Что исследовал н м пржевальский. Неутомимый путешественник николай михайлович пржевальский

Российский путешественник, исследователь Центральной Азии; почетный член Петербургской АН (1878), генерал-майор (1886). Руководил экспедицией в Уссурийский край (1867—1869) и четырьмя экспедициями в Центральную Азию (1870—1885). Впервые описал природу многих районов Центральной Азии; открыл ряд хребтов, котловин и озер в Куньлуне, Наньшане и на Тибетском нагорье. Собрал ценные коллекции растений и животных; впервые описал дикого верблюда, дикую лошадь (лошадь Пржевальского), медведя-пищухоеда и другие виды позвоночных.

Николай родился в селе Кимборы Смоленской губернии 31 марта (12 апреля) 1839 года. Отец, поручик в отставке, умер рано, всего сорока двух лет, оставив на руках у молодой вдовы, кроме семилетнего Николая, еще двух сыновей — Владимира и Евгения. Мальчик рос под наблюдением матери в имении Отрадное. "Рос я в деревне дикарем, воспитание было самое спартанское, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье".

В 1855 году Пржевальский первым учеником окончил смоленскую гимназию и поступил вольноопределяющимся на военную службу. Позднее Николай Михайлович объяснял свое решение так. "Героические подвиги защитников Севастополя постоянно разгорячали воображение 16-летнего мальчика, каким я был тогда". Он мечтал о подвигах, но действительность разочаровала его. Вместо подвигов — муштра, по вечерам — карты. Пржевальский, уклоняясь от кутежей, все больше времени проводил на охоте, собирал гербарий, всерьез занялся орнитологией. Став прапорщиком, он подал начальству рапорт, в котором просил о переводе на Амур. Ответ был совершенно неожиданный — трое суток ареста.

После пяти лет службы Пржевальский поступает в Академию Генерального штаба. Помимо основных предметов, он изучает труды ученых-географов Риттера, Гумбольдта, Рихтгофена и, конечно, Семенова. По окончании учебы он служит адъютантом в Полоцком пехотном полку.

Еще в академии Пржевальский подготовил курсовую работу "Военно-статистическое обозрение Приамурского края". Рукопись, посланная им в Русское географическое общество, получила высокий отзыв ученого и путешественника Семенова: "Работа основана на самом дельном и тщательном изучении источников, а главное, на самом тонком понимании страны". В 1864 году Пржевальского избирают в действительные члены географического общества.

Вскоре Николай Михайлович начал преподавать историю и географию в Варшавском юнкерском училище. Лектором он был прекрасным. Пользуясь своей феноменальной памятью, мог цитировать наизусть целые страницы из дневников любимых путешественников. В 1867 году были опубликованы "Записки всеобщей географии для юнкерских училищ", подготовленные Н. М. Пржевальским.

К этому времени он, наконец, добился перевода в Восточную Сибирь. Уже в Иркутске, с помощью рекомендательных писем Семенова он выхлопотал двухлетнюю служебную командировку в Уссурийский край. Кроме того, опять же не без помощи Семенова, Сибирский отдел географического общества предписывает Пржевальскому изучить флору и фауну края, собрать ботаническую и зоологическую коллекции.

Со своим спутником — юношей Ягуновым — он спустился по Амуру, плавал на лодке по Уссури, пробирался тропами неведомого края. "Как-то странно видеть это смешение форм севера и юга... В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, и тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии".

Два с половиной года провел Пржевальский на Дальнем Востоке. Тысячи километров пройдены, 1600 километров покрыты маршрутной съемкой. Бассейн Уссури, озеро Ханка, побережье Японского моря... Подготовлена к печати большая статья "Инородческое население Уссурийского края". Собрано около 300 видов растений; изготовлено более 300 чучел птиц, причем многие растения и птицы на Уссури обнаружены впервые. Он начинает писать книгу "Путешествие в Уссурийском крае".

В январе 1870 года Николай Михайлович вернулся в Петербург, в марте впервые взошел на трибуну Русского географического общества. "Он был высокого роста, хорошо сложен, но худощав, симпатичен по наружности и несколько нервен. Прядь белых волос в верхней части виска при обшей смуглости лица и черных волосах привлекала на себя невольное внимание".

Он рассказывал об Уссурийском путешествии и о своих дальнейших планах. Его описание Уссурийского края раскрыло такие картины в жизни природы и русских переселенцев, что слушавшие его поражались: как это было возможно — работая в одиночестве, если не считать мальчика-препаратора, собрать такие глубокие, обширные сведения... В результате ему была присуждена Серебряная медаль.

В 1870 году Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен офицер Генерального штаба Пржевальский. "Я получил назначение совершить экспедицию в Северный Китай, в те застенные владения Небесной империи, о которых мы имеем неполные и отрывочные сведения, почерпнутые из китайских книг, из описаний знаменитого путешественника XIII века Марко Поло или, наконец, от тех немногих миссионеров, которым кое-когда и кое-где удавалось проникать в эти страны".

В сентябре 1870 года Пржевальский отправился в первую свою экспедицию в Центральную Азию. Вместе с ним ехал бывший его ученик по Варшавскому училищу подпоручик Михаил Александрович Пыльцов. Их путь лежал через Москву и Иркутск и дальше — через Кяхту в Пекин, где Пржевальский рассчитывал получить в китайском правительстве паспорт — официальное разрешение на путешествие в области, подвластные Небесной империи.

Получив паспорт, Пржевальский выезжает в Тибет. Небольшому каравану из восьми верблюдов, несущих экспедиционное снаряжение, предстоит преодолеть огромный путь.

Великая пустыня Гоби встретила их 30-градусными морозами с ветрами. Они преодолели пустыню, перевалили через горный хребет и в декабре вошли в город Калган, где царила настоящая весна. Путешественники пополнили запасы провизии, хотя рассчитывали в основном на охоту, проверили револьверы и ружья. Пржевальский избрал караванный путь, по которому, опасаясь нападения разбойничьих шаек, уже в течение одиннадцати лет не осмеливался пройти ни один караван.

"Следы дунганского истребления встречались на каждом шагу, — писал позднее Николай Михайлович. — Деревни, попадавшиеся очень часто, все были разорены, везде валялись человеческие скелеты, и нигде не было видно ни одной живой души".

В отряде было всего четыре человека, включая самого начальника. Из продовольствия взяли с собой только пуд сахара, мешок риса и мешок проса. Кроме того, приборы, бумагу для гербария, 40 килограммов пороха, 160 килограммов дроби, десятки коробок с патронами.

От Пекина Пржевальский в начале 1871 года двинулся на север, к озеру Далайнор, и произвел его полную съемку. Затем направился к верховьям Желтой реки — Хуанхэ — обходной дорогой, избегая селений, обитатели которых встречали путешественников настороженно, нередко даже враждебно. Летом он проехал к городу Баотоу и, переправившись через Хуанхэ, вступил на плато Ордос, которое "лежит полуостровом в колене, образуемом изгибами среднего течения Хуанхэ" . На северо-западе Ордоса он описал "оголенные холмы" — пески Кузупчи. "Тяжело становится человеку в этом... песчаном море, лишенном всякой жизни... — кругом тишина могильная".

Проследив течение Хуанхэ вверх от Баотоу до Динкоучжэнь (около 400 километров), Пржевальский двинулся на юго-запад через "дикую и бесплодную пустыню" Алашань, покрытую "голыми сыпучими песками", всегда готовыми "задушить путника своим палящим жаром" , и достиг крупного, высокого (до 1855 метров), но узкого меридионального хребта Хэланьшань, вытянутого вдоль долины Хуанхэ. "Взобравшись на высокую вершину, с которой открывается далекий горизонт на все стороны, чувствуешь себя свободнее и по целому часу любуешься панорамой, которая расстилается под ногами. Громадные отвесные скалы, запирающие мрачные ущелья или увенчивающие собой вершины гор, также имеют много прелести в своей оригинальной дикости. Я часто останавливался в таких местах, садился на камень и прислушивался к окружающей меня тишине. Она не нарушалась здесь ни говором людских речей, ни суматохою обыденной жизни..."

Но с наступлением зимы пришлось повернуть обратно. К тому же тяжело заболел Пыльцов. Он с трудом ехал верхом и нередко падал с седла. Сам Пржевальский обморозил пальцы на обеих руках. К северу от реки Хуанхэ экспедиция вышла к безлесному, но богатому ключами хребту Ланьшань, стоящему "отвесной стеной, изредка прорезанной узкими ущельями", и Пржевальский проследил его на всем протяжении (300 километров), а восточнее обнаружил другой хребет, поменьше и пониже, — Шэйтэн-Ула. Новый год путешественники встретили в Чжанцзякоу.

Пржевальский прошел около 500 километров по долинам вдоль берегов Хуанхэ и установил, что в этих местах у великой китайской реки нет притоков и, кроме того, само русло лежит иначе, чем можно увидеть на картах. Попутно он собирал растения, картографировал местность, делал геологическое описание горных пород, вел метеожурнал, наблюдал и поразительно метко фиксировал быт, нравы, обычаи людей, через чьи земли проходил.

Но средства экспедиции оказались на исходе, и Пржевальский был вынужден возвратиться в Пекин, где провел месяц. В Пекине он заменил двух казаков, не оправдавших его ожидания, другими, присланными из Урги (ныне — Улан-Батор), — Чебаевым и бурятом Иринчиновым, ставшими верными спутниками и надежными друзьями. Кроме того, он обновил и укрепил караван.

Весной 1872 года Пржевальский прежним путем добрался до южной части пустыни Алашань. "Пустыня кончилась... чрезвычайно резко… За ней поднималась величественная цепь гор". Это был восточный Наньшань. Пржевальский выделил в горной системе три мощных хребта: Окраинный (Маомаошань), Малиншань (Лэнлунлин) и Циншилин.

Переход через пустыни Южного Алашаня оказался особенно трудным. На сотню верст ни капли воды. Редкие колодцы были зачастую отравлены дунганами.

"Раскаленная почва пустыни дышит жаром, как из печки... Голова болит и кружится, пот ручьями льет с лица и со всего тела. Животные страдают не менее нас. Верблюды идут, разинув рты и облитые потом, словно водою".

Однажды случилось так, что воды осталось всего несколько стаканов. Они вышли в семь утра и шли девять часов, словно по раскаленной сковородке. "Мы брали в рот по одному глотку, чтобы, хотя немного, промочить совсем почти засохший язык. Все тело наше горело как в огне, голова кружилась Еще час такого положения — и мы бы погибли".

Пржевальский совершил восхождение на гору Ганьсу, считавшуюся самой высокой точкой хребта. "Я первый раз в жизни находился на подобной высоте, впервые видел под своими ногами гигантские горы, то изборожденные дикими скалами, то оттененные мягкой зеленью лесов, по которым блестящими лентами извивались горные ручьи. Сила впечатления была так велика, что я долго не мог оторваться от чудного зрелища, долго стоял, словно очарованный, и сохранил в памяти тот день, как один из счастливейших в целой жизни..."

Пробыв там около двух недель, он вышел к бессточному соленому озеру Кукунор, лежащему на высоте 3200 метров. "Заветная цель экспедиции... достигнута. Правда, успех был куплен ценой... тяжелых испытаний, но теперь все пережитые невзгоды забыты, и в полном восторге стояли мы… на берегу великого озера, любуясь на его чудные темно-голубые волны".

Закончив съемку северо-западного берега озера Кукунор, Пржевальский перевалил мощный хребет Кукунор и прошел в поселок Дзун, находящийся на юго-восточной окраине болотистой равнины Цайдам. Он установил, что это котловина и что ее южной границей служит хребет Бурхан-Будда (высотой до 5200 метров). К югу и юго-западу от Бурхан-Будда Пржевальский открыл горы Баян-Хара-Ула и восточный участок Кукушили, а между ними обнаружил "волнистое плато", представляющее собой "страшную пустыню", поднятую на высоту более 4400 метров. Так Пржевальский первым из европейцев проник в глубинную область Северного Тибета, к верховьям Хуанхэ и Янцзы (Улан-Мурен). И правильно определил, что именно Баян-Хара-Ула является водоразделом между обеими великими речными системами.

На Тибетское нагорье они вышли зимой и на высоте 3-4 тысяч метров провели два с половиной месяца. Пржевальский вспоминал, что малейший подъем казался очень трудным, чувствовалась одышка, сердце билось очень сильно, руки и ноги тряслись, по временам начинались головокружение и рвота.

Стояли жестокие морозы, а топлива не было, и ночи они проводили в юрте без огня. Постель состояла из одного войлока, постланного на мерзлую землю Из-за холода и большой высоты, из-за сухости и разреженности воздуха заснуть не удавалось — только забыться. Но и в забытьи мучило удушье, порождавшее тяжкие кошмары. "Жизнь наша была, в полном смысле, борьба за существование, и только сознание научной важности предпринятого дела давало нам энергию и силы для успешного выполнения своей задачи".

В конце зимы 1873 года Пржевальский вернулся в Дзун. Встретив весну на озере Кукунор, он прежним путем без проводника прошел к южной окраине пустыни Алашань. "Безграничным морем лежали... перед нами сыпучие пески, и не без робости ступали мы в их могильное царство". Вдоль хребта Хэланыпань (уже с проводником) они в страшную жару двинулись на север и пересекли восточную часть пустыни, причем едва не погибли от жажды: проводник сбился с дороги. Миновав западные предгорья хребта Ланьшань, Пржевальский прошел через наиболее безводную, "дикую и пустынную" часть Гоби и открыл гряду Хурх-Ула (крайний юго-восточный отрог Гобийского Алтая). Термометр на солнце показывал 63°С. На пути ни одного озерка; в колодцах, расположенных один от другого на расстоянии 50-60 километров, не всегда была вода. Он вернулся в Кяхту в сентябре 1873 года, так и не достигнув столицы Тибета — Лхасы.

По пустыням и горам Монголии и Китая Пржевальский прошел более 11 800 километров и при этом нанес на карту (в масштабе 10 верст в 1 дюйме) около 5700 километров. Научные результаты этой экспедиции поразили современников. Пржевальский дал подробные описания пустынь Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорных районов Северного Тибета и котловины Цайдама (открытой им), впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов, семь крупных и ряд мелких озер. Карта Пржевальского не отличалась точностью, так как из-за очень тяжелых путевых условий он не мог делать астрономические определения долгот. Этот существенный недочет позднее был исправлен им самим и другими русскими путешественниками. Он собрал коллекции растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб, млекопитающих. При этом были открыты новые виды, получившие его имя, — ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского, рододендрон Пржевальского... Михаил Александрович Пыльцов, самоотверженный его товарищ, был удостоен такой же чести.

Двухтомный труд "Монголия и страна тангутов" (1875—1876), в котором Пржевальский дал описание своего путешествия, доставил автору мировую известность и был полностью или частично переведен на ряд европейских языков.

В Петербурге Пржевальского встретили как героя — речи, банкеты, торжественные собрания. Русское географическое общество присуждает ему свою высокую награду — Большую золотую медаль. Он получает Золотую медаль Парижского географического общества и "высочайшие" награды — чин подполковника, Пожизненную пенсию в 600 рублей ежегодно. Его называют "замечательнейшим путешественником нашего времени", ставят рядом с Семеновым-Тян-Шанским, с Крузенштерном и Беллинсгаузеном, с Ливингстоном и Стэнли...

В январе 1876 года Пржевальский представил в Русское географическое общество план новой экспедиции. Он намеревался заняться исследованием Восточного Тянь-Шаня, дойти до Лхасы, увидеть которую мечтало столько поколений европейских географов, и главное — обследовать загадочное озеро Лобнор. Кроме того, в тех краях, как писал Марко Поло, обитает дикий верблюд. Пржевальский надеялся найти и описать это животное.

Почти два месяца занял путь от Москвы через Урал в Семипалатинск, где Пржевальского ждали верные спутники — Чебаев и Иринчинов.

Прибыв в Кульджу в июле 1876 года, Пржевальский вместе с помощником Федором Леонтьевичем Эклоном в середине августа двинулся вверх по "гладкой, как пол", долине Или и ее притока Кунгеса и перевалили главную водораздельную цепь Восточного Тянь-Шаня. Пржевальский доказал, что эта горная система в средней части разветвляется: между ответвлениями он обнаружил два изолированных высоких плато — Их-Юлдуза и Бага-Юлдуза в верховьях реки Хайдык-Гола, впадающего в озеро Баграшкёль. К югу от озера он пересек западную оконечность "безводного и бесплодного" хребта Куруктаг и правильно определил его как "последний отрог Тянь-Шаня в Лобнорскую пустыню" . Далее к югу расстилались "необозримой гладью пустыни Тарима и Лобнора. Лобнорская — самая дикая и бесплодная из всех... хуже даже Алашаньской" . Достигнув низовьев Тарима, Пржевальский впервые описал их. На его карте река Кончедарья получила правильное изображение; появился "новый", северный рукав Тарима — река Инчикедарья. (Кончедарья, вытекающая из озера Баграшкёль, была тогда нижним левым притоком Тарима; теперь в половодье она впадает в северную часть озера Лобнор.) Маршрут через пески Такла-Макан до оазиса Чарклык в низовьях реки Черчен (бассейн Лобнора), также впервые описанный Пржевальским, позволил ему установить восточную границу пустыни Такла-Макан.

Пройдя южные отроги Тянь-Шаня, путешественники вошли в город Курлю, где их ждал эмир, обещавший содействие экспедиции. Эмир приставил к русским своего верного человека — Заман-бека, некогда состоявшего на русской службе, и предписал ему неотлучно находиться при экспедиции.

Заман-бек повел их на Лобнор самой трудной дорогой. С наступлением зимы ударили морозы под двадцать градусов, реки еще не стали, и переправляться через реку Тарим пришлось по воде. И когда заветная цель казалась совсем близкой, перед путешественниками — там, где на картах обозначалась равнина, вдруг выросли горы. Еще на переправе через Тарим Пржевальский увидел далеко на юге "узкую неясную полосу, чуть заметную на горизонте". С каждым переходом все отчетливее выступали очертания горного кряжа, и вскоре можно было различить не только отдельные вершины, но и большие ущелья. Когда же путешественник прибыл в Чарклык, то хребет Алтынтаг, не известный ранее европейским географам, явился перед ним "громадной стеной, которая далее к юго-западу высилась еще более и переходила за пределы вечного снега…" Глубокой зимой 1876/77 года (26 декабря—5 февраля) Пржевальский исследовал северный склон Алтынтага более чем на 300 километров к востоку от Чарклыка. Он установил, что "на всем этом пространстве Алтынтаг служит окраиной высокого плато к стороне более низкой Лобнорской пустыни". Из-за морозов и недостатка времени он не мог перевалить хребет, но правильно предположил: плато к югу от Алтынтага составляет, вероятно, самую северную часть Тибетского нагорья. Пржевальский "передвинул" эту границу более чем на 300 километров к северу. К югу от озера Лобнор, по словам местных жителей, юго-западное продолжение Алтынтага тянется без всякого перерыва к Хотану, а к востоку хребет уходит очень далеко, но где именно кончается — лобнорцы не знали.

В феврале 1877 года Пржевальский достиг огромного тростникового болота-озера Лобнор. По его описанию, озеро имело в длину 100 километров и в ширину от 20 до 22 километров. "Самому мне удалось исследовать только южный и западный берег Лобнора и пробраться в лодке по Тариму до половины длины всего озера; далее ехать было нельзя по мелководным и густым тростникам. Эти последние покрывают сплошь весь Лобнор, оставляя лишь на южном его берегу узкую (1-3 версты) полосу чистой воды. Кроме того, небольшие, чистые площадки расположены, как звезды, везде в тростниках... Вода везде светлая и пресная..."

На берегах таинственного Лобнора, в "стране Лоп", Пржевальский был вторым... после Марко Поло! Николай Михайлович с законной гордостью писал: "Опять то, о чем недавно мечталось, превратилось в факт действительности... Еще не прошло года с тех пор, как профессор Кесслер... предсказывал о Лобноре как о совершенно загадочном озере — теперь же эта местность достаточно известна. То, чего не могли сделать в течение семи веков, сделано в семь месяцев". Загадочное озеро стало, однако, предметом оживленной дискуссии между Пржевальским и немецким географом Рихтгофеном.

Судя по китайским картам начала XVIII века, Лобнор находился совсем не там, где его обнаружил Пржевальский. Кроме того, вопреки историческим известиям и теоретическим рассуждениям географов озеро оказалось пресным, а не соленым.

Рихтгофен считал, что русская экспедиция открыла какое-то другое озеро, а истинный Лобнор лежит севернее. Николай Михайлович ответил на замечание немецкого ученого небольшой заметкой в "Известиях Русского географического общества". Затем он посетил Лобнор вторично, после чего в полемику вступил его ученик Петр Козлов. И только через полвека загадка Лобнора была решена окончательно.

Лоб по-тибетски означает "илистый", нор — по-монгольски "озеро". Оказалось, что это болото-озеро время от времени меняет свое местоположение. На китайских картах оно было изображено в северной части пустынной бессточной впадины Лоб. Но затем реки Тарим и Кончедарья устремились на юг. Древний Лобнор постепенно исчез, на его месте остались только солончаки, блюдца небольших озерков. А на юге впадины образовалось новое озеро, которое открыл и описал Пржевальский.

На Лобноре он охотился, изучал птиц, — миллионы пернатых избирали озеро своим пристанищем на пути в Сибирь из Индии. Наблюдая их, ученый пришел к выводу, что перелетные птицы летят не по кратчайшему пути, как считалось до той поры, а по такому маршруту, чтобы захватить места для отдыха, с обильной пищей. Экземплярами редких птиц пополнилась на Лобноре коллекция Николая Михайловича.

К востоку от Лобнора Пржевальский открыл широкую полосу песков Кумтаг.

В начале июля экспедиция вернулась в Кульджу. Пржевальский был доволен: он изучил Лобнор, открыл Алтынтаг, описал дикого верблюда, добыл даже его шкуры, собрал коллекции флоры и фауны.

Здесь же, в Кульдже, его ждали письма и телеграмма, в которых ему предписывалось непременно продолжать экспедицию. Весной Россия вступила в русско-турецкую войну, и Пржевальский отправил в Петербург телеграмму с просьбой перевести его в действующую армию. С ответной телеграммой пришел отказ: сообщалось о том, что Пржевальский произведен в полковники.

Николай Михайлович давно и странно болел" нестерпимый зуд во всем теле мучил его. В последние дни августа, когда болезнь пошла на убыль, экспедиция тронулась из Кульджи караваном в 24 верблюда и три верховые лошади. Но болезнь обострилась. Пришлось вернуться в Зайсан — русский пограничный пост в Южном Алтае. В госпитале Пржевальский провел несколько месяцев. Здесь с эстафетой из Семипалатинска он получил от брата письмо, в котором сообщалось о смерти матери. "Теперь же к ряду всех невзгод прибавилось еще горе великое. Я любил мать всей душой..."

А через несколько дней пришла телеграмма из Петербурга, в которой военный министр в связи с осложнившимися отношениями с богдыханским правительством предписывал возвращаться назад.

Во время путешествия 1876—1877 годов Пржевальский прошел по Центральной Азии немногим более четырех тысяч километров — ему помешали война в Западном Китае, обострение отношений между Китаем и Россией и, наконец, его болезнь. И все-таки это путешествие ознаменовалось двумя крупнейшими географическими открытиями — низовьев Тарима с группой озер и хребта Алтынтаг.

В Петербурге лучшие доктора смотрели его и пришли к заключению, что у пациента сильнейшее нервное расстройство и полный упадок сил. Они настоятельно рекомендовали Николаю Михайловичу оставить, хотя бы на время, дела и удалиться в какое-нибудь спокойное место, чтобы поправить здоровье. Пржевальский отправляется в Отрадное.

Тем временем ученый мир отметил его последнее путешествие. Николай Михайлович стал почетным членом Академии наук. Берлинское географическое общество учреждает в честь Александра Гумбольдта Большую золотую медаль, и первый, кому ее присуждают, — Пржевальский Лондонское географическое общество вручает ему Королевскую медаль. Барон Фердинанд Рихтгофен, один из столпов географии, выпускает брошюру, посвященную Пржевальскому, где называет его гениальным путешественником. Слава растет и распространяется далеко за пределы России...

Отдохнув, Пржевальский снаряжает новую экспедицию. На этот раз он взял в помощники казака Иринчинова, Федора Эклона, человека, надежного во всех отношениях, и своего товарища по училищу, молодого прапорщика Всеволода Роборовского, которому уже приходилось снимать местность и собирать гербарий; к тому же он был еще и хорошим рисовальщиком. Всего в Зайсане, где хранилось снаряжение от предыдущей экспедиции, собралось 13 человек.

В марте 1879 года Пржевальский начал путешествие, названное им "Первым Тибетским". От Зайсана он направился на юго-восток, мимо озера Улюнгур и вдоль реки Урунгу до ее верховьев, пересек Джунгарскую Гоби — "обширную волнистую равнину" — и довольно верно определил ее размеры.

Джунгарская пустыня встретила их бурями. Слабые проблески солнца едва пробивались через несущуюся взвесь песка и пыли, и так всякий день с девяти-десяти утра и до заката солнца. Причем ветер возникал всегда в одной стороне. Пржевальский первым из исследователей Центральной Азии дал этому объяснение.

Но вовсе не этой загадкой привлекала пустыня бурь Именно здесь и только здесь можно встретить дикую лошадь. Местные жители называют ее по-разному: киргизы — "кэртаг", монголы — "тахи", но ни один ученый ее не видал.

Часами выслеживал Пржевальский дикую лошадь, но никак не удавалось приблизиться на расстояние выстрела — чутки, пугливы животные... Лишь однажды вместе с Эклоном Николай Михайлович подкрался достаточно близко, но вожак стада, почуяв опасность, пустился в бегство, увлекая всех остальных. С досадой опустил тяжелый штуцер Пржевальский...

Он наблюдал, изучал повадки лошади, а когда от охотника-киргиза получил в подарок шкуру дикой лошади, смог описать животное. Целых десять лет эта шкура оставалась единственным экземпляром в коллекции музея Академии наук, пока Грум-Гржимайло, а позже Роборовский и Козлов — ученики Николая Михайловича, не добыли новые шкуры. Но до Пржевальского о существовании дикой лошади, получившей название лошади Пржевальского, наука вообще не знала.

Еще один новый год — 1880-й — встречен в дороге. Сильные морозы с ветрами, горные перевалы, на которые приходилось втаскивать лошадей и верблюдов, затрудняли работу экспедиции. Хронометры, спрятанные на ночь в меха, промерзали настолько, что их было невозможно удержать в руках. Разжечь костер удавалось далеко не всегда — топлива остался лишь скудный запас, и воду приходилось пить чуть теплой. Пищу расходовали экономно.

Миновав озеро Баркёль, Пржевальский вышел к оазису Хами. Он пересек далее восточную окраину Гашунской Гоби и достиг низовьев реки Данхэ (левый приток нижней Сулэхэ), а к югу от нее обнаружил "громадный вечноснеговой" хребет Гумбольдта (Улан-Дабан). Через перевал Данцзинь — на стыке хребтов Алтынтага и Гумбольдта — Пржевальский прошел на юг к равнине Сартым, пересек ее и установил начало хребта Риттера (Дакэн-Дабан). Перейдя через два других, меньших хребта, он спустился в юго-восточную часть Цайдама, в поселок Дзун.

Из Дзуна Пржевальский двинулся на юго-запад и выяснил, что Кульлунь здесь имеет широтное направление и состоит из двух, иногда из трех параллельных цепей, имеющих разные названия в различных своих частях. Пржевальский выявил следующие хребты Сасун-Ула и западную часть Бурхан-Будда; несколько южнее — Бокалыктаг, названный им хребтом Марко Поло (с вершиной 6300 метров). К югу от Бокалыктага, перевалив Кукушили, Пржевальский обнаружил хребет Бунгбура-Ула, который протягивается вдоль левого берега Улан-Мурэна (верховье Янцзы).

Далее к югу перед путешественником простирался уже собственно Тибет, представляющий "грандиозную, нигде более на земном шаре в таких размерах не повторяющуюся стоповидную массу, поднятую... на страшную высоту. И на этом гигантском пьедестале громоздятся... обширные горные хребты... Словно стерегут здесь эти великаны труднодоступный мир заоблачных нагорий, неприветливых для человека по своей природе и климату и в большей части еще совершенно неведомых для науки..." За 33-й параллелью Пржевальский открыл водораздел Янцзы и Салуина — широтный хребет Тангла. Пройдя на юг е пологого, едва заметного перевала на высоте около 5000 метров, Пржевальский увидел восточную часть хребта Пьенчен-Тангла.

Несколько раз на экспедицию нападали разбойники из племени тангутов, которые обычно грабили караваны богомольцев, направлявшихся в Лхасу. В Пекине и в Петербурге Пржевальского уже считали погибшим. В газетах появились сообщения, рассказывающие о его трагической гибели в пустынях Тибета. Одна из петербургских газет объявила, что Пржевальский жив, но томится в плену, и требовала снарядить экспедицию для его поисков и освобождения.

Тем временем экспедиция находилась примерно в 270-280 километрах от Лхасы. Здесь русские путешественники встретили представителей далай-ламы. В Лхасе распространился слух, что русский отряд идет с целью похитить далай-ламу, и путешественникам отказали в посещении столицы Тибета, правда, под тем предлогом, что русские — представители другой веры.

Пржевальский прошел тем же путем до верховьев Янцзы и несколько западнее прежнего маршрута — в Дзун Оттуда он повернул к озеру Кукунор и обошел его с юга. На этот раз Пржевальский более основательно, чем в прошлой своей экспедиции, изучил озеро, нанес на карту южный берег, изучил флору и фауну окрестностей, а потом направился в Синин — город, лежащий на перекрестке торговых путей, соединяющих Тибет и Китай. Оттуда он намеревался двинуться к верховьям Хуанхэ — в области, совершенно еще не изученные.

Однако местные власти выдвинули множество веских причин, перекрывающих экспедиции предстоящий путь. А в конце, убедившись в непреклонном решении Пржевальского идти к намеченной цели, припугнули кровожадными разбойниками и безжалостными людоедами. Но Пржевальского не остановить, он рвется к Желтой реке.

Они пошли от Синина напрямик, через гряды горных хребтов, по альпийским лугам, обходя глубочайшие пропасти, пробираясь через тесные ущелья, пробитые в горах бурным течением Желтой реки В этом горном краю, в преддверии верховьев Хуанхэ, удалось собрать богатый гербарий, в который попал и новый вид — тополь Пржевальского. Однако ближе к верховьям продвинуться не удалось: путь преграждали либо непроходимые ущелья, либо отвесные горные склоны. Четверо суток искали возможности переправиться на другой берег, но река оказалась очень бурной...

Вернувшись в Дзун, Пржевальский через пустыню Алашань и Гоби добрался до Кяхты. Во время этого путешествия он прошел около восьми тысяч километров и произвел съемку более четырех тысяч километров пути через совершенно не исследованные европейцами районы Центральной Азии. Впервые исследовал верхнее течение Желтой реки (Хуанхэ) на протяжении более 250 километров; в этом районе он открыл хребты Семенова и Угуту-Ула. Он нашел два новых вида животных — лошадь Пржевальского и медведя-пищухоеда. Его помощник, Роборовский, собрал огромную ботаническую коллекцию: около 12 тысяч экземпляров растений — 1500 видов. Свои наблюдения и результаты исследований Пржевальский изложил в книге "Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки" (1883). Итогом трех его экспедиций были принципиально новые карты Центральной Азии.

В Петербурге его снова встречали почести и награды. Он награжден орденом Владимира 3-й степени, удостоен звания почетного члена Русского, Венского, Венгерского географических обществ, почетного доктора зоологии Московского университета, почетного члена С. -Петербургского университета, С. -Петербургского общества естествоиспытателей, Уральского общества любителей естествознания и, наконец, звания почетного гражданина Санкт-Петербурга и Смоленска. Британское общество присудило ему золотую медаль, сопроводив обращением, в котором говорилось о том, что достижения русского путешественника превосходят все сделанное другими исследователями со времен Марко Поло.

Но и в Петербурге, и в Москве Пржевальского раздражает "вечная суматоха, толкотня человеческого муравейника". У него начались сильные головные боли, бессонница. Еще в июне 1881 года Пржевальский купил Слободу, небольшое имение верстах в ста от Смоленска, на берегу сказочно прекрасного озера Сопша. Уединившись в имении, он признается в письме: "Среди лесов и дебрей смоленских я жил все это время жизнию экспедиционною, редко когда даже ночевал дома — все в лесу, на охоте". В Слободе он разбирал коллекции, обрабатывал дневники, писал отчеты. Итогом каждой новой экспедиции становилась новая книга.

Мысль об исследовании истоков Хуанхэ не дает ему покоя. Вскоре он подает в Русское географическое общество тщательно продуманный проект. "Несмотря на удачу трех моих путешествий в Центральную Азию... внутри Азиатского материка все еще остается площадь более двадцати тысяч кв. геогр. миль, почти совершенно неизведанная Считаю своим нравственным долгом, помимо страстного к тому желания, вновь идти туда".

Он решил собрать в отряде не менее двадцати человек — этого должно было хватить для того, чтобы отбиваться от нападений. В помощники себе Пржевальский выбрал Всеволода Роборовского и 20-летнего вольноопределяющегося Петра Козлова, бывшего конторщика пивоваренного завода, в котором Пржевальский угадал настоящего исследователя.

В начале августа 1883 года все они выехали из Петербурга в Москву, где их уже ждали верные товарищи — Иринчинов и Юсупов, а также пятеро солдат из московского гренадерского корпуса, выделенные под начальство Пржевальского. В конце сентября достигли Кяхты, а еще через месяц экспедиция в составе 21 человека вышла в поход.

В ноябре 1883 года началось очередное, уже четвертое путешествие Пржевальского. От Кяхты уже знакомым путем экспедиция проследовала в Дзун, который достигла к маю 1884 года. На юго-востоке от Цайдама, за хребтом Бурхан-Будда, Пржевальский обнаружил бесплодное солончаковое "волнистое плато, часто покрытое небольшими... в беспорядке насыпанными горами" , продолжавшееся далеко к юго-востоку. На плато паслись неисчислимые стада диких яков, куланов, антилоп и других копытных. Миновав это звериное царство, Пржевальский вышел к восточной части межгорной котловины Одонтала, покрытой "множеством кочковатых болот, ключей и маленьких озерков"; по котловине "вьются небольшие речки, образующиеся частью из тех же ключей, частью сбегающие с гор. Все эти речки сливаются в два главных потока", соединяющихся к северо-восточному углу Одонталы. "Отсюда, то есть собственно от слияния всей воды Одонталы, и зарождается знаменитая Желтая река" (Хуанхэ). Даже сами китайцы не могли рассказать ничего определенного об истоках своей великой реки. "Давнишние наши стремления увенчались, наконец, успехом: мы видели теперь воочию таинственную колыбель великой китайской реки и пили воду из ее истоков. Радости нашей не имелось конца". Хорошая погода, радовавшая путешественников в течение нескольких дней, "вдруг сменилась сильной метелью, а к утру температура понизилась до -23°С. Двое суток пришлось ждать, пока столь некстати выпавший снег растает". Наконец отряд смог двигаться дальше на юг. Пржевальский перевалил незаметный со стороны Тибетского плато водораздел истоков Хуанхэ и Янцзы (хребет Баян-Хара-Ула) и очутился в высокогорной стране: "Здесь горы сразу становятся высоки, круты и труднодоступны". Обследовав небольшой отрезок верхнего течения Янцзы, Пржевальский решил не тратить времени и сил на достижение Лхасы. На обратном пути, восточнее Одонталы, он обнаружил два озера — Джарин-Нур и Орин-Нур, через которые протекала "новорожденная Хуанхэ" . Первое он назвал Русским, второе — именем Экспедиции.

Вернувшись к Цайдаму, Пржевальский проследовал по его южной окраине, открыл на юго-западе узкий, но мощный хребет Чиментаг и, таким образом, почти полностью определил контуры огромной Цайдамской равнины. Перевалив Чиментаг и северо-западный отрог новооткрытого Каякдыгтага, отряд вышел на большую широкую равнину Культала, уходившую "к востоку за горизонт". Далеко на юге перед Пржевальским открылся гигантский хребет широтного направления, названный им Загадочным; его вершина получила название Шапки Мономаха Позднее Загадочному было присвоено имя первооткрывателя (местное название Аркатаг).

Повернув обратно и достигнув примерно 38-й параллели, Пржевальский прошел на запад обширной межгорной Долиной Ветров, названной им так из-за постоянных ветров и бурь (долина реки Юсупалык). К северу от нее простирался Актаг, а к югу — Каякдыгтаг и ранее неизвестный хребет Аччиккёльтаг (Московский). На южном склоне Каякдыгтага, на высоте 3867 метра, Пржевальский открыл соленое озеро, даже в конце декабря не покрытое льдом, и назвал его Незамерзающим (Аяккумкёль). Дальнейшее движение к югу было невозможно из-за приближающейся зимы и сильного утомления вьючных животных; отряд направился на север, спустился в котловину озера Лобнор и на его берегу встретил весну 1885 года.

В начале апреля Пржевальский поднялся по долине реки Черчена до оазиса Черчен, а оттуда двинулся к югу, обнаружил Русский хребет и проследил его к западу по всей длине до оазиса Керии (около 400 километров), открыл короткий, но мощный хребет Музтаг, примыкающий к Русскому. Затем отряд вышел к оазису Хотан, пересек в северном направлении Такла-Макан, Центральный Тянь-Шань и вернулся к Иссык-Кулю в ноябре 1885 года.

За два года был пройден огромный путь — 7815 километров, почти совсем без дорог. На северной границе Тибета открыта целая горная страна с величественными хребтами — о них в Европе ничего не было известно. Исследованы истоки Хуанхэ, открыты и описаны большие озера — Русское и Экспедиции. В коллекции появились новые виды птиц, млекопитающих и пресмыкающихся, а также рыб, в гербарии — новые виды растений.

Уже на российской границе великий путешественник построил свой небольшой отряд и зачитал последний приказ.

"Мы пускались в глубь азиатских пустынь, имея с собой лишь одного союзника — отвагу; все остальное стояло против нас: и природа, и люди... Мы жили два года как дикари, под открытым небом, в палатках или юртах, и переносили то 40-градусные морозы, то еще большие жары, то ужасные бури пустыни. Но ни трудности дикой природы пустыни, ни препоны со стороны враждебно настроенного населения — ничто не могло остановить нас. Мы выполнили свою задачу до конца — прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца. Честь и слава вам, товарищи! О ваших подвигах поведаю всему свету. Теперь же обнимаю каждого из вас и благодарю за службу верную от имени науки, которой мы служили, и от имени родины, которую мы прославили..."

В конце января 1885 года Николая Михайловича производят в генерал-майоры и назначают членом военно-ученого комитета. Пржевальский стал почетным членом Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, получил знаменитую медаль "Вега" от Стокгольмского географического общества и Большую золотую медаль от Итальянского. Академия наук России удостоила путешественника золотой именной медали с надписью. "Первому исследователю природы Центральной Азии". Помощников своих он награждает сам: некоторые получили повышение в чине и каждый — по военному ордену и денежную премию Роборовского Пржевальский уговорил готовиться к поступлению в Академию Генерального штаба, которую сам когда-то закончил, Петра Козлова отправил учиться в юнкерское училище.

О нем и его путешествиях регулярно писали русские газеты На выставках в Петербурге, на его лекциях побывали многие тысячи людей. И не было тогда в России имени более популярного, чем имя Пржевальского. Николая Михайловича неизменно узнавали в поездах, на улицах. К нему обращались с просьбами о пособиях, о предоставлении места, о пенсии, о скорейшем производстве в следующий чин.

Друзья особо отмечали, может быть, самые главные черты его характера: "Николай Михайлович был человеком вполне чистым, правдивым до наивности, откровенным и верным другом" . Он оставался всегда искренним в "проявлении чувств — симпатии, любви, ненависти. И когда случалось ему ошибаться, разочаровываться в людях, он страдал до слез.

Пржевальский так и не обзавелся семьей. "Речь о генеральше, вероятно, останется без исполнения, не те уже мои года, да и не такая моя профессия, чтобы жениться. В Центральной же Азии у меня много оставлено потомства — не в прямом, конечно, смысле, а в переносном, Лоб-Нор, Куку-Hop, Тибет и проч. — вот мои детища".

В 1888 году увидела свет последняя работа Пржевальского "От Кяхты на истоки Желтой реки". В том же году Пржевальский организовал новую экспедицию в Центральную Азию. Помощниками его и на этот раз были Роборовский и Козлов. Они достигли поселка Каракол, близ восточного берега Иссык-Куля. Здесь Пржевальский заболел брюшным тифом. Козлов писал: "Мы долгое время не хотели верить, чтобы Пржевальский мог позволить себе делать то, чего не позволял нам, в данном случае — никогда не пить некипяченую воду, а сам... сам пил и сам признался в этом..."

Он лежал с высокой температурой, бредил, временами впадал в забытье. "Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на красивом берегу…" Он умер 1 ноября 1888 года.

В гроб его положили в экспедиционной одежде, с любимым скорострельным "Ланкастером". Так он просил. Место для могилы выбрали в двенадцати верстах от Каракола — на высоком обрывистом берегу. А на могильном надгробии начертана скромная надпись: "Путешественник Н М Пржевальский". Так он завещал.

В 1889 году Каракол был переименован в Пржевальск.

В мировую историю открытий Пржевальский вошел как один из величайших путешественников. Общая длина его рабочих маршрутов по Центральной Азии превышает 31,5 тысячи километров. Совершив ряд крупнейших географических открытий, он в корне изменил представление о рельефе и гидрографической сети Центральной Азии. Он положил начало исследованиям ее климата и много уделял внимания изучению флоры: лично он и его сотрудники, главным образом Роборовский, собрали около 16 тысяч экземпляров растений, принадлежащих к 1700 видам, в том числе более 200 видов и семь родов, не известных ботаникам. Огромный вклад Пржевальский внес и в изучение центральноазиатской фауны, собрав коллекции позвоночных — около 7,6 тысячи экземпляров, среди них несколько десятков новых видов Многие десятки видов животных названы в честь Пржевальского и его спутников...

Пржевальский лишь в очень редких случаях пользовался своим правом первооткрывателя, почти всюду сохраняя местные названия. Как исключение появлялись на карте "озеро Русское", "озеро Экспедиции", "гора Шапка Мономаха".

Дважды в Петербурге устраивались грандиозные выставки. Коллекции, собранные экспедициями Пржевальского, включали 702 экземпляра млекопитающих, 1200 пресмыкающихся и земноводных, 5010 экземпляров птиц (50 видов), 643 экземпляра рыб (75 видов), более 15 000 экземпляров растений (около 1700 видов).

Ю. М. Шокальский.

«Н. М. Пржевальский дорог нам своей любовью к родине,
своим упорством, отказом от всего личного во имя науки,
наконец, он дорог нам своей железной энергией, волей
и глубокой верой в то дело, которому он посвятил всю свою жизнь».

Н. Померанцев.

Вторая половина XIX века в России ознаменовалась крупными географическими открытиями и исследованиями не только в границах отечества, но и далеко за ее пределами. В этот период выходят на мировую арену замечательные русские исследователи и путешественники, внесшие неоценимый вклад в сокровищницу мировой географической науки.

Не только народы Советского Союза, но и все человечество с благодарностью вспоминают имена П. П. Семёнова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, Н. А. Сезерцова, И. В. Мушкетова, Г. Н. Потанина, Г. Е. Грум- Гржымайло, П. К. Козлова, Н. В. Певцова, В. А. Обручева, которые во многих-направлениях пересекли огромные пространства в Центральной и Средней Азии, рассказали миру о природе и людях этих мест.

Смелые походы Николая Михайловича Пржевальского вглубь Азии навеки прославили нашу Родину и снискали ему мировую славу. Люди и поныне восхищаются мужеством, отвагой и громадными научными достижениями великого путешественника, труд которого стал образцом горячей и беззаветной любви к Родине и науке.

Николай Михайлович Пржевальский

Жизнь и деятельность знаменитого путешественника И. М. Пржевальского интересует людей всех возрастов и профессий. Многие спрашивают о происхождений рода Н. М. Пржевальских. В самом деле, кто же были потомки прославленного путешественника и всегда ли их фамилий была Пржевальские?

Биографические данные собранные И. Ф. Дубровной свидетельствуют о том, что потомки Николая Михайловича, жившие в первой половине XVI века были истинными запорожскими казаками и носили фамилию Паровальские, что означало — храбрые люди.

Родоначальник поколения Пржевальских был Карнила Анисимович Паровальский — ротмистр войск казацких. Принимая участие в отражениях под Полоцком и Великими Луками Карнила проявил мужество и храбрость и за это Стефан Баторий в 1581 году, 28 ноября пожаловал Карниле Паровальскому дворянское достоинство. С того времени была и переделана фамилия с Паровальского на Пржевальского. В польском языке «прже» означает «через», а валить — «воевать», т. е. дворянином К. А. Пржевальский стал через войну. С 1581 годя все поколение, не только стало носить фамилию Пржевальские, но и дворянское достоинство.

Дед Николая Михайловича, Казимир Фомич Пржевальский воспитывался в Иезуитской школе в Полоцке, которую он ненавидел всем сердцем, поэтому не раз он задумывался уйти из этой школы. Незадолго до окончания курса Казимир бежал из школы и принял, православное вероисповедание и переменил имя Казимира на Кузьму.

Кузьма Фомич Пржевальский был женат на девице Красовской и имел троих детей: двух дочерей и сына Михаила. Кузьма Пржевальский хотел видеть своего сына военным, и он приложил не мало старании устроить юношу в юнкерское училище. В 1817 году Михаил Кузьмич Пржевальский был зачислен юнкером в 4-й Карабинерский полк. Первоначально продвижение по военной линии шло вполне успешно. В 1834 было присвоено звание поручика с назначение в Невский-Морской полк. На этом военная карьера Михаила Кузьмича обрывается. Тяжелая болезнь легких, воспаление глаза заставляют его в 1835 г. покинуть военную службу, переехать в дом уже престарелого отца, который в то время был управляющим имением помещика Палийна Ельцинского уезда.

Недалеко от Полибинского имения, было, расположено село Кимборово — собственность известного петербургского дворянина А. С. Каретникова, который переселился в деревню по причине разгульного поведения своих сыновей. Гостеприимный Алексей Степанович Каретников вскоре и на Смоленщине заслужил всеобщее уважение. Он часто приглашал на обеды своих соседей, среди,которых можно было увидеть и. отставного поручика Михаила Кузьмича Пржевальского, будущего отца знаменитого путешественника.

Часто навещая дом А. С. Каретникова Михаил Кузьмич привык к его семье. С чувством особого уважения он относился к младшей дочери Алексея Степановича Елене, а вскоре между ними завязалась настоящая любовная связь.

Когда же стало известно Каретникову о любовных связях Елены Алексеевны с Михаилом Кузьмичом, он возмутился и запретил Михаилу Кузьмичу бывать у него в доме. Дело в том, что Михаил Кузьмич не отличался красотой, он был высокого роста, всегда бледный, на голове почти не было волос, у него был колтун, поэтому он всегда носил шапочку. Елена же, наоборот, была статная девица, черноволосая с правильными чертами лица, "умела прекрасно вести себя в обществе. Вдобавок ко всему она" была любимой дочерью Алексея Степановича. Каретников прямо говорил дочери, что от такого мужа она не увидит счастья.

Михаил Кузьмич ясно понял, что он лишний в доме Каретникова и было уже прекратил навещать Елену. Но одна из женщин г-жа Севрюкова посоветовала, Михаилу Кузьмичу продолжать знакомство, авось Каретников смирится и даст согласие на брак. Действительно предсказание сбылось, в 1838 году брак состоялся. Первоначально молодые поселились в Кимборове, где 31 марта по старому стилю 1839 года у них родился первый сын Николай — будущий великий человек XIX века, а в 1840 году родился и второй сын Владимир.

Каретникову не нравилось пребывание в доме зятя, и он решил отделаться от многолюдной четы, у которой так быстро росла семья. В 1840 году Алексей Степанович выделил дочери одинокую хижину, располагавшуюся в лесу в полутора километрах от Кимберово. Лишенные денег, молодые супруги перебрались в низенький домишка с покосившимися окнами. Сильная духом Елена Алексеевна не испугалась удручающей обстановки и начала деятельно перестраивать полученное от отца маленькое хозяйство. Вскоре по завещанию умершей сестры, Елена Алексеевна получила 2500 рублей и на эти деньги была построена усадьба, которой было дано название Отрадное. В. 1843 году Пржевальские справили новоселье. Здесь начались годы детства Николая Михайловича.

Недолго Михаилу Кузьмичу пришлось жить в новой усадьбе. Состояние здоровья резко ухудшилось и 27 октября 1846 года он скончался, оставив на попечение жены трех сыновей. Николаю Михайловичу тогда было всего семь лет.

Николай Михайлович был ребёнком подвижным, шаловливым и в то же время пытливым и любознательным. Живописная природа, окружавшая Отрадное возбудили в сердце мальчика горячую любовь к естествознанию. Он целыми днями бродил с игрушечным" ружьем по лесу, совершал путешествия вокруг озера Сопша и удил рыбу. Природа для него была лучшим другом и утешителем.

В своем биографическом рассказе Н. М. Пржевальский вспоминает: «Рос я в деревне дикарём, воспитание было самое спартанское, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье». (Н. М. Пржевальский. Автобиографический рассказ. Известия Всесоюзного Географического общества, том 72, выпуск 4—5, 1940 г., стр. 477),

Единственным сверстником юного Пржевальского в Отрадном был дворовый мальчик Васька-шалун, никого не боявшийся и не признававший никаких препятствий, каким был и сам Николай Михайлович, и они вдвоем лазили по деревьям, придумывали разные шалости за что обеим часто попадало от родителей.

Учить Николая Михайловича начали весьма рано. Когда он сел за первый урок ему было всего 5 лет. Первым учителем будущего путешественника был дядя Павел Алексеевич Каретников, обучавший братьев Пржевальских грамоте и французскому языку в течение двух 4 лет. Кроме того, Павел Алексеевич был большой любитель природы и страстный охотник и развил эту страсть в Николае Михайловиче.

После отлично выдержанного экзамена 7 ноября 1849 года Николай Михайлович был принят во второй; класс в Смоленской гимназии. Постоянное нахождение в природе—среди лесов и лугов сказалось не только на физическом развитии юного Пржевальского, но и на его нравственном состояний. В обращении с однокурсниками - гимназистами он проявлял прямоту, откровенность к справедливость. Был несколько молчалив и неохотно сближался с товарищами. И, несмотря на это он пользовался всеобщим уважением в гимназии.

Благодаря блестящей способности и исключительной памяти Н. М. Пржевальский стал одним из лучших учеников в гимназии. Уроки для него не представляли трудностей. Прочитав внимательно один раз книгу, он мог помнить ее текст, формулы, чертежи много лет.

Однако о годах учения он вспоминал весьма нелестно. В автобиографических записках Николай Михайлович замечает: «Хотя я и отлично кончил курс в Смоленской гимназии, но, скажу по истине, слишком мало вынес оттуда. (И. Ф. Дубровин. Биографический очерк, издание СПБ, 1900 г, стр. 14).

Порой гимназисты не знали куда убить время. Росли они шумными и драчливыми. Не отличался от других и Н. М. Пржевальский. «Вообще, вспоминал он в своей автобиографии, розг немало мне доставалось в ранней юности, потому что я был препорядочный сорванец, так что бывавшие в гостях деревенские соседи обыкновенно советовали моей матери отправить меня со временем на Кавказ на службу». (Известия всесоюзного географического общества т. 72. выпуск 4—5, 1940 г., стр. 478).

В 1855 году, имея 16 лет возраста, Н. М. Пржевальский окончил гимназию с отличием. Крымская война, о которой много читал юноша, особенно подвиги защитников Севастополя, возбудили в нем страстное желание стать воином и уйти на фронт. Пылкое воображение не давало юноше осмыслить действительность армейской службы. И вот 11-го сентября 1855 г. мальчик получил назначение унтер-офицером в сводно-запасной Рязанский пехотный полк 18-й; сводной дивизии, а через несколько дней, выступил в поход. Уже пеший переход Рязань—Калуга—Белев показали, что представляет из себя солдатская жизнь.

Спустя год, 24 ноября 1856 года, Николая Михайловича; произвели в прапорщики в Полоцкий пехотный полки перевели в город Белый родной Смоленской губернии. Но и там обстановка была не лучше. Дом, в котором жили офицеры, процветало пьянство, картежная игра и драки. Николай Михайлович стал подумывать о том, как бы выйти из того безотрадного положения, в котором он находился и заняться полезным делом для отечества.

«Прослужив пять лет в армии, пишет он, потаскавшись в караул и по всевозможным гауптвахтам и на стрельбу со взводом, я, наконец, ясно осознал необходимость изменить подобный образ жизни и избрать более обширное поприще деятельности, где бы можно было травить труд и время для разумной цели. Однако, эти пять лет не пропали для меня даром. Не говоря уже о том, что, они изменили мой возраст с 17 на 22 года и что в продолжении этого периода в моих понятиях и взгляде на жизнь произошла огромная перемена, — я хорошо понял и изучил то общество, в котором находился». (И. Ф. Дубровин. Н. М. Пржевальский, СПБ, 1890 г., стр. 26).

Первоначально Н. М. Пржевальский обратился с заявлением к начальству перевести его на Амур, но, вместо ответа его посадили под арест. Тогда Николай Михайлович решил действовать по другому — поступить в академию генерального штаба и стал усиленно готовиться к экзамену, просиживая за книгами по 16 часов в сутки.

Желание его исполнилось, осенью 1861 г. блестяще выдержав конкурс, он был зачислен в академию. Способности Николай Михайловича Пржевальского и здесь выдвинули его на первое место среди всех обучающихся. В мае 1863 года он успешно окончил академию на год раньше положенного срока.

Находясь в армии, "будучи в академии генерального штаба, Николай Михайлович много читал географической литературы и занимался охотой, готовя себя к путешествиям в далекие страны. Пробуя свои исследовательские силы, он написал «Военно-статистическое обозрение Приамурского края». На этот труд обратили внимание члены географического общества и трое из них В. П. Безобразоз (академик), А. Г. Баркман и А. О. Щтакельберг внесли предложение об избрании Пржевальского членом общества. 5 февраля 1864 года Николай Михайлович большинством голосов был избран действительным членом Географического общества. Для будущего путешественника это событие сыграло огромную роль.

По ходатайству друзей по академии Н. М. Пржевальского перевели в 1864 году в Варшавское юнкерское училище, где он был назначен преподавателем истории и географии. Здесь он показал себя блестящим педагогом. Ученики его вспоминали, что уроки Н. М. Пржевальский давал великолепно, с увлечением рассказывал не только о родной стране, но и о далеких странах, был душой учащихся и вскоре стал всеобщим любимцем. На его лекции приходили юнкера из других классов, чем вызывали раздражение некоторых завистливых преподавателей.

Работа в Варшаве для Н. М. Пржевальского имела большое значение. Здесь он мог полностью отдаться чтению научной литературы, беседовать с учеными.

Безграничная любовь к. природе, ее красоты постоянно манили к себе. Николай Михайлович постоянно думал о путешествии, но нелегко было молодому офицеру добиться права на странствования в далекие неведомые края Азии. В этом ему помог помощник начальника штаба Варшавского военного округа генерал-майор Чернецкий и этим самым оказал огромную услугу науке. 17 ноября 1866 года был издан приказ о причислении Николая Михайловича к генеральному штабу с назначением для занятий в Восточно-Сибирском военном округе. Н. М. Пржевальский был в восторге. Перед ним открывались необозримые просторы для научной деятельности, хотя ученики и товарищи крайне сожалели, что их. покидает преподаватель с большим кругозором знаний.

1867—1869 гг.

Долгожданный час настал. Мечта о путешествиях превращалась в действительность. В половине января 1867 года Н. М. Пржевальский выехал из Варшавы в Петербург, чтобы получить соответствующие инструкции в географическом обществе. Здесь он встретил сочувственное отношение со стороны председателя отделения физической географии П. П. Семенова, который набросал ему программу путешествия и написал рекомендательные письма Западносибирскому губернатору генералу Корсакову и Начальнику штаба сибирских войск генералу Кукелю, который был в то время председателем сибирского отдела географического общества. Отдел и воинский штаб тепло приняли молодого офицера Пржевальского, и содействовал ему материально в снаряжении экспедиции в Уссурийский край. «Дорог и понятен для каждого человека тот день, в который осуществляются его заветные стремления, когда после долгих препятствий он видит, наконец, достижение цели, давно желанной» — писал Николай Михайлович в первой странице дневника начавшегося путешествия.

Двадцать шестого мая 1867 года имея при себе двух спутников шестнадцатилетнего Ягунова, как препаратора и казака Николаева Н. М. Пржевальский покинул Иркутск и вышел в путь через Забайкалье к Амуру.

Уссурийский казак

Путь до Благовещенска занял около месяца. 20 июня Н. М. Пржевальский познакомился с этим молодым русским городом, имевшим в то время население всего 3500 человек.

«В городе нет ни гостиницы, ни даже постоянного двора, писал Николай Михайлович, так что проезжающий, не имеющий знакомых, поставлен в самое затруднительное положение, не зная где остановиться и как продовольствоваться» (Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае, изд. 1947 г., стр. 31).

Это весьма знаменательная характеристика для сравнения Благовещенска с тем, каким он теперь есть.

Из Благовещенска Николай Михайлович отправился на шхуне “ Алеут “ по Амуру. Красота окружающей природы буквально захватывает путешественника. Многие часы Пржевальский смотрел с палубы на лиственные леса, покрывающие невысокие горы Малого Хингана. В дневник записываются картины одна лучше другой. Через шесть дней экспедиция прибыла в Хабаровск, тогда назывался просто Хабаровка.

шхуна “ Алеут “ у острова Аскольд

Подготовившись к дальнейшему путешествию конным транспортом, H. М. Пржевальский приступил к изучению и картографированию Уссурийского края, оз. Ханко и берегов Японского моря.

Исследуя бассейн р. Уссури, Николай Михайлович занимался изучением быта казаков переселенных сюда из Забайкалья. По свидетельству Пржевальского, положение последних было крайне тяжелом. Не приспособленные к местным климатическим условиям, многие казачьи семьи не могли выращивать пшеницу, рож и др. Поэтому. голодали из года в год. Урожаи часто гибли на корню от непомерного, выпадения дождей или посевы затоплялись во время наводнений. Среди населения свирепствовал тиф и другие эпидемические болезни. Царское правительство совершенно не обращало внимание на бедственное положение первых поселенцев края или совершенно не знало о их страданиях.

Чувство безысходности, беспрерывная борьба с нуждой, голодом и болезнями сказывалось на моральном состоянии казачества, среди населения процветала апатия ко всему окружающему и даже к труду.

«Не увидите вы здесь, писал Н. М. Пржевальский, — красивого великорусского мужика с его окладистой бородой, или" молодого краснощекого парня. Нет! Сами дети казаков, живой тип своих отцов, какие-то вялые, неигривые. Ни разу не слыхал я на Уссурии русской песни, которая так часто звучит на берегах Волги.

Вообще все, что вы видите на Уссури, — казаков, и их быт, — все действует крайне неприятно, в особенности на свежего человека.

Везде встречаешь грязь, голод, нищету, так что невольно болеет сердце при виде всех явлений». (Н. М. Пржевальский. Путешествие в уссурийском крае изд. 1947 года. стр. 45).

Н. М. Пржевальский с присущей ему прямотой не побоялся написать гневные.строки в адрес царского правительства в защиту обездоленного казачества. Это вызвало замешательство в среде сибирских чиновников, которые несли прямую ответственность за положение переселенцев и они выступили с клеветнической статьей против Николая Михайловича, который якобы сообщил неверные сведения. Однако Н. М. Пржевальский доказал свою правоту.

Николаю Михайловичу одному из первых удалось побывать на берегах озера Ханко и показать красоту и богатство этого бассейна.

озеро Ханко

«По целым неделям сряду не зал я иного крова, кроме широкого - полога неба, иной обстановки, кроме свежей зелени и цветов, иных звуков, кроме пения птиц, оживляющих собою луга, болота и леса. Это была чудная, обаятельная жизнь, полная свободы и наслаждений!» — писал Н. М. Пржевальский о своих впечатлениях во "время пребывания на берегах Ханко.

Николай Михайлович был первым человеком, который познакомил народы нашей страны с чудесной природой бассейнов рек Амура и Уссури, где одинаково соседствуют растения севера и юга, где можно увидеть животных холодных областей Сибири и жарких стран.

Около двух лет продолжалось путешествие И. М. Пржевальского по Уссурийскому краю. За этот период он прошел около 2000 километров, собрал около 300 видов растений, более чем 2000 экземпляров, около 100 видов семян различных трав, нашел 36 видов птиц новых для Уссури и озера Ханка в числе 310 чучел, собрал большую коллекцию насекомых и пауков, систематически вел метеорологические наблюдения, собрал большой этнографический материал, подробно изучил пути ведущие в Манчжурию и Корею, к берегам Тихого океана.

По окончании путешествия Н. М. Пржевальский все свои наблюдения изложил в книге «Путешествие в Уссурийском крае», в которой он ясно и просто дал характеристику посещенных им мест. Книга получилась увлекательной и доступной для всех кто умел читать, она вызвала большой интерес среди ученого мира и послужила ключей для открытия возможностей к дальнейшим путешествиям в Центральной Азии. Труд путешественника был удостоен серебряной медали Русского географического общества. Экзамен на путешественника был успешно сдан. Теперь открывались новые горизонты неведомых стран.

1870—1873 гг.

Двухлетнее путешествие по Уссурийскому краю явилось, как мы говорили, экзаменом для Николая Михайловича, оно приучило его обдумывать свои действия, просчитывать каждый шаг.

Таким образом, в Петербург он приехал человеком зрелым и требовательным к себе. Ему были чужды порывы к блеску и славе, даже тогда когда он имел на это возможности. Все его помыслы были о славе отечества и науки.

Закончив обработку материалов и издание книги Н. М. Пржевальский обратился в Совет Географического Общества с просьбой добиться в органах, власти для него разрешения на путешествие в Северные окраины Китая, к верхнему течению реки Хуан-Хэ в земли Ордосов и к озеру Куку-Hop. Места эти были совершенно неисследованные.

Предложение Николая Михайловича встретило поддержку со стороны вице-председателя Географического общества Ф. П. Литке и одобрено военным Министерством и Министерством иностранных дел.

Фёдор Павлович Литке

Совместно с П. П. Семеновым Тян-Шанским Н. М. Пржевальский выработал план предстоящего путешествия в Гань-Су, Ордос и Амдосское нагорье, где не ступала еще нога европейца.

Началась подготовка, с снаряжению экспедиции. Пока шла переписка, с различными Министерствами об ассигновании средств на экспедицию. Н. М. Пржевальский подыскивал себе спутников. Это, пожалуй, был самый тяжелый вопросу, так как для столь трудного путешествия, нужно было подобрать таких людей, которые могли бы перенесли все тяготы страннической жизни и были бы беспредельно преданы интересам экспедиции. В таких трудных походах один малодушный человек мог погубить весь отряд. Наконец нужные люди были найдены. В первое путешествие кроме Н. М. Пржевальского пошли молодой офицер Пыльцов и бурято-монгольский казак Д. Иринчинов.

Дондок Иринчинов

Экспедиция отправилась в Центральную Азию на три года имея при себе совершенно недостаточное количество денег и снаряжения. Заметим, что на первое путешествие правительство отпустило всего лишь 6000 рублей.

17 ноября 1870 года караван из семи верблюдов и нескольких лошадей под предводительством Н. М. Пржевальского пересек русскую границу в районе г. Кяхты и углубился в пустыню Гоби.

караван Н.М. Пржевальского

Неприветливо встретила безбрежная и суровая пустыня маленькую группу смельчаков, шедших добывать славу отечеству и науке. На протяжении многих километров путешественники не встретили ни деревьев, ни кустарников и даже травы. Тридцатиградусные морозы довершали печальный вид этих мест.

В записке географическому обществу от 14 января 1871 года Н. М. Пржевальский писал: «Вообще Гоби своим однообразием производит на путешественника тяжелое, подавляющее впечатление. По целым неделям сряду перед его глазами являются одни и те же образы — это неоглядные равнины, отливающиеся желтым цветом высохшей травы, то черноватые изборожденные скалы, то пологие холмы, на вершине которых иногда рисуется силуэт быстроногого джейрана. Мирно шагают тяжело навьюченные верблюды, идут десятки, сотни верст, но степь не изменяет своего характера, а остается по прежнему угрюмой и неприветливой».

Почти на тысячу километров от Улан-Батора до г. Калгона тянется такая однообразная и почти "бесплодная степь. Лишь кое-где в более низких местах встречаются заросли чия блестящего, да чахлой полыни и тонкого поташника. Не богат и животный мир Гоби. Из млекопитающих характерны: пищуха и джейраны. Первые колониями поселяются на холмах в норах, а вторые небольшими стадами обитают в тех местах, где больше корма. Н. М. Пржевальский наблюдал даже и такие случаи, когда им навстречу выходили стада джейранов (вид антилопы) до тысячи голов. Ограничен и мир пернатых Гоби. В основном здесь встречаются: вороны, пустынники и монгольские жаворонки. Николай Михайлович рассказывал, что гобийские вороны невероятно нахальны, не боясь людей, набрасываются на верблюдов и острыми клювами делают раны на горбах. А был даже и такой случай, когда вороны напали на вьючного верблюда, разорвали мешок и перетаскали сухари. Только когда было выяснено, почему они стаями вьются над последним верблюдом, пришлось пустить в ход оружие.

Первый китайский город, который посетил Николай Михайлович это был Калган от монгольского слова «Халга», то есть застава. Через него проходит Великая Китайская стена. Отсюда до Пекина 224 километра. В то время в Калгане в основном жило купечество, занимавшееся торговлей и перевозкой чая в Улан-Батор и Кяхту. В городе жили несколько русских купцов, у которых остановились на пять дней путешественники. Затем экспедиция направилась в Пекин.

Путь от Калгана до Пекина совершенно не тот, что был пройден. Здесь климат мягче, непрерывно снижается высоту над уровнем моря. Если Калган стоит на высоте 853 метра, то Пекин имеет лишь 36,6. метра абсолютной высоты. Села располагаются ближе друг к другу, встречается больше садов, тщательно обработанные поля, множество различных зимующих птиц.

Вот и Пекин столица Востока и привлекательность её своеобразна по-восточному. Своеобразны здесь жилые дома, торговые палатки, храмы и конечно, самой красивой частью города в Пекине является богдыханский дворец и прилегающие к нему другие дворцы и парки.

Но Николаю Михайловичу не было времени специально осматривать достопримечательности города он лишь попутно знакомился с ним. Главной задачей Н. М. Пржевальского в Пекине были хлопоты о паспортах для дальнейшего путешествия в Ордос и Тибет.

Много было на пути трудностей перед выездом из Пекина: и недостаток средств, и трудность приобретения серебра, и отказ проводников-китайцев идти вместе с Пржевальским в страну Ордосов и многое другое, но упорство Николая Михайловича побеждало все. И вот 9 марта 1871 года экспедиция вышла из Пекина и взяла направление к озеру Далай-Нор. Здесь были проведены интересные наблюдения за весенним перелетом птиц, за климатическими явлениями и рельефом местности. Потом Н. М. Пржевальский направился прямо на запад к изгибу реки Хуан-Хэ, то есть в Ордос.

Большая часть территории Ордоса занята пустыней Ала-Шань, где проходил маршрут Н. М. Пржевальского. Из всей этой пустыни особенно не приветливы и безжизненны пески Кузупчи. Знойная жара, скудная растительность придавали этим местам печальный и унылый вид.

«Раскаленная почва пустыни дышит жаром, как из печи, — писал Николай Михайлович. — Становится очень тяжело: голова болит и кружится, пот ручьем льет с лица и со всего тела, чувствуешь полное расслабление и сильную усталость. Животные страдают не менее нас. Верблюды идут, разинув рты и облиты потом, словно водой; даже наш неутомимый Фауст бредет шагом, понурив голову и опустив хвост. Казаки, которые обыкновенно поют песни, теперь смолкли, и весь караван тащится молча, шаг за шагом, словцо не решаясь передавать друг другу и без того тяжелые впечатления» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страна тангутов, изд. 1946 г., стр.. 144).

Двигаясь в направлении к озеру Куку-Нор в 1871 году, Н. М. Пржевальский не достиг его берегов. Главным препятствием этому, служило отсутствие материальных средств и паспортов на дальнейшее следование к Кук- Нору. В силу необходимости пришлось возвращаться снова в Пекин. Однако, задача поставленная перед экспедицией по исследованию Ордоса была выполнена блестяще. Для науки были собраны замечательные коллекции по зоологии и ботанике, проведены метеорологические наблюдения, собран подлинный материал о быте местного на- поселения Южной Монголии, основаны -многие астрономические пункты и многое другое.

«Первый акт экспедиции был окончен.— Писал Н. М. Пржевальский. — Результаты путешествия, копившиеся понемногу, теперь обрисовывались яснее. Мы могли с чистой совестью сказать, что выполнили свою первую задачу, — и этот успех еще более разжигал страстное желание пуститься вновь в глубь Азии к далеким берегам озера Kyкy-Нор» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страна Тангутов, издание 1946 г., стр. 176).

Дальнейшая цель Николая Михайловича состояла в том, чтобы при любых обстоятельствах проникнуть далее к заветному Тибету, где еще не был ни один европейский исследователь. Это удалось осуществить в 1872—1873 гг. ценой невероятных трудностей политического и экономического характера. Достаточно будет сказать, что когда Н. М. Пржевальский покинул г. Калган уходя к Кукунору в его распоряжении было всего лишь 87 лап денег, то есть 43 рубля 50 копеек, при условии, конечно, запасенного оружия и боеприпасов.

Нищенские средства порой ставили экспедицию в безысходный тупик, как это случилось в Ала-Шане в городе Дынь-Юань-Инь. Только прозорливая находчивость Н. М. Пржевальского выводила экспедицию из труднейших положений.

Почти четыре, месяца продолжался путь от Динь- Юань-Ниня до Куку-Нора. Вконец уставшие члены экспедиции, при переходе многочисленных хребтов, они добрались до заветной цели озера Куку-Нор.

як на берегу оз. Куку-Нор

«Мечта моей жизни исполнилась. — писал Николай Михайлович. — Заветная цель экспедиции была достигнута. То о чем недавно еще только мечталось, теперь превратилось уже в осуществленный факт.

Правда, такой успех был куплен ценой многих тяжких испытаний, но теперь все "пережитые невзгоды - был и забыты, и в полном восторге стояли мы, с товарищем на берегу великого озера, любуясь на его чудные тёмно-голубые волны...» Н. М, Пржевальский. Монголия и страна тангутов. Издание 1946 г., стр. 220).

После четырнадцатидневного исследования оз. Куку-Нора экспедиция направилась в грозный Тибет. Неисчислимые страдания пережили смельчаки по пути в Тибет. Суровые климатические условия, связанные с большой высотой местности сказывались на каждом шагу. Приходилось целыми неделями пробираться среди нагромождения горных хребтов лишенных растительности. Но удивительно то, как отмечает Н. М. Пржевальский, даже в каменистой, и, казалось бы, безжизненной пустыне, путешественники были, поражены обилием диких животных. Здесь были стада диких яков, белогрудых арчали, антилопы оронго и ада, стай волков и корсаков. К концу января 1873 г. экспедиция достигла хребта Баян-Хара-ула в Северном Тибете, подножье которого лежит на высоте 4544 метра над уровнем моря и подошла к берегам реки Ян-Цзы-зян (Янцзы). Это был уже конечный пункт экспедиции. На дальнейшее продвижение в Тибет не было ни средств, ни сил. Люди и животные были крайне переутомлены. Было принято решение о возвращении на родину из глубины Внутренней Азии.

Обратный путь шел через - Куку-Нор, Гань-Су и знакомый Ала-шань, а там снова Гоби и наконец Кяхта — родная земля.

В последней странице дневника первого путешествия в г. Улан-Баторе Н. М. Пржевальский записал: «Путешествие наше окончилось! Его успех превзошел даже те надежды, которые мы имели, переступая в первый раз границу Монголии. Тогда впереди нас лежало не предугадываемое будущее, теперь же, мысленно пробегая все пережитое прошлое, все невзгоды трудного странствования, мы невольно удивлялись тому счастью, которое везде сопутствовало нам. Будучи бедны материальными средствами, мы только рядом постоянных удач обеспечивали успех своего дела. Много раз оно висело на волоске, но счастливая судьба выручала нас и дала возможность совершить посильное исследование наименее известных и наиболее недоступных стран Внутренней Азии» (Н. М. Пржевальский. Монголия и страны тангутов, изд. 1946 г., стр. 304).

Никакие трудности, встречающиеся на пути, не могли свернуть Н. М. Пржевальского с намеченной цели. Путешествие в Центральную Азию было завершено благополучно и принесло путешественнику мировую известность. За три года была изучена огромная территория Гоби, Ордоса, пустыня Ала-Шань, оз. Куку-Hop, северный Тибет.

Научные результаты экспедиции были неоценимы. Из 12 тысяч километров пройденного пути почти 6 тысяч километров Николай Михайлович снял глазомерной буссолью. На карту атласа были нанесены дотоле неведомые хребты, реки, пустыни, определены абсолютные высоты Тибетского нагорья, магнитное склонение, горизонтальное напряжение земного магнетизма, добыто 8200 экземпляров птиц, животных, растений, собраны интересные сведения этнографического характера.

Имея ничтожные средства, экспедиция Н. М. Пржевальского - достигла таких результатов, - которых никто не ожидал.

По возвращению в Петербург Николай Михайлович приступил к описанию первого Центрально-Азиатского путешествия и вскоре опубликовал книгу «Монголия и страны тангутов» в ней он блестяще показал не только природу Центральной Азии, но и свой писательский талант. Книга вызвала живой интерес в России и за рубежом. ""

1876—1877 гг.

Во втором путешествии, которое было начато 24 августа 1876 года Н. М. Пржевальский охватил исследованием Восточный Тянь-Шань, район озера Лоб-Нор и Джунгарию.

Надо прямо оговориться, что намеренный район к исследованию до путешествия Н. М. Пржевальского был известен лишь по китайским источникам согласно карте Клапрота, который составил ее по китайским картографическим материалам, добытыми еще во времена императора Киен-Лунга, по данным синологов, которые кропотливо изучали древнейшие данные миссионеров, не дававших точных характеристик. Не только Тарим, но и оз. Лоб-Нор показывались в совершенно неправильной трактовке.

«Вообще, по выражению барона А. Е. Тизенгаузена «Карта Восточного Туркестана того времени (до путешествия Пржевальского) по точности своей можно уподобить картам Европы, составленным древними географами Греции и Рима» (А. Зеленин. Путешествия Н. М. Пржевальского. Всемирный путешественник т. 2, 1900 г., стр. 362).

После путешествия Н. М. Пржевальского в 1876— 1877 гг. Карта Восточного Туркестана коренным образом изменилась. Хотя его данные и вызвали возражения, но впоследствии он был абсолютно прав в своих доводах: Давно утвердившиеся в науке заблуждения в отношении (бассейнов реки Тарим и оз. Лоб-Нор были опровергнуты силой авторитета гениального путешественника Н. М. Пржевальского. Даже такой ученый, как глава Берлинского общества землеведения Рихтгофен, который считал недопустимым географические открытия на территории Китая был в последствии согласен с доводами Н. М. Пржевальского. Правда, для полного доказательства координат оз. Лоб-Нор Николай Михайлович в 1885 году вновь посетил Лоб-Нор и окончательно рассеял сомнения в отношении его расположения.

Первоначальной целью второго путешествия было изучение Лоб-Нора и Тибета, посещение Лхасы и берегов Брамапутры. Но сложилась такая обстановка, которая помешала осуществлению этого плана. Прежде всего, в 1877 году началась русско-турецкая война и Н. М. Пржевальский ждал вызова в действующую армию, а с другой стороны осложнялись взаимоотношения с Восточным Туркестаном. Правитель этой части Китая Якуб-Бек всячески тормозил продвижению экспедиции и не разрешал вступать в соприкосновение с местным населением. Кроме того будучи в Джунгарии, Н. М. Пржевальский тяжело заболел. В связи с этим обстоятельством было принято решение о прекращении путешествия.

Уходя из Центральной Азии, Н. М. Пржевальский надеялся, что вскоре он опять увидит эти дикие просторы «Прощай же моя счастливая жизнь; писал он, но прощай ненадолго! Пройдет год, уладятся недоразумения с Китаем, поправится мое здоровье, и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни»... (Н. М. Пржевальский. От Кульджи за Тянь-Шань и Лоб-Нор. Географиз. 1947 г., стр. 128).

Хотя второе путешествие Н. М. Пржевальского в Центральную Азию было непродолжительным и не завершенным, но для науки оно принесло много ценного материала. К важнейшим достижениям Лобнорской экспедиции можно отнести: открытие и описание оз. Лоб-Нора, открытие громадной горной системы Алтын-Таг, сбор ценных зоологических материалов диких животных, среди них ценнейшими экспонатами являются шкуры диких верблюдов и дикой лошади, получившей в последствии названия лошади Н. М. Пржевальского.

Маршрутные съемки бассейна Тарима, Озера Лоб-Нор и хребта Алтын-Таг, определение их координат, метеорологические наблюдения бассейна Тарима и восточной части Кашгарии, замечательные этнографические наблюдения над Лобнорцами (каракурчинцами) и таримцами.

Н. М. Пржевальский благодаря своим наблюдениям доказал, что река Яркенд-Дарья на протяжении 750 километров пригодна для судоходства. Это в последствии сыграло громадное значение для хозяйственного и культурного развития всего Восточного Туркестана.

С неохотой и грустью покидал Н. М. Пржевальский просторы Азии, которые он полюбил всей душой и навсегда. Но так было суждено.

1879—1880 гг.

Несмотря ни на какие трудности, которые приходилось переживать Николаю Михайловичу в предыдущих двух путешествиях по Центральной Азии, ему хотелось вновь устремиться в малоизвестные суровые края Тибетского нагорья, и день этот настал. 2 февраля 1879 года в сопровождении Ф. Эклона и В. Роборовского Пржевальский покинул Петербург.

Исходным пунктом третьего путешествия по Центральной Азии был избран пограничный пункт Зайсан, где хранилось экспедиционное оборудование после прекращения второго путешествия. Сюда экспедиция прибыла 9 марта. На окончательное приготовление к путешествию было затрачено три недели. Особое внимание было уделено запасам продовольствия, одежды и вооружения. На этот раз состав экспедиции состоял из 13 человек: двух офицеров, препаратора, переводчика и восьми казаков.

«И так, мне опять пришлось идти вглубь азиатских пустынь! Опять передо мною раскрывался совершенно иной мир, ни в чем не похожий на нашу Европу! Да, природа Центральной Азии действительно иная! Оригинальная и дикая, она почти везде является враждебною для цивилизованной жизни. Но кочевник свободно обитает в этих места и не страшится пустыни; наоборот — она его кормилица и защитница» (Н. М. Пржевальский. Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки, изд. СПБ, 1883 -г., стр. 10).

Путь в Тибет Н. М. Пржевальский наметил мимо озера Улунгур, через город Булун-Тохой и вверх по реке Урунгу, а отсюда прямо на город Бар-Куль и Хами. В большинстве этот край между Тянь-Шанем и Алтаем был совершенно не исследован.

Пространство между Монгольским Алтаем и Восточным Тянь-Шанем имеет общее название Джунгария. Пржевальский один из первых дал подробное описание природы этой пустынной страны.

«Бедна растительность пустыни, писал Пржевальский, — еще беднее ее животная жизнь. Даже весною, пройдя, здесь целый десяток верст, только кой-где встретишь маленькую ящерицу, окрашенную как раз под цвет почвы, или непоседливого текана; иногда быстро пролетит со своим обычным криком небольшое стадо больдуруков, или плавно пронесется коршун высматривающий добычу. Мертво, тихо кругом днем и ночью. Только частые бури завывают на безграничных равнинах и еще более дополняют безотрадную картину здешних местностей...» (Н. М. Пржевальский. Из Зайсана через Хами в Тибет и на истоки Желтой реки. Изд. СПБ, 1883 г., стр. 18).

Обойдя восточную оконечность Тянь-Шаня экспедиция Н. М. Пржевальского вступила в оазис Хами, являющейся редким контрастом пройденных пустынных мест Джунгарии. Здесь видны были прекрасно обработанный поля с посевами пшеницы, ячменя, отличные плантации знаменитых хамитских арбузов и дынь. Вообще город Хами имел важное стратегическое и экономическое значение во всем Западном Китае. Через него проходил главный торговый путь из юго-восточного Китая в Восточный - Туркестан и обратно.

Еще за несколько дней до прихода экспедиции в Хами к Н. М. Пржевальскому прибыл доверенный офицер с приглашением от губернатора посетить высокого сановника, называвшегося Чин-Цаем.

Прием был радушным и теплым. Сам губернатор прибыл на бивуак экспедиции, который был разбит в полутора километрах от города и пригласил Николая Михайловича, Ф. Эклона и В. Роборовского на обед в загородную дачу. На парадный обед были приглашены высшие местные офицеры и чиновники. Во время церемонии офицеры младших чинов прислуживали и подавали кушанья. Обед состоял из шестидесяти блюд в китайском вкусе. Среди них Николай Михайлович называет такие тонкости китайской кухни, как: морская капуста, трепанги, гнезда ласточки саланганы, плавники акулы, креветы и т. п. Обед закончился игрой в хуа-цюань (в четь и не четь), распространенной во всем Китае.

После пятидневного отдыха и подготовки каравана к дальнейшему походу экспедиция выступила из оазиса Хами через Хамийскую песчано-галечную пустыню на юг к городу Сачжеу, который расположен у подножья величественного хребта Тянь-Шань уже в Тибете — заветной цели путешественников.

Невообразимо был труден путь по хамийской пустыне в летние жаркие дни, где оголенная почва нагревалась до +62,5 градуса. Вот блестящая характеристика, данная Н. М. Пржевальским этому краю.

«На третьем и четвертом переходах от Хами, пустыня явилась нам во всей своей ужасающей дикости. Местность здесь представляет слегка волнистую равнину, по которой там и сям разбросаны лесовые обрывы в форме стен, иногда столов или башень; почва же. покрыта галькою и гравием. Растительности нет вовсе. Животных так же нет никаких; даже ни ящериц, ни насекомых. По дороге беспрестанно валяются кости лошадей, мулов и верблюдов. Над раскаленною днем почвою висит мутная, словно дым, наполненная атмосфера; ветерок не колышет воздуха и не дает прохлады. Только часто пробегают горячие вихри и далеко уносят крутящиеся столбы соленой пыли. Впереди и по сторонам путника играет обманчивый мираж. Если же этого явления не видно, то и тогда сильно нагретый нижний слой воздуха волнуется и дрожит, беспрестанно изменяя очертания отдельных предметов» (там же, стр. 86). Какое нужно мужество и сколько сил, чтобы месяцами странствовать по таким диким местам!

Но вот местность немного изменяется, глаза примечают отдельные кустики саксаула, тамариска и даже тростника, а в дали видна зелень травы и садов — это оазис Санчжеу. Один из живописных уголков всей Центральной Азии. Здесь много яблок, груш, всяких овощей, великолепные поля, орошаемые водами реки Дан-Хэ, берущей начало из озера Кара-Нур в Тянь-Шане.

Много пришлось пережить неприятностей в Сачжеу Н. М. Пржевальскому и его спутникам. Местные чиновники под всяческими предлогами не хотели пустить экспедицию в горы Ала-Шаня: то запугивая разбойниками-тангутами, то трудностью перехода через горы или отсутствием разрешения на посещение Тибета. Смысл всех этих выходок состоял в том, чтобы экспедицию не пустить в Лхасу.

Закупив продовольствие и необходимые припасы, экспедиция 3 июля покинула негостеприимный Сачжеу и вступила в пределы высоких гор Тянь-Шаня, держа путь через хребты Гумбольдта и Риттера в Цайдам, а там Заветную Лxacy.

Невероятные усилия нужно было приложить, чтобы пройти и исследовать скалистые высочайшие горы Тянь-Шаня, доходящие до 6000 метров абсолютной высоты. Но тог кто посвятил себя делу науки он не боится трудностей. Таким и был Николай Михайлович Пржевальский в суровом Тибете. Его трудный переход от Тянь-Шаня до хребта Тан-ла преобразили карту этой страны.

Конечной целью экспедиции в Тибете являлось посещение столицы буддизма Лхасы, куда из Индии стремились пробраться в то время англичане. Ни один европеец не посещал этого города. Пржевальский хотел первым увидеть его и рассказать о нем народам Европы. Однако и Пржевальскому не удалось глазами увидеть столицу буддистов.

дворец Далай-ламы (современный)

Изучив в подробности природу восточного Цайдама Н. М. Пржевальский пересек высочайшую горную Страну Куэнь-Лунь и спустился к истокам голубой реки(Ян-цзы-цзян). Николай Михайлович с глубоким знанием дела охарактеризовал природу и животную жизнь этого края, собрал ценные сведения о климате и жизни кочевых тибетцев-ёграях.

До Лхасы оставалось уже недалеко. Самым трудным препятствием на пути стоял грандиозный хребет Танг-Ла, высота которого достигает 5500—6300 метров. : Но и это препятствие было пройдено. 19 ноября 1879 года экспедиция поднялась на гребень перевала.

«На перевале мы сделали залп из берданок и трижды прокричали «Ура»,—писал Н. М. Пржевальский.— Звуки эти впервые разбудили здесь эхо пустынных гор. Действительно, нам можно было радоваться своему успеху! Семь с лишком месяцев минуло с тех пор, как мы вышли из Зайсана, и за все это время не имели сряду нескольких отрадных дней. Против нас постоянно были— то безводная пустыня с ее невыносимыми жарами, то гигантские горы, то морозы и бури, то, наконец, вражда людская. Мы удачно побороли всё это» (Там же стр. 241).

Однако Лхасу Пржевальскому посетить так и не удалось. Дело в том, что еще задолго до прихода экспедиции в Тибет, разнесся слух, что Н. М. Пржевальский якобы идет в Лхасу, чтобы похитить первосвященника (живого бога) буддистов Далай-Ламу.

Далай-лама XIII (Нгаванг Лобсанг Тхултэн Гьяцо)

Этому слуху все - охотно поверили что возбудило весь народ Лхасы до крайности. В столице Далай-Ламы стар и мал кричали: «Русские идут сюда затем, чтобы уничтожить нашу веру; мы их ни за что не пустим; пусть они сначала перебьют всех нас, а затем войдут в наш город», Еще летом всюду - были расставлены на проходах и перевалах военные,пикеты. Стояло солидное количество солдат и у горы Бумза куда дошел со своим караваном Н. М. Пржевальский.

тибетский воин

Все переговоры и просьбы о разрешении посетить Лхасу ни к чему не привели и Николай Михайлович принял решение о возвращении экспедиции из Тибета. Печально было уходить от порога заветной цели. Ведь четвертый раз Н. М. Пржевальский не мог достичь Лxaсы. Но идти наперекор фанатизму целого народа было, невозможно.

Возвратившись в Цайдам Н. М. Пржевальский взял направление к берегам озера Куку-Hop, а затем к берегам Хуан-Хэ. Исследованиями Хуан-Хэ Николай Михайлович доказал, что эта река не раз меняла свое русло за последние 1000 лет.

От верховьев желтой реки экспедиция через пустыню Алашань вступила в Гоби и к концу 1880 года прибыла в Кяхту.

Путешествие окончено. Было пройдено за два года около восьми тысяч километров пути. Н. М. Пржевальский охватил исследованием - Джунгарию, Восточный Тянь-Шань, Тибет, Куку-нор. Страну Амдо (верховья реки Хуан-Хэ), Алашань и Монголию. Почти весь этот путь был снят за карту, причем астрономические и гипсометрические пункты определялись самим Н. М. Пржевальским кроме того в этом путешествии Николай Михайлович собрал много тысяч новых растений, животных, насекомых, пресмыкающихся, птиц, собрал богатейшие и первые данные о климате огромного пространства Центральной Азии.

Такой огромный путь по неизвестным местам был нелегким. Только сильной натуры человек, как Н. М. Пржевальский мог преодолеть знойные пустыни Джунгарии и Ала-Шаня, заоблачные высоты Тибета и беспросветные туманы Цайдама. Не только природа становилась препятствием на пути смельчаков, но и люди. Не раз племена Ёграев и Тангутов нападали на кучку русских людей, затерявшихся в просторах Центральной Азии и не раз приходилось глядеть смерти в лицо, отстаивать не только интересы науки, но и свою жизнь.

Третье путешествие Н. М. Пржевальского было триумфом смелости и выносливости, разума и колоссальных научных достижений. Весь прогрессивный мир с. великим интересом следил за подвигами нашего замечательного соотечественника.

Опубликованная книга результатов третьего путешествия «От Зайеана - через Хами в Тибет» произвела поразительное впечатление на миллионы людей Запада и Востока. Известность и слава Н. М. Пржевальского были признаны всем миром. Многие научные общества избрали Пржевальского своим действительным членом, и присудили медали. Но выдающемуся путешественнику было чуждо успокоение, и он намечал новые варианты исследований Центральной Азии.

1883—1885 гг.

Еще в ходе третьего путешествия по ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ Н. М. Пржевальский писал: «Грустное, тоскливое чувство всегда овладевает мною, лишь только пройдут первые порывы радости по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растет эта тоска, словно в далеких пустынях Азии покинуто что-либо незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе». Николай Михайлович весь до конца отдался Азии, он беспредельно полюбил ее природу, сё дикие просторы. И он уже не мог быть, долго в разлуке с ней, сознавая, что в её просторах еще много неизведанного, не открытого, не изученного.

Только что закончив обработку наблюдений третьего путешествия Н. М. Пржевальского уже собирался в четвертое или второе тибетское путешествие, которое было начато 2 ноября 1883 года и продолжалось до 10 ноября 1885 года. За это время экспедиция прошла на верблюдах и лошадях громадный путь в 7815 километров. Выйдя из Кяхты, Пржевальский проторенной и хорошо известной ему дорогой прошел через Монголию к озеру Кук-Нору, откуда сделал большой кольцевой маршрут к истокам Желтой реки и к Янцзы. Далее он пересек Цайдам и Алтын-таг, вышел к Лоб-нору, прошел вдоль Алтын-Тага, делал меридиональное пересечение пустыни Такла-Макан к через Тянь-Шань вышел в Иссык-Кульскую котловину к г. Каракол (ныне Пржевальск).

г. Пржевальск

Основная цель этого путешествия заключалась в исследовании истоков Желтой Реки, Алтын-тага и Кашгарии (Восточного Туркестана). Поставленная задача была выполнена блестяще. Но это далось трудом великих испытаний. Не раз жизнь путешественника стояла на краю пропасти. Взять хотя бы такой пример, когда на кучку русских людей в 14 человек затерявшихся в дебрях Тибета в районе открытого экспедицией озера Джарин-Нур напали тангуты численностью более трех сот человек, или же нападение огромной шайки ёграев у перевала Тан-Ла. Однако мужество и стойкость участников экспедиции и лично Николая Михайловича заставили разбойников прекратить атаки.

Исследовав озера Орин-Нур (Русское) и Джарин-Нур экспедиции, которые питают начало великой китайской реки Хуан-Хэ (Желтой реки) экспедиция перевалила громадный хребет Баян-Хара-ула и подошла к берегам Янцзы, а затем прежним путем возвратилась в Цайдам и взяла направление по ЦайДаму к Алтын-Тагу. Здесь Николай Михайлович открыл ряд хребтов, не обозначенных ранее на картах. Некоторые хребты были названы русскими именами как, например: хр. Русский, хр. Московский, гора шапка Мономаха и др.

Обогнув с юга пустыню Такла-Макан и дойдя до оазиса Хотан, экспедиция Пржевальского углубилась в западную часть пустыни и пересекла ее на всем протяжении до оазиса Ак-Су.

Каких стоило трудов покрыть огромное расстояние от Кяхты через всю Гоби к озеру Куку-Hop, Северный Тибет, Цайдам, пустыню Такла-Макан и Тянь-Шань на вьючном транспорте! Десятки хребтов с заоблачными высотами пришлось пересекать там, где не ступала нога человека. Поэтому в истории путешествий трудно привести в сравнение какое-либо путешествие, как переход экспедиции Н. М. Пржевальского по бесплодной Гоби, через болота Цайдама и знойную пустыню Такла-Макан.

До экспедиции Николая Михайловича мир очень мало знал о существовании хребта Бурхан-Буда,о болотах Цайдама, где почти круглый год стоят беспросветные туманы, пронизывающие одежду насквозь, о хребте Алтын-Таг с вершинами более семи тысяч метров, о знойной пустыне Такла-Макан и о многом другом.

В конце октября 1885 года экспедиция подошла к могучему хребту Тянь-Шаня Кок-Щаал-Тау и поднялась на перевал Бедель. Эта была земля горячо любимой Родины. В тот день вечером Н. М. Пржевальский перед экспедиционным отрядом прочитал, прощальный приказ:

«Сегодня для нас знаменательный день: мы перешли Китайскую границу и вступили на родную землю. Более двух лет минуло с тех пор, как мы начали из Кяхты свое путешествие. Мы. пускались тогда в глубь азиатской пустыни, имея с собой лишь одного союзника — отвагу; все остальное стояло против нас: и природа, и люди. Вспомните — мы ходили то по сыпучим пескам Ала-Шаня и Тарима, то по болотам Цайдама и Тибета, то по громадным горным хребтам, перевалы через которые лежат на заоблачной высоте.

«Мы жили два года как дикари, под открытым небом, в палатках или юртах и переносили то 40 градусные морозы, то еще больше жары, то ужасные бури пустыни...

«Но ни трудности дикой природы пустыни, ни препятствия со стороны враждебно настроенного населения — ничто не могло остановить нас. Мы выполнили свою задачу до конца — прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца.

«Честь и слава Вам, товарищи! О ваших подвигах я поведаю всему свету...» (см. А. В. Зеленин стр. 315 т. II, 1900 г.).

3 (15) ноября 1885 года экспедиция подошла к городу Караколу (ныне г. Пржевальск) и была торжественно встречена каракольцами. А после двухнедельного отдыха Н. М. Пржевальский с караваном пересек хребет Кунгей Ала-Тоу и вступил в город Алма-Ату, оттуда он выехал в Петербург.

Общественность и ученые столицы восторженно встретили отважных путешественников.

За все четыре путешествия в Центральной Азии Николай Михайлович собрал огромное количество научных материалов по ботанике, зоологии, этнографии, дал первые и ценнейшие сведения о климате Гоби, Ордоса, Тибета, Цайдама, Такла-Макан, Джунгарии и Восточного Тянь-Шаня. Ботаническая коллекция растений собранная экспедицией составила 1700 видов в количестве 16 тысяч экземпляров, зоологический материал насчитывал 7555 чучел птиц, различных диких животных, пресмыкающихся и рыб.

На громадном протяжении маршрутов, экспедицией Пржевальского в Центральной Азии были сделаны определения 231 пункта абсолютных высот, 63 астрономических пунктов. Из 33288 километров пройденного пути И. М. Пржевальским была произведена съемка местности на карту около 20 тысяч километров. Это поистине громадная работа.

Весь мир был восхищен научными результатами великого путешественника. Научные o6ществa многих Европейских государств награждают Николая Михайловича своими медалями, избирают почетным членом обществ и академий наук. Петербургская Академия также проявляет к В. М. Пржевальскому и его научным заслугам исключительное внимание. В 1886 году отливает именную золотую медаль с надписью «Первому исследователю природы Центральной Азии» и награждает ею Николая Михайловича.

После четвертого путешествия имя Николая Михайловича стало популярным именем среди всех народов Европы и Азии. В лице Н. М. Пржевальского мир увидел бесстрашного путешественника и исследователя, беспредельно преданного делу науки.

Но то, что было уже сделано, Николая Михайловича не удовлетворяло. Еще работая над книгой «От Кяхты на истоки Желтой реки» он задумал совершить пятое путешествие и обязательно, исследовать Кажгарию, Лхассу, пройти к истокам реки Брамапутры.

Вскоре был разработан План нового путешествия, который получил одобрение со стороны правительства и географического Общества, исходным пунктом путешествия был избран город -Каракол (ныне Пржевальск).

Однако не суждено было осуществить задуманное. Смерть оборвала жизнь, великого путешественника.

В начале октября 1888 года Н. М. Пржевальский прибыл в гор. Пишпек (ныне Фрунзе) будучи на охоте за фазанами Николай Михайлович напился из реки. Чу воды и заразился брюшным тифом. На начавшуюся болезнь в начале он не обратил внимания и считал, что опасаться нечего.

Закончив снаряжение экспедиции 12 октября Николаи Михайлович выехал из Пишпека в Каракол куда и прибыл 24 числа. Здесь болезнь начала быстро прогрессировать и 26 октября он уже лежал в юрте с температурой 40 градусов. Только настоятельное требование спутников В. И. Роборовского, П. К. Козлова и врача И. И. Крыжановского заставило Н. М. Пржевальского переехать в военный лазарет. Между тем состояние здоровья все ухудшалось, началось сильное кровотечение носом, часто Николай Михайлович терял сознание. Ночью в половине первого 1 ноября придя в сознание, Н. М. Пржевальский увидел себя окруженным спутниками, на глазах у которых были заметны слезы, совершенно твердым голосом сказал:

—Я нисколько не боюсь, смерти и несколько, раз стоял лицом к лицу с нею.

Потом сделал завещание.

—«Похороните меня непременно на Иссык-Куле, на берегу, но чтобы не размыло водою. Надпись просто «Путешественник Пржевальский». Положите в гроб в моей экспедиционной одежде, пожалуйста, доктор, не анатомируйте меня». (Дубровин стр. 466, 1900 г.).

К 8 часам утра Николаю Михайловичу стало совсем плохо. Потом вдруг он встал во весь рост и поддерживаемый присутствующими посмотрел другом и сказал: «Ну, теперь я лягу».

Это были последние слова великого путешественника. В 9 часов утра 20 октября (1 ноября) 1888 года Н, М. Пржевальский скончался.

Согласно воли покойного тело его похоронено на высоком берегу Иссык-Куля в склепе в двух гробах: один гроб дубовый герметически заделанный воском и помещен в цинковый гроб, а потом запаян. После похорон был наглухо закрыт и склеп. Могила находится в 12 километрах от г. Пржевальска.

могила Н.М. Пржевальского

Горестное известие о кончине первого исследователя природы Центральной Азии вскоре облетело не только всю Россию, но и все Европейские страны. Мир скорбил, об утрате выдающегося ученого и путешественника.

«Смерть скосила одного из великих людей XIX века» — говорилось в некрологе о кончине Н. М. Пржевальского.

На траурном заседании Географического Общества П. П. Семенов-Тяншанский говорил:

«Не бредом больного воображения было последнее выраженное дорогим нам усопшим желание быть похороненным на берегах Иссык-Куля, идея связанная с этим желанием не только глубокая, но и вполне соответствующая русскому народному складу ума Николая Михайловича...

«В этом выражается глубокая и трогательная вера русского народного,героя не только в бессмертие его идей, но и в не оскудение русской земли таким же богатырями, как он.

«Блестящим метеором мелькнула перед нами жизнь чистая, поэтическая, могучая духом и телом и канула в вечность...

«Но оставленный ею на земле пример горячей любви к родине, забота о её славе и могуществе и огромный запас научного наследства - делают имя Николая Михайловича Пржевальского бессмертным...» (Дубровин И. Ф. Биографический очерк изд. с. пб. 1900 стр. 460).

Вскоре после смерти Н. М. Пржевальского многие ученые, военные, друзья путешественника, жители города Каракола обратились к правительству с просьбой увековечить память перво исследователя природы Центральной Азии Н. М. Пржевальского.

В связи с этим 1 марта 1889 года последовал Указ императора о переименовании города Каракол, где скончался великий путешественник, в город Пржевальск. Бараку, в котором прошли последние дни жизни Николая Михайловича, было присвоено наименование путешественника генерал-майора Н. М. Пржевальского. В этом же указе был пункт, в котором говорилось о сооружении памятника на берегу Иссык-Куля, где покоится прах Н. М. Пржевальского, на его сооружение было выделено 125 тысяч рублей серебром.

Все кто приходят поклониться праху путешественника с восхищением осматривают величественное сооружение памятника первому исследователю природы ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ. Это поистине шедевр искусства. Построен он по проекту генерала А. А. Бильдерлинга, ваяние исполнил академик И. Н. Шредер.

Памятник Н. М. Пржевальскому сделан из гранитных глыб и изображает скалу, как символ грандиозной природы Азии, которой посвятил свою жизнь Пржевальский. Высота её почти девять метров, на вершине скалы приземляющийся бронзовый орел - символ ума и смелости, размах крыльев которого равен трем метрам. Под ногами орла бронзовая карта Центральной Азии где прошли маршруты Н. М. Пржевальского. Орел как бы приземляясь, кладет оливковую ветвь на маршруты Н. М. Пржевальского — венчает славой подвиги смелого путешественника и символизирует мирные устремления Николая Михайловича в Центральной Азии. На передней стороне круглый барельеф, изображающий профильный портрет путешественника — это увеличенная копия золотой, медали, которая была отлита Петербургской Академией Наук в 1886 году в знак признания великих заслуг Н. М. Пржевальского. Передняя сторона памятника обращена на юг, т. е. в ту сторону, куда направлялся Николай Михайлович в последнем своем путешествии.

Открытие памятника состоялось в 1893 году при Стечении множества народа.

Теперь на прилежащей территории к могиле и памятнику Н. М. Пржевальскому посажен прекрасный парк на площади в 9 гектаров. Построено здание музея, открытие которого состоялось 29 апреля 1957 года. Сотни людей ежедневно приезжают познакомиться с жизнью великого путешественника Николая Михайловича Пржевальского. Тропа к его могиле не зарастет никогда, никогда.

памятник Н.М. Пржевальскому на берегу оз. Иссык-Куль

памятник Н.М. Пржевальскому в Санкт-Петербурге

музей в г. Пржевальск

медаль Н.М. Пржевальского

Николай Михайлович Пржевальский (1839-1888)

Знаменитый русский путешественник Николай Михайлович Пржевальский был первым исследователем природы Центральной Азии. Он обладал изумительной способностью наблюдать, умел собирать большой и разнообразный географический и естественно-научный материал и связывал его воедино при помощи сравнительного метода. Он был крупнейшим представителем сравнительной физической географии, зародившейся в первой половине XIX века.

Николай Михайлович Пржевальский родился 12 апреля 1839 г. в сельце Кимборово Смоленской губернии, в небогатой семье. Шестилетним ребёнком лишился он отца. Его воспитывала мать - женщина умная и строгая. Она предоставила сыну широкую свободу, позволяла ему выходить из дому в любую погоду, бродить по лесу и болотам. Её влияние на сына было очень велико. К ней, так же как и к няне Ольге Макарьевне, Николай Михайлович навсегда сохранил нежную привязанность.

С детства Н. М. Пржевальский пристрастился к охоте. Эту страсть он сохранил на всю жизнь. Охота закалила его и без того здоровый организм, развила в нём любовь к природе, наблюдательность, терпение и выносливость. Любимыми его книгами были описания путешествий, рассказы о нравах зверей и птиц, разные географические книги. Читал он очень много и до мелочей запоминал прочитанное. Часто товарищи, проверяя его память, брали знакомую ему книгу, читали на любой странице одну-две строчки, а дальше уже Пржевальский говорил наизусть целые страницы.

Окончив смоленскую гимназию, шестнадцатилетний юноша во время Крымской войны поступил рядовым в армию. В 1861 г. он стал заниматься в Военной академии, по окончании которой был отправлен снова в Полоцкий полк, где служил раньше. В Академии Н. М. Пржевальский составил "Военно-статистическое обозрение Приамурского края", высоко оценённое в Русском географическом обществе и послужившее основанием к избранию его в 1864 г. членом Общества. С этим Обществом в дальнейшем была связана вся его жизнь и деятельность.

С ранних лет Н. М. Пржевальский мечтал о путешествиях. Когда ему удалось вырваться из полка в большой город - Варшаву и стать преподавателем военного училища, он все силы и средства употребил на подготовку к путешествиям. Для себя он установил самый строгий режим: много работал в университетском зоологическом музее, ботаническом саду и в библиотеке. Настольными книгами его в то время были: сочинения К. Риттера об Азии, "Картины природы" А. Гумбольдта, разные описания русских путешественников по Азии, издания Русского географического общества, книги по зоологии, особенно по орнитологии (о птицах).

Очень серьёзно Н. М. Пржевальский относился к своим преподавательским обязанностям, обстоятельно готовился к занятиям, предмет излагал интересно и увлекательно. Он написал учебник по общей географии. Его книга, научно и живо написанная, в своё время пользовалась большим успехом в военных и гражданских учебных заведениях и вышла в нескольких изданиях.

В начале 1867 г. Н. М. Пржевальский переехал из Варшавы в Петербург и представил в Русское географическое общество свой план путешествия в Центральную Азию. Поддержки план не получил. Ему дали лишь рекомендательные письма к начальству Восточной Сибири. Здесь ему удалось получить командировку в Уссурийский край, незадолго перед тем присоединённый к России. В инструкции Н. М. Пржевальскому поручалось осмотреть расположение войск, собрать сведения о числе и состоянии русских, манчжурских и корейских поселений, исследовать пути, ведущие к границам, исправить и дополнить маршрутную карту. Кроме того, разрешалось "производить какие угодно учёные изыскания". Отправляясь в эту экспедицию весной 1867 г., он писал к своему другу: "...я еду на Амур, оттуда на р. Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи. Да! На меня выпала завидная доля и трудная обязанность - исследовать местности, в большей части которых ещё не ступала нога образованного европейца. Тем более, что это будет первое моё заявление о себе учёному миру, следовательно, нужно поработать усердно".

В итоге своей уссурийской экспедиции Н. М. Пржевальский дал хорошее географическое описание края. В хозяйстве Приморья он подчеркнул несоответствие между богатейшими природными возможностями и их незначительным использованием. Особенно его привлекли Приханкайские степи своими плодородными почвами, обширными пастбищами и огромным богатством рыбы и птицы.

Н. М. Пржевальский красочно, во всей прелести и своеобразии, показал географические особенности Уссурийского края. Он подметил, между прочим, характерную черту природы Дальнего Востока: "стык" южных и северных растительных и животных форм. Н. М. Пржевальский пишет: "Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии".

Уссурийское путешествие Н. М. Пржевальский считал предварительной рекогносцировкой перед своими сложными экспедициями в Центральную Азию. Оно закрепило за ним репутацию опытного путешественника-исследователя. Вскоре после этого он стал хлопотать о разрешении ему путешествия в северные окраины Китая и в восточные части южной Монголии.

Главные задачи своего первого путешествия по Китаю - в Монголию и страну тангутов - Н. М. Пржевальский определяет так: "Физико-географические, а также специальные зоологические исследования над млекопитающими и птицами были главным предметом наших занятий; этнографические изыскания производились по мере возможности". За время этой экспедиции (1870-1873 гг.) было пройдено 11800 километров. На основании глазомерной съёмки пройденного пути составилась карта на 22 листах в масштабе 1:420 000. Ежедневно производились метеорологические и магнитные наблюдения, собраны богатые зоологические и ботанические коллекции. Дневник Н. М. Пржевальского заключал ценные записи физико-географических и этнографических наблюдений. Наука впервые получила точные сведения о гидрографической системе Куку-нора, северных высотах Тибетского нагорья. На основании материалов Н. М. Пржевальского можно было значительно уточнить карту Азии.

По окончании экспедиции знаменитый путешественник записал: "Путешествие наше окончилось! Его успех превзошёл даже те надежды, которые мы имели... Будучи нищими относительно материальных средств, мы только рядом постоянных удач обеспечивали успех своего дела. Много раз оно висело на волоске, но счастливая судьба выручала нас и дала возможность совершить посильное исследование наименее известных и наиболее недоступных стран внутренней Азии".

Эта экспедиция упрочила славу Н. М. Пржевальского как первоклассного исследователя. С русскими, английскими и немецкими изданиями книги "Монголия и страна тангутов" быстро ознакомился весь научный мир, и труд этот получил самую высокую оценку. Задолго до окончания обработки материалов монгольского путешествия Н. М. Пржевальский начал готовиться к новой экспедиции. В мае 1876 г. он выехал из Москвы, чтобы отправиться в Кульджу, а оттуда в Тянь-шань, на Лоб-нор и дальше до Гималаев. Добравшись до реки Тарим, экспедиция в составе 9 человек направилась вниз по её течению к Лоб-нору. Южнее Лоб-нора Н. М. Пржевальский открыл огромный хребет Алтын-даг и в трудных условиях обследовал его. Он отмечает, что открытие этого хребта проливает свет на многие исторические события, так как древняя дорога от Хотана в Китай шла "по колодцам" на Лоб-нор. Во время длительной остановки на Лоб-норе были сделаны астрономические определения главных пунктов и съёмка озера. Кроме того, производились орнитологические наблюдения. Открытие Н. М. Пржевальским Алтындага было признано всеми географами мира крупнейшим географическим открытием. Оно установило точно северную границу Тибетского плоскогорья. Тибет оказался на 300 километров севернее, чем предполагалось раньше.

В Тибет экспедиции пробраться не удалось. Этому помешали болезнь руководителя и ряда членов экспедиции и особенно обострение русско-китайских отношений. Отчёт о своём втором путешествии по Центральной Азии Н. М. Пржевальский составил очень краткий. Часть материалов этой экспедиции вошла впоследствии в описание чётвертого путешествия. В советское время в архиве Русского географического общества обнаружены некоторые не опубликованные ранее материалы, относящиеся к лобнорскому путешествию.

В начале 1879 г. Н. М. Пржевальский отправился в новое, третье, путешествие в Центральную Азию. Экспедиция прошла из Зайсана в оазис Хами. Отсюда через неприветливую пустыню и хребты Нань-шаня, лежавшие по пути, путешественники поднялись на Тибетское плато. Первые впечатления Николай Михайлович описал так: "Мы вступали словно в иной мир, в котором прежде всего поражало обилие крупных зверей, мало или почти вовсе не страшившихся человека. Невдалеке от нашего стойбища паслись табуны куланов, лежали и в одиночку расхаживали дикие яки, в грациозной позе стояли самцы оронго; словно резиновые мячики, скакали маленькие антилопы - ады". После труднейших переходов путешественники в ноябре 1879 г. достигли перевала через хребет Тан-ла. В 250 километрах от столицы Тибета Лхассы, у деревни Найчу, путешественников задержали тибетские чиновники. После длительных переговоров с представителями тибетских властей Н. М. Пржевальский должен был повернуть обратно. После этого экспедиция до июля 1880 г. исследовала верховья Хуан-хэ, Куку-нор и восточный Нань-шань.

"Успех трёх предшествовавших моих путешествий по Центральной Азии, обширные, оставшиеся там неведомыми площади, стремление продолжать, насколько хватит сил, свою заветную задачу, наконец, заманчивость вольной страннической жизни - всё это толкало меня, по окончании отчёта о своей третьей экспедиции, пуститься в новое путешествие", - пишет Н. М. Пржевальский в книге о четвёртом путешествии по Центральной Азии.

Эта экспедиция была многолюднее и обставлена богаче всех предыдущих. Экспедиция исследовала истоки Хуан-хэ и водораздел между Хуан-хэ и Ян-цзы. Эти местности, с точки зрения географической, в то время совершенно не были известны не только в Европе, но и в Китае и на картах обозначались лишь приблизительно. Достижение и исследование истоков Хуан-хэ Н. М. Пржевальский справедливо считал решением "важной географической задачи". Затем Н. М. Пржевальский обнаружил некоторые не известные европейцам и не имеющие местных названий хребты. Он дал им названия: хребет Колумба, хребет Московский, хребет Русский. Вершине хребта Московского Н. М. Пржевальский дал название "Кремль". К югу от хребтов Колумба и Русского Н. М. Пржевальский заметил "обширный снеговой хребет" и назвал его "Загадочным". Впоследствии этот хребет решением Совета Русского географического общества был назван именем Н. М. Пржевальского.

Исследовав северную часть Тибетского плато, экспедиция пришла на Лоб-нор и Тарим. Потом путешественники прошли на Черчен и дальше на Керию, отсюда через Хотан и Аксу в Каракол на озеро Иссык-куль. В географическом отношении это было самое плодотворное путешествие Пржевальского.

Ни почести, ни слава, ни известная материальная обеспеченность не могли удержать страстного путешественника на месте. В марте 1888 г. он закончил описание четвёртого путешествия, а в следующем месяце уже имел разрешение и деньги на новую экспедицию в Лхассу. В октябре он прибыл в Каракол. Здесь был укомплектован весь состав экспедиции и приготовлен караван к путешествию. Но ехать дальше Н. М. Пржевальскому не пришлось: 1 ноября 1888 г. на руках своих сотрудников он умер от тифа. Николай Михайлович требовал от своих сотрудников не щадить "ни сил, ни здоровья, ни самой жизни, если то потребуется, чтобы выполнить... громкую задачу и сослужить тем службу как для науки, так и для славы дорогого отечества". Сам он всегда служил примером беззаветной преданности долгу. Перед смертью Николай Михайлович сказал: "Об одном прошу не забыть, чтобы похоронили меня непременно на берегу Иссык-куля, в походной экспедиционной форме...".

Его спутники выбрали для могилы ровное красивое место на берегу Иссык-куля, на обрыве, с видом на озеро и ближайшие окрестности. На могиле из больших глыб местного мрамора позже был сооружён памятник с надписью: "Николай Михайлович Пржевальский, родился 31 марта 1839 г., скончался 20 октября 1888 г. Первый исследователь природы Центральной Азии" (даты указаны по ст. стилю).

Пространство Центральной Азии, в котором совершались путешествия Н. М. Пржевальского, расположено между 32 и 48° северной широты и 78 и 117° восточной долготы. С севера на юг оно тянется более 1000 километров и с запада на восток около 4000 километров. Направления маршрутов экспедиции Пржевальского на этом громадном пространстве составляют настоящую сеть. Его караваны прошли свыше 30 000 километров.

Важнейшей частью программы всех своих путешествий Н. М. Пржевальский считал физико-географические описания и маршрутно-глазомерную съёмку. Он проложил и нанёс на карту много тысяч километров новых, никому до него не известных путей. Для этого он произвёл съёмку, астрономически определил 63 пункта, сделал несколько сот определений высот над уровнем моря.

Съёмку Н. М. Пржевальский производил сам. Он всегда ехал впереди каравана с маленькой записной книжечкой в руках, куда заносил всё его интересующее. Записанное, по приходе на бивуак, Н. М. Пржевальский переносил на чистый планшет.

Он имел редкую способность необыкновенно точно описывать пройденные им местности. Благодаря ему карта Центральной Азии существенно изменилась во всех своих частях. Наука обогатилась понятиями об орографии Монголии, северного Тибета, области истоков Хуан-хэ, Восточного Туркестана. После гипсометрических наблюдений Н. М. Пржевальского стал вырисовываться рельеф огромнейшей страны. На карте появились новые горные хребты взамен многих мифических гор, отмеченных на древних китайских картах.

Н. М. Пржевальский в трёх местах пересек северную границу Тибета - Куэнь-луня. До него эти горы на картах показывали прямой линией. Он показал, что эти горы делятся на ряд отдельных хребтов. На картах Азии до путешествий Н. М. Пржевальского не значилось гор, составляющих южную ограду Цайдама. Эти горы впервые исследовал Н. М. Пржевальский. Отдельным хребтам он дал названия, например, хребет Марко-Поло, хребет Колумба. Эти названия значатся на всех современных картах Азии. В западной части Тибета он открыл и назвал отдельные хребты горной системы Нань-шаня (хребет Гумбольдта, хребет Риттера). Географическая карта прочно хранит названия, связанные с деятельностью первого научного исследователя Центральной Азии.

До путешествий Н. М. Пржевальского в Центральную Азию ровно ничего не было известно об её климате. Он первый дал живое и яркое описание времён года и общую характеристику климата посещённых им стран. Изо дня в день, тщательно, в течение многих лет он проводил систематические метеорологические наблюдения. Н. М. Пржевальский дал ценные материалы для суждения о распространении на север и запад влажного, дождливого муссона Азии и о границе двух его главных областей - индийской и китайской, или восточно-азиатской. На основании его наблюдений впервые установили общие средние температуры для Центральной Азии. Они оказались на 17,5° ниже, чем предполагали.

Свои научные исследования, начиная с первого уссурийского и включая последующие четыре больших путешествия в Центральную Азию, Н. М. Пржевальский проводил по единой программе. "На первом плане,- пишет он, - конечно, должны стоять исследования чисто географические, затем естественно-исторические и этнографические. Последние... весьма трудно собирать мимолётом... Кроме того, для нас слишком много было работы по другим отраслям научных исследований, так что этнографические наблюдения и по этой причине не могли вестись с желаемой полнотой".

Крупнейший знаток растительности Азии академик В. Л. Комаров подчёркивает, что нет такой отрасли естествознания, в которую исследования Н. М. Пржевальского не внесли бы выдающегося по своему значению вклада. Его экспедиции открыли совершенно новый мир животных и растений.

Все работы Н. М. Пржевальского носят печать исключительной научной добросовестности. Он пишет только о том, что видел сам. Его путевые дневники поражают своей педантичностью и аккуратностью записей. На свежую память, регулярно, по определённой системе он записывает всё виденное. Путевой дневник Н. М. Пржевальского включает: общий дневник, метеорологические наблюдения, списки собранных птиц, яиц, млекопитающих, моллюсков, растения, горных пород и т. д., заметки общие, этнографические, наблюдения зоологические и астрономические.

Тщательность и аккуратность путевых записей давали возможность их автору потом в короткие сроки заканчивать полную обработку материалов.

Заслуги Н. М. Пржевальского были признаны ещё при жизни его в России и за границей. Двадцать четыре научных учреждения России и Западной Европы избрали его своим почётным членом. Н. М. Пржевальский состоял почётным членом русской Академии наук. Московский университет присвоил ему учёную степень почётного доктора зоологии. Город Смоленск избрал его почётным гражданином. Иностранные географические общества присудили Н. М. Пржевальскому свои награды: Шведское - высшую награду - медаль Вега, Берлинское - медаль имени Гумбольдта, Парижское и Лондонское - золотые медали, а Французское министерство просвещения - "Пальму академии". Лондонское географическое общество, присуждая ему в 1879 г. свою высшую награду, отмечало, что путешествие его превосходит всё то, что имело место со времени Марко Поло (XIII в.). При этом отмечалось, что Н. М. Пржевальского к отчаянным и опасным путешествиям побудила его страсть к природе, а к этой страсти ему удалось привить все достоинства учёного-географа и самого счастливого и отважного исследователя неизвестных стран. Н. М. Пржевальский прошёл в трудных условиях десятки тысяч километров, неделями не раздевался и не умывался, неоднократно его жизнь подвергалась непосредственной опасности. Но всё это ни разу не поколебало его бодрого состояния и работоспособности. Упорно и настойчиво шёл он к своей цели.

Личные качества Н. М. Пржевальского обеспечивали успех его экспедиции. Своих сотрудников он подбирал из простых, неизнеженных, предприимчивых людей и с большим недоверием относился к людям "дворянской породы". Сам он не гнушался никакой чёрной работы. Дисциплина во время экспедиции у него была суровая, без парадности и барства. Помощники его - В. И. Роборовский и П. К. Козлов - впоследствии стали известными самостоятельными путешественниками. Многие спутники участвовали в двух-трёх экспедициях, а бурят Дондок Иринчинов провёл вместе с Н. М. Пржевальским четыре экспедиции.

Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского громадны и многосторонни. Своими путешествиями он охватил огромные районы, собрал богатые научные коллекции, произвёл обширные исследования и географические открытия, обработал результаты и подвёл итоги. Собранные им разнообразные научные коллекции он передал научным учреждениям России: орнитологическую и зоологическую - Академии наук, ботаническую - Ботаническому саду.

Увлекательные описания путешествий Н. М. Пржевальского в то же время строго научны. Книги eгo относятся к самым лучшим географическим сочинениям. Это блестящие результаты деятельности великого путешественника. Его работы содержат тонкие художественные описания многих птиц и диких животных, растений, ландшафтов и явлений природы Азии. Эти описания стали классическими и вошли в специальные работы по зоологии, ботанике, географии.

Составление подробного отчёта о проведённой экспедиции Н. М. Пржевальский считал важнейшим делом. Возвращаясь из экспедиции, он пользовался каждым случаем, чтобы работать над отчётом даже на случайных остановках. Н. М. Пржевальский начинал новую экспедицию только после сдачи в печать книги о предыдущей. Он написал свыше двух тысяч печатных страниц о своих путешествиях. Все его труды, по выходе их из печати на русском языке, немедленно появлялись в переводах на иностранных языках за границей. Бывало, что издания работ Н. М. Пржевальского за границей расходились быстрее, чем в России.

Н. М. Пржевальский не имел себе соперников в предприимчивости, энергии, решительности, находчивости. Он буквально тосковал по неведомым странам. Центральная Азия манила его своей неисследованностью. Никакие трудности его не пугали. По общим итогам своих работ Н. М. Пржевальский занял одно из почётнейших мест среди знаменитых путешественников всех времён и народов. Его деятельность - исключительный пример неуклонного стремления к своей цели и талантливого выполнения своей задачи.

Бесстрашие, самоотверженная любовь к науке, стойкость, целеустремлённость и организованность Николая Михайловича Пржевальского роднят его с людьми нашей эпохи.

Главнейшие труды Н. М. Пржевальского: Записки всеобщей географии, Варшава, 1867 (2-е изд., 1870); Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869, Спб., 1870 (нов. изд., М., 1937); Монголия и страна тангутов; Трёхлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии, Спб., 1875 (т. I), 1876 (т. II); От Кульджи на Тянь-шань и на Лоб-нор, "Известия Русского географического общества", 1877, № 5; Третье путешествие в Центральную Азию, Спб., 1883; Четвёртое путешествие по Центральной Азии, Спб., 1888.

О Н. М. Пржевальском: Дубровин Н. Ф., Николай Михайлович Пржевальский, Биографический очерк, Спб. 1890; Зеленин А. В., Путешествия Н. М. Пржевальского, Спб., 1901 (ч. 1 и 2); Козлов П. К., Великий русский путешественник Н. М. Пржевальский. Жизнь и путешествия, Л., 1929; Комаров В. Л., Ботанические маршруты важнейших русских экспедиций в Центральную Азию, вып. 1; Маршруты Н. М. Пржевальского, "Труды Гл. ботанич. сада", Пг., 1920, т. 34, вып. 1; Великий русский географ Пржевальский. К столетию со дня рождения 1839-1939 гг. Сб. статей. Редактор М. Г. Кадек, изд. Моск. гос. университета, 1939; Берг Л. С., Очерки по истории русских географических открытий, М.-Л., 1946; Его же, Всесоюзное географическое общество за сто лет, М.-Л., 1946.

Николай Михайлович Пржевальский (31 марта 1839, дер. Кимборово, Смоленская губерния – 20 октября 1888, Каракол) – русский путешественник и натуралист. Предпринял несколько экспедиций в Центральную Азию. В 1878 году избран почётным членом Академии наук. Генерал-майор (с 1886 года).

Становление будущего исследователя

Николай Михайлович Пржевальский родился 12 апреля 1839 г. в сельце Кимборово Смоленской губернии, в небогатой семье. Шестилетним ребёнком лишился он отца. Его воспитывала мать – женщина умная и строгая. Она предоставила сыну широкую свободу, позволяла ему выходить из дому в любую погоду, бродить по лесу и болотам. Её влияние на сына было очень велико. К ней, так же как и к няне Ольге Макарьевне, Николай Михайлович навсегда сохранил нежную привязанность.

С детства Н. М. Пржевальский пристрастился к охоте. Эту страсть он сохранил на всю жизнь. Охота закалила его и без того здоровый организм, развила в нём любовь к природе, наблюдательность, терпение и выносливость. Любимыми его книгами были описания путешествий, рассказы о нравах зверей и птиц, разные географические книги. Читал он очень много и до мелочей запоминал прочитанное. Часто товарищи, проверяя его память, брали знакомую ему книгу, читали на любой странице одну-две строчки, а дальше уже Пржевальский говорил наизусть целые страницы.

Окончив смоленскую гимназию, шестнадцатилетний юноша во время Крымской войны поступил рядовым в армию. В 1861 г. он стал заниматься в Военной академии, по окончании которой был отправлен снова в Полоцкий полк, где служил раньше. В Академии Н. М. Пржевальский составил «Военно-статистическое обозрение Приамурского края», высоко оценённое в Русском географическом обществе и послужившее основанием к избранию его в 1864 г. членом Общества. С этим Обществом в дальнейшем была связана вся его жизнь и деятельность.

С ранних лет Н. М. Пржевальский мечтал о путешествиях. Когда ему удалось вырваться из полка в большой город – Варшаву и стать преподавателем военного училища, он все силы и средства употребил на подготовку к путешествиям. Для себя он установил самый строгий режим: много работал в университетском зоологическом музее, ботаническом саду и в библиотеке. Настольными книгами его в то время были: сочинения К. Риттера об Азии, «Картины природы» А. Гумбольдта, разные описания русских путешественников по Азии, издания Русского географического общества, книги по зоологии, особенно по орнитологии (о птицах).

Очень серьёзно Н. М. Пржевальский относился к своим преподавательским обязанностям, обстоятельно готовился к занятиям, предмет излагал интересно и увлекательно. Он написал учебник по общей географии. Его книга, научно и живо написанная, в своё время пользовалась большим успехом в военных и гражданских учебных заведениях и вышла в нескольких изданиях.

Уссурийская экспедиция

В начале 1867 г. Н. М. Пржевальский переехал из Варшавы в Петербург и представил в Русское географическое общество свой план путешествия в Центральную Азию. Поддержки план не получил. Ему дали лишь рекомендательные письма к начальству Восточной Сибири. Здесь ему удалось получить командировку в Уссурийский край, незадолго перед тем присоединённый к России. В инструкции Н. М. Пржевальскому поручалось осмотреть расположение войск, собрать сведения о числе и состоянии русских, манчжурских и корейских поселений, исследовать пути, ведущие к границам, исправить и дополнить маршрутную карту. Кроме того, разрешалось «производить какие угодно учёные изыскания». Отправляясь в эту экспедицию весной 1867 г., он писал к своему другу: «…я еду на Амур, оттуда на р. Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи. Да! На меня выпала завидная доля и трудная обязанность – исследовать местности, в большей части которых ещё не ступала нога образованного европейца. Тем более что это будет первое моё заявление о себе учёному миру, следовательно, нужно поработать усердно».

В итоге своей уссурийской экспедиции Н. М. Пржевальский дал хорошее географическое описание края. В хозяйстве Приморья он подчеркнул несоответствие между богатейшими природными возможностями и их незначительным использованием. Особенно его привлекли Приханкайские степи своими плодородными почвами, обширными пастбищами и огромным богатством рыбы и птицы.

Н. М. Пржевальский красочно, во всей прелести и своеобразии, показал географические особенности Уссурийского края. Он подметил, между прочим, характерную черту природы Дальнего Востока: «стык» южных и северных растительных и животных форм. Н. М. Пржевальский пишет: «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии».

Уссурийское путешествие Н. М. Пржевальский считал предварительной рекогносцировкой перед своими сложными экспедициями в Центральную Азию. Оно закрепило за ним репутацию опытного путешественника-исследователя. Вскоре после этого он стал хлопотать о разрешении ему путешествия в северные окраины Китая и в восточные части южной Монголии.

Весной 1868 года он снова отправился на озеро Ханка, потом усмирил в Маньчжурии китайских разбойников, за что был назначен старшим адъютантом штаба войск Приамурской области. Результатами его первой поездки были сочинения «Об инородческом населении в южной части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийском крае». Собрано около 300 видов растений, изготовлено более 300 чучел птиц, причем многие растения и птицы на Уссури обнаружены впервые.

Первое путешествие в Центральную Азию

В 1870 году Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен Пржевальский. Вместе с ним в экспедиции участвовал подпоручик Михаил Александрович Пыльцов. Их путь лежал через Москву и Иркутск в Кяхту, куда они прибыли в начале ноября 1870 года, и дальше в Пекин, где Пржевальский получил в китайском правительстве разрешение на путешествие.

25 февраля 1871 года Пржевальский двинулся из Пекина на север к озеру Далай-Нур, потом, отдохнув в Калгане, исследовал хребты Сума-Ходи и Инь-Шань, а также течение Жёлтой реки (Хуанхэ), показав, что она не имеет разветвления, как думали прежде на основании китайских источников; пройдя через пустыню Алашань и Алашаньские горы, он вернулся в Калган, сделав в 10 месяцев 3500 верст.

5 марта 1872 года экспедиция снова выступила из Калгана и двинулась через пустыню Алашань к хребтам Наньшаня и к далее к озеру Кукунор. Затем Пржевальский пересек Цайдамскую котловину, преодолел хребты Куньлуня и достиг в Тибете верховий Голубой реки (Янцзы).

Летом 1873 года Пржевальский, пополнив свое снаряжение, отправился в Ургу (Улан-Батору), через Среднюю Гоби, а из Урги в сентябре 1873 года вернулся в Кяхту. По пустыням и горам Монголии и Китая Пржевальский прошел более 11 800 километров и нанес на карту (в масштабе 10 верст в 1 дюйме) около 5700 километров.

Научные результаты этой экспедиции поразили современников. Пржевальский первым из европейцев проник в глубинную область Северного Тибета, к верховьям Хуанхэ и Янцзы (Улан-Мурен). И определил, что именно Баян-Хара-Ула является водоразделом между этими речными системами. Пржевальский дал подробные описания пустынь Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорных районов Северного Тибета и открытой им котловины Цайдама, впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов, семь крупных и ряд мелких озер. Карта Пржевальского не отличалась точностью, так как из-за очень тяжелых путевых условий он не мог делать астрономические определения долгот. Этот существенный недочет позднее был исправлен им самим и другими русскими путешественниками. Он собрал коллекции растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб, млекопитающих. При этом были открыты новые виды, получившие его имя: ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского, рододендрон Пржевальского… Двухтомный труд «Монголия и страна тангутов» принес автору мировую известность, был переведен на ряд европейских языков.

Русское географическое общество присудило Пржевальскому Большую золотую медаль и «высочайшие» награды – чин подполковника, пожизненную пенсию в 600 рублей ежегодно. Он получил Золотую медаль Парижского географического общества. Его имя ставили рядом с Семеновым Тян-Шанским, Крузенштерном и Беллинсгаузеном, Ливингстоном и Стэнли.

Вторая экспедиция

Своё второе центральноазиатское путешествие Николай Михайлович Пржевальский начинает в 1876 году. Задумано оно было очень масштабным, предполагалось исследовать Тибет и Лхассу , но из-за осложнения политической ситуации (конфликта с Китаем) и болезни самого Пржевальского пришлось сократить маршрут.

Начав свой путь с Кульджи, преодолев хребты Тянь-Шаня и Таримскую впадину Пржевальский достиг в феврале 1877 огромного тростникового болота-озера Лобнор. По его описанию, озеро имело в длину 100 километров и в ширину от 20 до 22 километров. На берегах таинственного Лобнора, в «стране Лоп», Пржевальский был вторым… после Марко Поло!

Никакие препятствия не помешали исследователям сделать свои открытия: были описаны низовья Тарима с группой озер и хребет Алтын-таг, собраны материалы по этнографии лобнорцев (каракурчинцев). Через какое-то время в дневнике Николая Михайловича появляется запись: «Пройдёт год, уладятся недоразумения с Китаем, поправится моё здоровье и тогда я снова возьму страннический посох и снова направлюсь в азиатские пустыни» 2

Третья экспедиция

В марте 1879 г. Пржевальский начал третье путешествие по Центральной Азии, названное им «Первым Тибетским». Он проследовал через Джунгарскую Гоби – «обширную волнистую равнину» – и довольно верно определил ее размеры. Миновав озеро Баркель, Пржевальский вышел к оазису Хами. Далее он пересек восточную окраину Гашунской Гоби и достиг низовьев реки Данхэ, а к югу от нее обнаружил «громадный вечноснеговой» хребет Гумбольдта. Через перевал (3670 м) – на стыке Алтынтага и Гумбольдта – Пржевальский прошел на юг и, перевалив три коротких хребта, спустился в поселок Дзун. Оттуда Пржевальский двинулся на юго-запад и выяснил, что Куньлунь здесь протягивается в широтном направлении и состоит из двух, иногда из трех параллельных цепей (шириной от 64 до 96 км), имеющих разные названия в различных своих частях. По номенклатуре, принятой для карт конца XX в., Пржевальский выявил западную часть Бурхан-Будда, несколько южнее – Бокалыктаг, названный им хребтом Марко Поло (с вершиной 5851 м), а к югу от Кукушили – хребет Бунгбура-Ула, который протягивается вдоль левого берега Улан-Мурэна (верховье Янцзы). Далее к югу перед путешественником простирался уже собственно Тибет. За 33-й параллелью Пржевальский открыл водораздел Янцзы и Салуина – почти широтный хребет Тангла (с вершинами до 6621 м). С пологого, едва заметного перевала Пржевальский увидел восточную часть хребта Ньэнчентанглха. Он нашел путь к запретной Лхасе и находился от нее примерно в 300 км, но вынужден был повернуть обратно: в Лхасе распространился слух, что русский отряд идет с целью похитить Далай-ламу. Пржевальский прошел тем же путем до верховьев Янцзы и несколько западнее прежнего маршрута в Дзун. Попытка проникнуть к истокам Хуанхэ не увенчалась успехом из-за невозможности переправиться через реку.

Четвертая экспедиция

Невзирая на мучительную болезнь, Пржевальский отправился в четвертую (вторую Тибетскую) экспедицию 1883-1885 годов, во время которой обнаружил ряд новых озер и хребтов в Куньлуне, пройдя 1800 км, оконтурил Цайдамскую котловину, почти за 60 лет до открытия Пика Победы (7439 м) указал на его существование, впервые его описав. В 1888 году, отправляясь в новое путешествие, горько плакал, как бы прощаясь навсегда, по прибытии в Каракол почувствовал себя плохо и через несколько дней скончался – по официальной версии, от брюшного тифа. Уже в наши дни три медицинских эксперта пришли к выводу: причиной его смерти был лимфогранулематоз.

Личность

Личные качества Н. М. Пржевальского обеспечивали успех его экспедиции. Своих сотрудников он подбирал из простых, неизнеженных, предприимчивых людей и с большим недоверием относился к людям «дворянской породы». Сам он не гнушался никакой чёрной работы. Дисциплина во время экспедиции у него была суровая, без парадности и барства. Помощники его – В. И. Роборовский и П. К. Козлов – впоследствии стали известными самостоятельными путешественниками. Многие спутники участвовали в двух-трёх экспедициях, а бурят Дондок Иринчинов провёл вместе с Н. М. Пржевальским четыре экспедиции.

В зрелом возрасте Н. М. Пржевальский был абсолютно равнодушен к чинам, званиям и наградам и столь же неравнодушен к живой исследовательской работе. Страстью путешественника была охота, сам он был блестящим стрелком.

Будучи хорошо образованным натуралистом, Пржевальский был в то же время прирождённым путешественником-скитальцем, предпочитавшим одинокую степную жизнь всем благам цивилизации. Благодаря своему настойчивому, решительному характеру он преодолел противодействие китайских чиновников и сопротивление местных жителей, иногда доходившее до открытых нападений и стычек.

Научное значение деятельности

Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского громадны и многосторонни. Своими путешествиями он охватил огромные районы, собрал богатые научные коллекции, произвёл обширные исследования и географические открытия, обработал результаты и подвёл итоги. Собранные им разнообразные научные коллекции он передал научным учреждениям России: орнитологическую и зоологическую – Академии наук, ботаническую – Ботаническому саду.

Увлекательные описания путешествий Н. М. Пржевальского в то же время строго научны. Книги его относятся к самым лучшим географическим сочинениям. Это блестящие результаты деятельности великого путешественника. Его работы содержат тонкие художественные описания многих птиц и диких животных, растений, ландшафтов и явлений природы Азии. Эти описания стали классическими и вошли в специальные работы по зоологии, ботанике, географии.

Составление подробного отчёта о проведённой экспедиции Н. М. Пржевальский считал важнейшим делом. Возвращаясь из экспедиции, он пользовался каждым случаем, чтобы работать над отчётом даже на случайных остановках. Н. М. Пржевальский начинал новую экспедицию только после сдачи в печать книги о предыдущей. Он написал свыше двух тысяч печатных страниц о своих путешествиях. Все его труды, по выходе их из печати на русском языке, немедленно появлялись в переводах на иностранных языках за границей. Бывало, что издания работ Н. М. Пржевальского за границей расходились быстрее, чем в России.

Н. М. Пржевальский не имел себе соперников в предприимчивости, энергии, решительности, находчивости. Он буквально тосковал по неведомым странам. Центральная Азия манила его своей не исследованностью. Никакие трудности его не пугали. По общим итогам своих работ Н. М. Пржевальский занял одно из почётнейших мест среди знаменитых путешественников всех времён и народов. Его деятельность — исключительный пример неуклонного стремления к своей цели и талантливого выполнения своей задачи. Бесстрашие, самоотверженная любовь к науке, стойкость, целеустремлённость и организованность Николая Михайловича Пржевальского роднят его с людьми нашей эпохи.

Пржевальский Николай Михайлович (1839-1888), географ, путешественник, исследователь Азии.

Родился 12 апреля 1839 г. в деревне Кимборово Смоленской губернии. Сын мелкого помещика, офицера; воспитывался дядей - П. А. Каретниковым, страстным охотником.

В 1863 г. окончил Академию Генштаба. Тогда же выпустил первые сочинения: «Воспоминания охотника» и «Военно-статистическое обозрение Приамурского края». По завершении образования был направлен для прохождения службы в Сибирский военный округ.

Здесь начались географические изыскания Пржевальского, активно поддержанные П. Семёновым-Тян-Шанским и другими учёными.

По Уссури Пржевальский дошёл до станицы Буссе, потом до озера Ханка. Зимой 1867 г. он исследовал Южно-Уссурийский край, преодолев за три месяца 1060 вёрст. Весной 1868 г. вновь отправился к озеру Ханка и, усмирив в Маньчжурии китайских разбойников, был назначен старшим адъютантом штаба войск Приамурского края.

Вернувшись из экспедиции, Пржевальский написал труды «Об инородческом населении в южной части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийский край».

В 1871 г. он предпринял первое путешествие в Среднюю Азию по маршруту Пекин - озеро Далай-Нор - Калган. Результатом стало сочинение «Монголия и страна тунгутов».

В 1876 г. географ отправился в новое путешествие - из деревни Кульджи на реку Или, через Тянь-Шань и реку Тарим к озеру Лоб-Нор, южнее которого он открыл хребет Алтын-Таг.

В 1879 г. Пржевальский с отрядом в 13 человек выступил из города Зайсанска в третье путешествие по реке Урунгу, через оазисы Халийский и Са-Чжеу, хребты Нань-шаня в Тибет. Однако из-за препятствий, чинимых местным населением, вынужден был вернуться, не дойдя всего 250 вёрст до столицы Тибета - Лхасы.

К 1883 г. относится начало четвёртого путешествия: во главе отряда из 21 человека - из города Кяхта через Ургу, старым путём, на Тибетское нагорье - Пржевальский исследовал истоки Жёлтой реки и водораздел между Жёлтой и Голубой, а оттуда - через Цайдам к Лоб-Нору и в Каракол (ныне Пржевальск). Путешествие заняло три года.

Окончив обработку данных, собранных во время этой поездки, Пржевальский взялся за подготовку к пятому путешествию и в 1888 г. направился через Самарканд к русско-китайской границе, где во время охоты простудился и умер. Это случилось 1 ноября 1888 г. в Караколе. Труды Пржевальского переведены на многие иностранные языки.