистосердечному сознанию и указанию на многих из сообщников в настоящем деле, а в отношении Гориновича и в силу того обстоятельства, что он за это именно раскаяние и указание подвергся жестокому истязанию от руки злоумышленников, от всякого наказания освободить».

Ходатайство суда по отношению к 13 подсудимым не было удовлетворено царём по настоянию шефа жандармов Мезенцова и министра Палена, как говорили тогда (9). Осуждены к каторге были следующие лица: Мышкин, Ковалик, Войнаральский, Рогачёв, Добровольский и Муравский — на 10 лет; Синегуб, Чарушин, Шишко, Союзов, Тимофей Квятковский — на 9 лет; Сажин и Брешковская — на 5 лет, Добровольский был на поруках защитников за 10 тысяч и с их согласия скрылся за границу. После приговора мы, выпущенные на волю, были предупреждены защитниками, что, по всей вероятности, оправданные будут высланы административно; поэтому мы постарались поскорее уехать сами, кто куда хотел, не дожидаясь высылки.

Действительно, это предположение вскоре осуществилось в постановлении III отделения. Подверглись административной каре 80 человек из 90 оправданных, и, конечно, все протестанты в том.числе (10). Все осуждённые на каторгу сидели в Петропавловской крепости и перед отправкой по назначению оставили следующее завещание, отправленное за границу в редакцию «Общины» и напечатанное там (11):

«Товарищи по убеждениям! Процесс русской народно-революционной (социально-революционной) партии официально закончен, так называемый “приговор в окончательной форме” подписан, и официальной власти остаётся только отправить нас, осуждённых на каторгу и в ссылку, по назначению. Уходя с поля битвы пленными, но честно исполнившими свой долг, по крайнему нашему разумению, уходя, быть может, навсегда, подобно Купреянову (12), мы считаем нашим правом и нашею обязанностью обратиться к вам, товарищи, с несколькими словами. Не придавая себе значения более того, какое мы имеем, мы будем говорить лишь в пределах той роли, какая наложена на нас извне. Официальная власть нашла для себя полезным сделать нас наглядным примером устрашения для людей одинакового с нами направления и, путём лицемерного различия в “мере наказания”, — быть может, средством развращения людей слабых, готовых руководиться в своём поведении не одним голосом совести, но и соображениями о личном благополучии. В силу этой невольной роли мы чувствуем себя обязанными заявить, что никакие “кары” и “снисхождения”не в состоянии изменить ни на йоту нашей приверженности к русской народно-революционной партии. Мы по-прежнему остаёмся врагами действующей в России системы, составляющей несчастье и позор нашей родины, так как в экономическом отношении она эксплуатирует трудовое начало в пользу хищного тунеядства и разврата, а в политическом — отдаёт труд, имущество, свободу, жизнь и честь каждого гражданина на произвол “личного усмотрения”. Мы завещаем нашим товарищам по убеждениям идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха.

NB. — Это заявление посылается нами за подлинными нашими подписями в редакцию «Общины» с просьбой опубликовать его; оригинал же сохранить, как доказательство верности и подлинности документа.

Войнаральский. — Ф. Волховской. — С. Жебунёв. — Зарубаев. — Т. Квятковский. — Ковалик. — В. Костюрин. — А. Ливанов. — Ф. Лермонтов. — А. Лукашевич. — Макаревич Петр. — М. Муравский. — В. Осташкин. — Щ. Рогачёв. — М. Сажин. — Синегуб Сергей. — И. Союзов. — В. Стаховский. — Сергей Стопане. — Н. Чарушин. — И. Чернявский. — С. Чудновский. — Л. Шишко. — Е. Брешковская».

Завещание это с честью исполнили и запечатлели своей кровью освобожденные участники «процесса 193-х»: Желябов, Перовская, Саблин, Грачевский, Ланганс и другие. В движении в народ 1873-1874 года родилась русская социально-революционная партия, за время процесса она сплотилась, путем опыта организационно укрепилась и в обществе «Земля и воля» уже вышла из младенческого возраста, образовав действительно единое целое, возглавляемое центральной группой, объединяемое одной программой и уставом.

* Защитникам пригласить стенографа было разрешено, по впоследствии напечатанный ими стенографический отчёт был сожжён (3).

* Государственные преступления в России в XIX веке. Сборник под ред. Базилевского, т, 3 («процесс 193-х»)

Якимова (в замужестве — Диковская) Анна Васильевна (12.VI.1856 — 12.VI.1942) — русская революционерка, чл. исполкома «Народной воли». Род. в с. Тумьюмучаше Уржумского у. Вятской губ. в семье сел. священника. Училась в Вятке в епархиальном училище (1867-72) и на годичных пед. курсах. С авг. 1873 — учительница в с. Камешницком Орловского у. Вятской губ.; вела пропаганду среди крестьян. 12 мая 1875 арестована как участница «хождения в народ»; судилась по «Процессу 193-х» (была оправдана и 5 янв. 1878 освобождена). Вступила в организацию «Земля и воля» и после её раскола стала чл. исполкома «Народной воли». Была хозяйкой первой динамитной мастерской «Земли и воли» (Петербург, Басковый переулок). Принимала участие в подготовке ряда покушений на Александра II (в 1879 под Александровском вместе с А. И. Желябовым; в 1880 в Петербурге и Одессе вместе с Г. П. Исаевым; в 1880-81 в Петербурге с Ю. Н. Богдановичем — под именем супругов Кобозевых). После убийства Александра II Якимова была арестована в Киеве (21 апр. 1881) и по «Процессу 20-ти» (1882) приговорена к смертной казни, заменённой бессрочной каторгой. В 1883 из Петропавловской крепости отправлена на Кару, а позднее в Акатуй; в 1899 вышла на поселение в г. Чите. В 1904 бежала из Сибири в Европейскую часть России; вступила в партию эсеров. 23 авг. 1905 арестована в г. Орехово-Зуево и заключена в Петропавловскую крепость, откуда 7 июня 1907 возвращена на жительство в Читу, где находилась до 1917. С осени 1917 до осени 1941 жила в Москве, работала в кооперативных учреждениях. Состояла членом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Умерла в Новосибирске.

Примечания:

Анна Васильевна Якимова (1856-1942)

А. В. Якимова стала петербургской жительницей только в июне 1876 г., когда ее поместили в Дом предварительного заключения. До этого она входила в вятский народнический кружок, а в 1873- 1875 гг. в качестве учительницы вела пропаганду в одном из сел Вятской губернии.

По «процессу 193-х» А. В. Якимова была оправдана, но тут же административно выслана без срока в Вятскую губернию под гласный надзор полиции. В апреле 1878 г. она решила перейти на нелегальное положение. Полиция безуспешно ее разыскивала, а она в это время под видом богомолки ходила по Тверской, Ярославской, Костромской и Нижегородской губерниям, по фальшивому паспорту работала на заводе в Сормове, всюду интересуясь, нет ли перемен в жизни и настроениях народа после ее первого с ним знакомства в 1873 г.

Дорога в конце концов привела Якимову снова в Петербург. Она примкнула к «Земле и воле» и сначала работала вместе с Г. В. Плехановым, ведя пропаганду среди рабочих. Но вскоре Н. А. Морозов привлёк её в террористическую группу «Свобода или смерть», образовавшуюся внутри «Земли и воли». Отсюда после раскола «Земли и воли» для А. Якимовой лежал прямой путь в народовольческий террор. Она становится членом Исполнительного комитета «Народной воли», активно участвует в подготовке нескольких покушений на Александа II. На её квартире после взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. некоторое время скрывался С. Халтурин; в январе 1881 г. она жила в доме на Малой Садовой, из подвала которого велся подкоп для заложения мины, предназначенной для взрыва царского экипажа.

Арестовали А. В. Якимову 21 апреля 1881 г. в Киеве. Опять Петербург-Петропавловская крепость, затем вновь Дом предварительного заключения; в феврале 1882 г. суд Особого присутствия Сената. Приговор — повешение, заменённое бессрочной каторгой. Ещё раньше, в октябре 1881 г., в Доме предварительного заключения у А. Якимовой родился ребёнок. Вместе с ним её отправляют а августе 1883 г. в Сибирь, на Кару. Там в мае 1896 г. бессрочная каторга заменяется ей на двадцатилетнюю, а с июля 1899 г. она переводится на положение ссыльнопоселенца.

В декабре 1904 г. А. Якимова совершает побег и сразу активно включается в революционную деятельность, однако не надолго. Выданная в 1906 г. Азефом, она была возвращена в Забайкалье, где оставалась до июня 1917 г.

С конца 1917 г. А. В. Якимова жила в Москве, до 1923 г. работала в различных кооперативных организациях, с июня 1923 г. получала от Советского правительства пенсию. Осенью 1941 г. она была эвакуирована из Москвы в Новосибирск, где скончалась в июне 1942 г. В 1963 г. на её могиле по решению Новосибирского горсовета был поставлен памятник как ветерану революции.

В 1920-х гг. А. В. Якимова активно участвовала в работе общества бывших политкаторжан, писала и публиковала воспоминания. Её воспоминания о «процессе 193-х», отрывки из которых печатаются в настоящем томе, были опубликованы в журнале «Каторга и ссылка», 1927, № 8, Воспроизводятся по тексту журнала.

1. К дознанию при подготовке судебного процесса над арестованными участниками «хождения в народ» было привлечено 770 человек. Дознание и затем предварительное следствие затянулись на четыре с лишним года, в течение которых умерли, сошли с ума или покончили с собой 93 человека. Суд над семьюстами пропагандистами произвел бы слишком большое впечатление на общество, поэтому в ходе дознания и следствия значительная часть привлечённых была освобождена под надзор полиции; в суд были переданы дела на 197 человек. Осенью 1877 г. им был вручён обвинительный акт. Но до начала суда (18 октября) умерло ещё четыре человека, поэтому судили 193-х человек (см.: Троицкий Н. А. Процесс 193-х. - В кн.: Общественное движение в пореформенной России. М., 1965, с. 316-318). - 249

2. Когда недоставало улик для передачи дела в суд, но у жандармов складывалось «внутреннее убеждение» в причастности арестованного к революционной деятельности, судьба такого человека решалась в административном порядке. Министр юстиции сообщал свои предположения об этом шефу жандармов. По согласованию обоих ведомств в Министерстве юстиции составлялся доклад «на высочайшее имя» и после утверждения его царём предлагаемая мера наказания (обычно ссылка) приводилась в исполнение. В 70-х гг. XIX в. административным порядком было решено около 80% всех политических дел. - 249

3. Формально суд Особого присутствия Сената над 193 подсудимыми был объявлен гласным. Но помещение Петербургского окружного суда, нарочито выбранное, было таким тесным, что все места, предназначенные для публики, оказались занятыми подсудимыми. В зал смогло попасть только небольшое число избранных лиц по специальным билетам. Суд обещал обеспечить гласность последующей публикацией полного стенографического отчёта, но это обещание не было выполнено. Многотомный стенографический отчёт о судебных заседаниях Особого присутствия правительствующего Сената по делу 193-х в рукописи хранится в фонде ОППС в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР.

Адвокатам было разрешено пригласить своих частных стенографов, и в 1878 г. они напечатали первую половину отчета о процессе. Но по постановлению правительства он был уничтожен.

4. Подсудимые были ознакомлены с обвинительным актом до начала суда. Это пространное и тенденциозное сочинение товарища обер-прокурора Сената В. А. Желеховского составило в 1906 г., когда его напечатал историк В. Богучарский (В. Я. Яковлев), объёмистый том в 240 страниц.

В «хождении в народ» участвовало несколько десятков кружков из разных городов. Общей организации не было, она только намечалась. Тем не менее прокурор, оперируя как доказательством «единством происхождения, учения и преследуемой цели, а также личными сношениями», утверждал, что все арестованные и преданные суду пропагандисты «составляли одно целое, одно преступное сообщество… основанное на теории Бакунина, возводящее, — в прокурорской интерпретации, — невежество и леность на степень идеала и сулящее, в виде ближайше осуществимого блага, житьё на чужой счёт». Разумеется, по мнению составителя обвинительного акта, такое учение «могло показаться заманчивым только для самой плохой части учащейся молодёжи» (Государственные преступления в России в XIX веке, т. 3. СПб., , с. 9). Одной из отличительных черт такой молодёжи, по утверждению прокурора, была распространённая в её среде манера называть друг друга, вопреки приличиям, не по именам, а употребляя клички. «Так… носили прозвища… Брешковская — Кати… Коленкина — Маши, Дебагорий-Мокриевич — Мокриды и Владимира… Бенецкий — Васьки…» (там же, с. 106).

Одним из подсудимых еще во время судебного процесса была сочинена пародия на обвинительную речь прокурора, которая долго ходила в рукописном виде, а в 1883 г. была гектографирована и нелегально продавалась, выручка же, как указывалось на обложке, шла «в пользу партии „Народной воли»». Издатели пародии свидетельствовали: «Слышавшие речь Желеховского говорят, что это стихотворение, хотя и в карикатурной форме, но с поразительным сходством передает не только смысл подлинной речи, но даже и слег прокурора».

Предлагаем читателям отрывок из этой пародии. Прокурор произносит, «указывая на скамью подсудимых»:

Вот мы видим представителей
Государства разрушителей!
[Сброд] воришек и грабителей,
Огорчающих родителей,
Бросив в школе обучение,
Все они, без исключения,
Зарядив себя идеями,
Порождёнными злодеями,
С криком: «В бой, друзья, с рутиною!»
Русь, как сетью, паутиною,
Разорвав с семьею, с обществом,
Всю опутали сообществом;
Занимаясь агитацией,
Прибегали к конспирации:
Попустительства скрывали,
Клички членам надавали.
Так, Надежду звали «Надькой»,
Катерину звали «Катькой»,
«Васькой» назвали Василия!
Но напрасны их усилия…

Полностью с текстом пародии можно познакомиться по публикации проф. С. Н. Валка (см.: Красный архив, 1929, т. 3, с. 228- 230) . - 252

5. В знак протеста против фактически закрытого характера суда заявили о своем отказе участвовать в этой судебной комедии 120 человек.

6. Из согласившихся участвовать в судебных заседаниях большую часть составляли лица, не желавшие, по разным соображениям, вызывающим поведением ухудшить свое положение. Но И. Н. Мышкин остался на суде специально для того, чтобы выступить с программной речью. Его речь, произнесенная 15 ноября 1877 г., была задумана и подготовлена по согласованию с товарищами. Подсудимые «сговорились выставить одного оратора и поручить ему сказать революционную речь, выработанную сообща. Выбор пал на Мышкина» (Фигнер В. Н. Поли. собр. соч., т. 2. М., .1932, с. 29). Поскольку эту речь слышала только небольшая часть подсудимых, бывшая в тот день в зале суда, Мышкина после его возвращения в Дом предварительного заключения попросили вновь произнести её перед заключенными. «После произнесения речи мы заставили Мышкина повторить её на нашем собрании, и рукоплесканиям и восторгам не было конца. После каждого заседания суда мы собирались у своих окон и выслушивали всё, что происходило на суде» (Автобиография С. Ф. Ковалика. - В кн.: Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х. М., 1928, с. 24).

Речь И. Мышкина на процессе 193-х явилась выдающимся актом революционной борьбы и навсегда вошла ярким эпизодом в историю российского революционного движения. Подробная характеристика этой речи дана в статье В. Г. Базанова «Ипполит Мышкин и его речь на процессе 193-х» — Русская литература, 1963, № 2. Комментируя речь Мышкина, В. Ф. Захарина сообщает интересные факты о реакции на неё сенаторов — членов суда: «Речь И. Н. Мышкина настолько потрясла судей, что на следующий день он не был вызван в суд, хотя следствие шло как раз по его делу. На запрос защитника Утина по этому поводу первоприсутствующий ответил, что ни он, ни Особое присутствие «не признаёт возможным пригласить Мышкина вновь, опасаясь ещё других, более неприятных последствий его явки». Невзирая на то, что защитник Утин настаивал на вызове Мышкина в суд (последний, по словам Утина, не отказывается продолжать давать свои объяснения суду), указывая на явное нарушение закона и беспрецедентность такого действия со стороны суда, первоприсутствующий ещё раз ответил отказом, добавив, что „суд признает положительно опасным вызывать Мышкина»» (Революционное народничество семидесятых годов XIX века, т. 1. М., 1964, с. 431).

В январе 1878 г. речь И. Мышкина была напечатана в №1 эмигрантского народнического журнала «Община», затем неоднократно переиздавалась. В 1964 г. она была опубликована по официальной судебной стенограмме с указанием основных разночтений с текстом «Общины» (см. там же, с. 371-392).

А. В. Якимова, рассказывая о ходе судебных заседаний и цитируя выдержки из речи И. Мышкина, использует уже упоминавшуюся публикацию В. Богучарского (В. Я. Яковлева) «Государственные преступления в России…», т. 3, в которой воспроизводятся материалы из «Общины» (с некоторыми неточностями). К ним добавляются неточности, допущенные самой Якимовой. Так, во фразах: «это не суд, а простая комедия…»; «председатель закричал: уведите его»; «здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества»; «я вас презираю, негодяи, холопы» — выделенные курсивом слова в тексте Якимовой пропущены или искажены.

7. Василий Александрович Бенецкий (конспиративно «Васька» см. примеч. 4) в 1873 г. был участником так называемой «киевской коммуны» — общей квартиры многих южнороссийских народников. Прокурор пытался представить членов «коммуны» людьми аморального поведения и тем скомпрометировать в глазах общества.

8. Подсудимые А. О. Лукашевич и М. Д. Муравский обратились к тем участникам «процесса 193-х», которые отказались участвовать в судебных заседаниях, с предложением написать не произнесённые ими речи для издания их нелегальным путём. Однако эта работа осталась незавершенной (см. публикацию К. Г. Ляшенко в «Историческом архиве», 1962, т. 3, с. 214-216).

9. Это подтверждено документами, найденными историком Ш. М. Левиным (см.: Красный архив, 1928, т. 5, с. 184-199).

10. И. И. Добровольский был приговорён к 9, а не к 10 годам каторги. Окончательные итоги «процесса 193-х» таковы: трое человек умерло во время суда, который длился с 18 октября 1877 г. по 23 января 1878 г., 90 человек, отсидевшие в предварительном заключении по три-четыре года, были оправданы за недостатком улик, один оштрафован, 61 было вменено в наказание время предварительного заключения, двое помилованы (за предательские показания), 23 человека были приговорены к различным срокам ссылки и 13 к каторге (от пяти до десяти лет). - 256

11. «Завещание» осуждённых по «процессу 193-х» (сами подписавшие называли его «заявлением») было опубликовано в «Общине» № 6-7 за 1878 г.

12. М. В. Купреянов (Куприянов) — один из основателей кружка «чайковцев». Арестован в марте 1874 г., умер в Петропавловской крепости 18 апреля 1878 г. - 257

Печатается по:

Революционеры 1870-х годов: Воспоминания участников народнического движения в Петербурге [Сост. В.Н. Гинев]. — Л.: Лениздат, 1986. — С.249-258