Николай II и его семья. Убийство, расстрел царской семьи Романовых

Публикации раздела Архитектура

Где жили Романовы

М алый Императорский, Мраморный, Николаевский, Аничков - отправляемся на прогулку по центральным улицам Петербурга и вспоминаем дворцы, в которых жили представители царской фамилии .

Дворцовая набережная, 26

Начнем прогулку с Дворцовой набережной. На несколько сотен метров восточнее Зимнего дворца расположен дворец великого князя Владимира Александровича, сына Александра II. Раньше здание 1870 года постройки называли «малым императорским двором». Здесь почти в первозданном виде сохранились все интерьеры, напоминающие об одном из главных центров светской жизни Петербурга конца XIX века. Когда-то стены дворца украшало множество известных картин: например, на стене бывшей бильярдной висели «Бурлаки на Волге» работы Ильи Репина . На дверях и панелях сохранились вензеля с буквой «В» - «Владимир».

В 1920 году дворец стал Домом ученых, а сегодня в здании расположен один из главных научных центров города. Дворец открыт для туристов.

Дворцовая набережная, 18

Чуть дальше на Дворцовой набережной можно увидеть величественный серый Ново-Михайловский дворец. Его возвел в 1862 году знаменитый архитектор Андрей Штакеншнейдер к свадьбе сына Николая I - великого князя Михаила Николаевича. Новый дворец, для перестройки которого были выкуплены соседние дома, вобрал в себя стили барокко и рококо, элементы Ренессанса и архитектуры времен Людовика XIV. До Октябрьской революции на верхнем этаже главного фасада находилась церковь.

Сегодня во дворце располагаются учреждения Российской академии наук.

Улица Миллионная, 5/1

Еще далее на набережной расположен Мраморный дворец , родовое гнездо Константиновичей - сына Николая I, Константина, и его потомков. Его построил в 1785 году итальянский архитектор Антонио Ринальди. Дворец стал первым зданием в Петербурге, которое было облицовано натуральным камнем. На рубеже XIX и XX века здесь с семьей жил великий князь Константин Константинович, известный своими поэтическими произведениями, в предреволюционные годы - его старший сын Иоанн. Второй сын - Гавриил - в эмиграции написал воспоминания «В Мраморном дворце».

В 1992 году здание было передано Русскому музею .

Адмиралтейская набережная, 8

Дворец Михаила Михайловича. Архитектор Максимилиан Месмахер. 1885–1891. Фотография: Валентина Качалова / фотобанк «Лори»

Недалеко от Зимнего дворца на Адмиралтейской набережной можно увидеть здание в стиле неоренессанс. Когда-то оно принадлежало великому князю Михаилу Михайловичу, внуку Николая I. Строить его начали, когда великий князь решил жениться - его избранницей стала внучка Александра Пушкина Софья Меренберг. Император Александр III согласия на женитьбу не дал, и брак признали морганатическим: жена Михаила Михайловича не стала членом императорской фамилии. Великий князь был вынужден покинуть страну, так и не пожив в новом дворце.

Сегодня дворец сдается в аренду финансовым компаниям.

Площадь Труда, 4

Если от дворца Михаила Михайловича дойти до Благовещенского моста и свернуть налево, на площади Труда перед нами предстанет еще одно детище архитектора Штакеншнейдера - Николаевский дворец. В нем до 1894 года жил сын Николая I - Николай Николаевич Старший. В годы его жизни в здании также находилась домовая церковь, на службы сюда пускали всех желающих. В 1895 году - уже после смерти хозяина - во дворце был открыт женский институт имени великой княгини Ксении, сестры Николая II. Девушек обучали профессиям бухгалтера, экономки, швеи.

Сегодня в здании, известном в СССР как Дворец труда , проводятся экскурсии, лекции и фольклорные концерты.

Английская набережная, 68

Вернемся на набережную и пройдем на запад. На полпути к Ново-Адмиралтейскому каналу расположен дворец великого князя Павла Александровича, сына Александра II. В 1887 году он выкупил его у дочери покойного барона Штиглица - известного банкира и мецената, имя которого носит учрежденная им Художественно-промышленная академия. Великий князь жил во дворце до самой смерти - его расстреляли в 1918 году.

Дворец Павла Александровича долгое время пустовал. В 2011 году здание передали Санкт-Петербургскому университету.

Набережная реки Мойки, 106

На правой стороне реки Мойки, напротив острова Новая Голландия, расположен дворец великой княгини Ксении Александровны. Она была замужем за основателем русского военно-воздушного флота великим князем Александром Михайловичем, внуком Николая I. Дворец им подарили на свадьбу - в 1894 году. Во время Первой мировой войны великая княгиня открыла здесь госпиталь.

Сегодня во дворце находится Академия физической культуры имени Лесгафта.

Невский проспект, 39

Выходим на Невский проспект и двигаемся в направлении реки Фонтанки. Здесь, у набережной, расположился Аничков дворец. Его назвали так вслед за Аничковым мостом в честь старинного рода столбовых дворян Аничковых. Дворец, возведенный еще при Елизавете Петровне, - самое старое здание на Невском проспекте. В его строительстве участвовали архитекторы Михаил Земцов и Бартоломео Растрелли. Позже императрица Екатерина II подарила здание Григорию Потемкину. По поручению нового хозяина архитектор Джакомо Кваренги придал Аничкову более строгий, близкий к современному вид.

Начиная с Николая I, во дворце жили преимущественно престолонаследники. Когда на престол взошел Александр II, здесь жили вдова Николая I Александра Федоровна. После смерти императора Александра III в Аничковом дворце поселилась вдовствующая императрица Мария Федоровна. Здесь же вырос и Николай II. Он не любил Зимний и большую часть времени, уже будучи императором, проводил в Аничковом дворце.

Сегодня в нем располагается Дворец творчества юных . Здание также открыто для посещения туристами.

Невский проспект, 41

На другой стороне Фонтанки расположен дворец Белосельских-Белозерских - последний построенный на Невском в XIX веке частный дом и еще одно детище Штакеншнейдера. В конце XIX века его купил великий князь Сергей Александрович, а в 1911 году дворец перешел к его племяннику - великому князю Дмитрию Павловичу. Тот в 1917 году, находясь в ссылке за участие в убийстве Григория Распутина, дворец продал. А позже эмигрировал и вывез деньги от продажи дворца за границу, благодаря чему долго жил безбедно.

С 2003 года здание принадлежит Управлению делами Президента РФ, в нем устраивают концерты и творческие вечера. В отдельные дни проходят экскурсии по залам дворца.

Петровская набережная, 2

А гуляя возле домика Петра на Петровской набережной, нужно не пропустить белое величественное здание в стиле неоклассицизм. Это дворец внука Николая I, Николая Николаевича Младшего, верховного главнокомандующего всеми сухопутными и морскими силами Российской империи в первые годы Первой мировой войны. Сегодня во дворце, ставшем последним великокняжеским сооружением до 1917 года, располагается Представительство Президента Российской Федерации в Северо-Западном федеральном округе.

Одно дело - умереть, не зная, когда этот час наступит. Совсем другое - мысленно готовиться к последнему вздоху, ожидая, что он может случиться в любой момент. Именно так уходили Романовы...

Тропинка была короткой, но если пройти ее пару десятков раз, казалась бесконечной. Откуда-то на дорожке появился кусок торфа.

Не изволите ли убрать?

Чай не барин, сам уберешь!

Статный человек с гладко причесанными усами молча подошел и носком сапога отодвинул грязь с дороги. За месяцы ссылки бывший император Николай II уже смирился с подобным обращением.

Огляделись, тяжко вздохнули: понимали, что, возможно, именно это место станет их последним пристанищем.

После отречения Николая II от престола в феврале 1917 года царскую семью в покое не оставляли. Сначала посадили под домашний арест в Царском Селе, затем отправили в Тобольск, а после сюда - в Дом особого назначения. Вслед за Николаем Александровичем последовала его супруга Александра Федоровна и их дети - дочери Татьяна, Ольга, Анастасия, Мария и сын Алексей. Унаследовавший по линии матери гемофилию, мальчик был слаб и боялся любого ушиба или пореза - они могли стать для него последними. По прибытии в Ипатьевский дом он уже не мог ходить: отцу приходилось носить 14-летнего сына на руках.

Участь своих хозяев решили разделить и слуги. Вместе с Романовыми в Екатеринбург отправились повар Иван Харитонов, его помощник Леонид Седнев, комнатная девушка Анна Демидова, лакей Алоизий Трупп и доктор Евгений Сергеевич Боткин. Здесь, в ссылке, стерлись все границы. Близкие друг другу, пусть не по родству, но по убеждениям, семья и слуги стали еще сплоченнее. Впереди их ждали 78 дней почти тюремного заключения.

Четыре комнаты с меблировкой, горячей водой и прочими бытовыми удобствами. Здесь можно было жить вполне сносно, если бы не одно «но» - за членами семьи денно и нощно наблюдала охрана. Чувствуя вседозволенность, надзиратели измывались над царем и его близкими как хотели. Императрицу попрекали сожительством с Распутиным. До того довели, что она перестала выходить из своей комнаты, боясь унижения и мучаясь головными болями. За княжнами следовали по пятам, заходя чуть ли не в уборную, чем сильно их смущали. Девушки, воспитанные по иным канонам, краснели и втайне ненавидели своих тюремщиков.

Самого Николая Александровича именовали сухо - «гражданин». Поначалу он даже не откликался - просто не знал, что обращаются к нему.

Нормой здесь было ворваться к семье во время обеда, сесть с ними за один стол и залезть ложкой в чью-либо тарелку. «С вас довольно!» - с издевательским хохотом объясняли пленникам. Обед приходилось заканчивать.

Сложнее всего давались лишения, связанные с гигиеной. Привыкшие к чистоте, Романовы с ужасом узнали, что принимать ванну и менять одежду каждый день не смогут. Им попросту не дали на подмогу прачку, которая стирала бы эту гору белья. Княжны решили сами взяться за дело. «Не могли бы вы мне дать инструкцию по стирке?» - наивно спросила одна из них у охранников. В ответ услышали лишь гогот. Вскоре сестры обратились и к поваренку, попросив его научить их простейшим блюдам. С каким удовольствием несли они отцу хлеб собственного приготовления! А тот в своем дневнике коротко отметил: «Недурно».

Несмотря на измывательства, царская семья держалась спокойно и с достоинством. Хотя гулять разрешалось не более часа в день, каждый старался использовать это время сполна. Николай Александрович выносил на руках из дома сына Алексея, сажал в коляску и возил по саду. Они любовались цветами, о чем-то говорили, но чаще молчали, будто понимая друг друга без слов. Когда погода не позволяла гулять, Романов-старший читал -все больше Толстого да Салтыкова-Щедрина, иногда Евангелие. Чтобы тело не разленилось, колол и пилил дрова. Дочери музицировали, вышивали, молились. По вечерам семья собиралась в полном составе поиграть в нарды.

Пока никто не видел, Александра Федоровна зашивала в свои наряды и в лифы платьев дочерей драгоценные камни. Не хотела, чтобы что-то, по праву принадлежащее их семье, пропало. Романовы уже понимали: ничего хорошего их не ждет. Тучи начинали сгущаться.

В одной из продуктовых посылок, которые часто передавали монахини Ново-Тихвинского монастыря (и которые в большинстве случаев разворовывала охрана), оказалась записка с предупреждением. Пленникам советовали опасаться ночных гостей, и несколько ближайших ночей семья провела в одежде, боясь ложиться спать. Потом выяснилось - писали не друзья, а провокаторы. Хотели проверить, насколько узники готовы к побегу. Им показалось, что готовы.

Расстрел семьи Романовых

4 июля 1918 года в Ипатьевском доме сменился комендант. Место занял Яков Юровский, которого за глаза все тут же прозвали палачом. «Этот тип нравится мне все менее», - спустя несколько дней записал в дневнике Николай Александрович.

Мучительно долго Романовы собирались. Женщины прихватили с собой подушки: если будут стрелять, подушки, возможно, задержат пули. Княжны для уверенности взяли собачек, крепко прижав к груди. Молча прошли в подвал. Каждый мысленно считал ступени. Ровно двадцать три. Надежда таяла с каждым шагом...

Вместо ответа на улице раздался рев заведенного грузовика - чтобы заглушить выстрелы. Первым от пули Юровского замертво упал царь, затем начали стрелять остальные палачи. Повезло принять быструю смерть еще нескольким приговоренным. Княжны же умерли в муках. Драгоценности, вшитые в их платья, сыграли с ними злую шутку. Став своеобразным панцирем, камни защитили их от пуль. Видя, что девушки не умирают, Юровский приказал добить их штыками. Несчастные кричали, стонали, бились в конвульсиях... «Еще несколько таких минут, и можно было бы сойти с ума», - рассказывали потом исполнители приговора...

От отречения до расстрела: жизнь Романовых в изгнании глазами последней императрицы

2 марта 1917 года Николай II отрекся от престола. Россия осталась без царя. А Романовы перестали быть монаршей семьей.

Возможно, это и была мечта Николая Александровича - жить так, словно он не император, а просто отец большого семейства. Многие говорили, что у него мягкий характер. Императрица Александра Федоровна была его противоположностью: в ней видели резкую и властную женщину. Он был главой страны, но она - главой семьи.

Она была расчетлива и скуповата, но смиренна и очень набожна. Она многое умела: занималась рукоделием, рисовала, а в годы Первой мировой войны ухаживала за ранеными - и дочерей научила делать перевязки. О простоте царского воспитания можно судить по письмам великих княжон к отцу: они легко писали ему об "идиотском фотографе", "поганом почерке" или о том, что "желудок хочет кушать, он уже трещит". Татьяна в письмах к Николаю подписывалась "Твой верный Тебе Вознесенец", Ольга - "Твой верный Елисаветградец", а Анастасия и вовсе так: "любящая Тебя Твоя дочь Настася. Швыбзик. АНРПЗСГ Артишоки и т. д."

Немка, выросшая в Великобритании, Александра писала в основном по-английски, но по-русски говорила хорошо, хоть и с акцентом. Она любила Россию - так же, как и ее муж. Анна Вырубова, фрейлина и близкая подруга Александры, писала, что Николай был готов просить своих врагов об одном: не изгонять его из страны и дать жить с семьей "самым простым крестьянином". Возможно, императорская семья действительно смогла бы жить своим трудом. Но жить частной жизнью Романовым не дали. Николай из царя превратился в заключенного.

"Мысль, что мы все вместе, радует и утешает…" Арест в Царском Селе

"Солнышко благословляет, молится, держится своей верой и ради своего мученика. Она ни во что не вмешивается (…). Теперь она только мать при больных детях…" - писала мужу уже бывшая императрица Александра Федоровна 3 марта 1917 года.

Николай II, подписавший отречение, находился в Ставке в Могилёве, а его семья - в Царском Селе. Дети один за другим слегли, заболев корью. В начале каждой дневниковой записи Александра указывала, какая сегодня погода и какая температура у каждого из детей. Она была очень педантична: все свои письма того времени нумеровала, чтобы не терялись. Сына супруги называли baby, а друг друга - Аликс и Ники. Их переписка больше похожа на общение юных влюбленных, чем мужа и жены, уже проживших вместе больше 20 лет.

"Я с первого взгляда понял, что Александра Федоровна, умная и привлекательная женщина, хоть и сломленная сейчас и раздраженная, обладала железной волей", - писал глава Временного правительства Александр Керенский.

7 марта Временное правительство решило поместить бывшую императорскую семью под арест. Приближенные и слуги, находившиеся во дворце, могли сами решить, уходить им или оставаться.

"Туда нельзя ходить, господин полковник"

9 марта Николай приехал в Царское Село, где его впервые встречали не как императора. "Дежурный офицер крикнул: "Открыть ворота бывшему царю". (…) Когда государь проходил мимо собравшихся в вестибюле офицеров, никто его не приветствовал. Первый сделал это государь. Только тогда все отдали ему привет", - писал камердинер Алексей Волков.

По мемуарам свидетелей и дневникам самого Николая кажется, что он не страдал из-за потери престола. "Несмотря на условия, в которых мы теперь находимся, мысль, что мы все вместе, радует и утешает", - написал он 10 марта. Анна Вырубова (она осталась с царской семьей, но вскоре ее арестовали и увезли) вспоминала, что его не задевало даже отношение солдат охраны, которые часто были грубы и могли сказать бывшему Верховному главнокомандующему: "Туда нельзя ходить, господин полковник, вернитесь, когда вам говорят!"

В Царском Селе устроили огород. Работали все: царская семья, приближенные и прислуга дворца. Помогали даже несколько солдат караула

27 марта глава Временного правительства Александр Керенский запретил Николаю и Александре спать вместе: супругам было позволено видеться только за столом и разговаривать друг с другом исключительно по-русски. Керенский не доверял бывшей императрице.

В те дни шло расследование действий ближайшего окружения четы, супругов планировалось допросить, и министр был уверен, что она будет давить на Николая. "Такие, как Александра Федоровна, никогда ничего не забывают и никогда ничего не прощают", - писал он впоследствии.

Наставник Алексея Пьер Жильяр (в семье его называли Жилик) вспоминал, что Александра была в ярости. "Поступать так с государем, сделать ему эту гадость после того, что он принес себя в жертву и отрекся, чтобы избежать гражданской войны, - как это низко, как это мелочно!" - говорила она. Но в ее дневнике об этом лишь одна сдержанная запись: "Н<иколаю> и мне разрешено встречаться только во время еды, но не спать вместе".

Мера оставалась в силе недолго. 12 апреля она написала: "Чай вечером в моей комнате, и теперь снова спим вместе".

Были и другие ограничения - бытовые. Охрана сократила отопление дворца, после чего одна из придворных дам заболела воспалением легких. Заключенным разрешали гулять, но прохожие смотрели на них через забор - как на зверей в клетке. Унижения не оставляли их и дома. Как рассказывал граф Павел Бенкендорф, "когда великие княжны или государыня приближались к окнам, стража позволяла себе на их глазах держать себя неприлично, вызывая этим смех своих товарищей".

Семья старалась радоваться тому, что есть. В конце апреля разбили огород в парке - дерн таскали и императорские дети, и слуги, и даже солдаты караула. Рубили дрова. Много читали. Давали уроки тринадцатилетнему Алексею: за нехваткой педагогов Николай лично учил его истории и географии, а Александра - Закону Божиему. Катались на велосипедах и самокатах, плавали в пруду на байдарке. В июле Керенский предупредил Николая, что из-за неспокойной обстановки в столице семью скоро перевезут на юг. Но вместо Крыма их сослали в Сибирь. В августе 1917 года Романовы уехали в Тобольск. Некоторые из приближенных последовали за ними.

"Теперь их черед". Ссылка в Тобольске

"Мы поселились далеко от всех: живем тихо, читаем обо всех ужасах, но не будем об этом говорить", - писала Александра Анне Вырубовой из Тобольска. Семью поселили в бывшем губернаторском доме.

Несмотря ни на что, жизнь в Тобольске царская семья вспоминала как "тихую и спокойную"

В переписке семью не ограничивали, но все послания просматривались. Александра много переписывалась с Анной Вырубовой, которую то отпускали, то снова арестовывали. Они отправляли друг другу посылки: бывшая фрейлина как-то прислала "чудную синюю кофточку и вкусную пастилу", а еще - свои духи. Александра ответила шалью, которую тоже надушила - вербеной. Она старалась помогать подруге: "Посылаю макароны, колбасы, кофе - хотя пост теперь. Я всегда из супа вытаскиваю зелень, чтобы бульон не есть, и не курю". Она почти не жаловалась - разве что на холод.

В тобольской ссылке у семьи получалось сохранять прежний уклад во многом. Даже Рождество удалось отметить. Были и свечи, и елка - Александра писала, что деревья в Сибири другого, непривычного сорта, и "пахнет сильно апельсином и мандарином, и по стволу течет все время смола". А слугам подарили шерстяные жилеты, которые бывшая императрица связала сама.

По вечерам Николай читал вслух, Александра вышивала, а дочери иногда играли на фортепиано. Дневниковые записи Александры Федоровны того времени - бытовые: "Рисовала. Советовалась с окулистом относительно новых очков", "все послеобеденное время сидела и вязала на балконе, 20° на солнце, в тонкой блузке и шелковом жакете".

Быт занимал супругов больше, чем политика. Только Брестский мир потряс их обоих по-настоящему. "Унизительный мир. (…) Быть под игом немцев - хуже татарского ига", - писала Александра. В письмах она размышляла о России, но не о политике, а о людях.

Николай любил заниматься физическим трудом: пилить дрова, работать в саду, чистить лед. После переезда в Екатеринбург все это оказалось под запретом

В начале февраля узнали о переходе на новый стиль летоисчисления. "Сегодня уже выходит 14 февраля. Недоразумениям и путаницам не будет конца!" - написал Николай. Александра в дневнике назвала этот стиль "большевистским".

27 февраля по новому стилю власти объявили, что "у народа нет средств содержать царскую семью". Романовым отныне предоставлялись квартира, отопление, освещение и солдатский паек. Каждый человек мог также получать 600 рублей в месяц из личных средств. Десятерых слуг пришлось уволить. "Надо будет расстаться со слугами, преданность которых приведет их к нищете", - написал Жильяр, оставшийся при семье. Со столов арестантов исчезли масло, сливки и кофе, не хватало сахара. Семью стали подкармливать местные жители.

Продовольственная карточка. "До октябрьского переворота всего было вдоволь, хотя жили и скромно, - вспоминал камердинер Алексей Волков. - Обед состоял только из двух блюд, сладкое же бывало только по праздникам".

Эта тобольская жизнь, которую позже Романовы вспоминали как тихую и спокойную - даже несмотря на краснуху, которой переболели дети, - закончилась весной 1918 года: семью решили перевезти в Екатеринбург. В мае Романовых заключили в Доме Ипатьева - он назывался "домом особого назначения". Здесь семья провела последние 78 дней жизни.

Последние дни. В "доме особого назначения"

Вместе с Романовыми в Екатеринбург приехали их приближенные и слуги. Кто-то был расстрелян почти сразу, кого-то арестовали и убили несколько месяцев спустя. Кто-то выжил и впоследствии смог рассказать о том, что происходило в Ипатьевском доме. Жить с царской семьей остались лишь четверо: доктор Боткин, лакей Трупп, горничная Нюта Демидова и поваренок Леонид Седнев. Он станет единственным из заключенных, кто избежит расстрела: в день перед убийством его уведут.

Телеграмма председателя Уралоблсовета Владимиру Ленину и Якову Свердлову, 30 апреля 1918 года

"Дом хороший, чистый, - писал в дневнике Николай. - Нам были отведены четыре большие комнаты: спальня угловая, уборная, рядом столовая с окнами в садик и с видом на низменную часть города и, наконец, просторная зала с аркою без дверей". Комендантом был Александр Авдеев - как рассказывали о нем, "большевик самый настоящий" (позже его заменит Яков Юровский). В инструкции по охране семьи говорилось: "Комендант должен иметь в виду, что Николай Романов и его семья являются советскими арестантами, поэтому в месте его содержания устанавливается соответствующий режим".

Инструкция же предписывала коменданту быть вежливым. Но при первом обыске из рук Александры выхватили ридикюль, который она не хотела показывать. "До сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми", - заметил Николай. Но получил ответ: "Прошу не забывать, что вы находитесь под следствием и арестом". От окружения царя потребовали называть членов семьи по имени и отчеству вместо "Ваше Величество" или "Ваше Высочество". Александру это по-настоящему покоробило.

Арестованные вставали в девять, в десять пили чай. После в комнатах проводилась проверка. Завтрак - в час, обед - около четырех-пяти, в семь - чай, в девять - ужин, в одиннадцать ложились спать. Авдеев утверждал, что в день полагалось два часа прогулки. Но Николай в дневнике писал, что в день разрешалось гулять лишь час. На вопрос "почему?" бывшему царю ответили: "Чтобы было похоже на тюремный режим".

Всем арестантам был запрещен любой физический труд. Николай просил позволения чистить сад - отказ. Для семьи, все последние месяцы развлекавшейся лишь колкой дров и возделыванием грядок, это было непросто. Поначалу арестанты даже не могли сами кипятить себе воду. Только в мае Николай записал в дневнике: "Нам купили самовар, по крайней мере не будем зависеть от караула".

Через некоторое время маляр закрасил все окна известью, чтобы обитатели дома не могли смотреть на улицу. С окнами вообще было непросто: их не разрешали открывать. Хотя сбежать при такой охране семья вряд ли бы смогла. А летом было жарко.

Дом Ипатьева. "Вокруг наружных стен дома, выходящих на улицу, был сооружен тесовый забор, довольно высокий, закрывавший окна дома", - писал о доме его первый комендант Александр Авдеев

Только к концу июля одно из окон наконец открыли. "Такая радость, наконец-то, восхитительный воздух и одно оконное стекло, более не замазанное побелкой", - написал в дневнике Николай. После этого арестантам запретили сидеть на подоконниках.

Не хватало кроватей, сестры спали на полу. Обедали все вместе, причем не только со слугами, но и с красноармейцами. Они были грубы: могли залезть ложкой в миску с супом и сказать: "Вас все-таки еще ниче кормят".

Вермишель, картошка, салат из свеклы и компот, - такая еда была на столе арестантов. С мясом были проблемы. "Привезли мясо на шесть дней, но так мало, что этого хватит только на суп", "Харитонов приготовил макаронный пирог… потому что совсем не принесли мяса", - отмечает Александра в дневнике.

Зал и гостиная в Доме Ипатьва. Этот дом был построен в конце 1880-х годов и позже куплен инженером Николаем Ипатьевым. В 1918 году большевики его реквизировали. После расстрела семьи хозяину вернули ключи, но он решил туда не возвращаться, а позже эмигрировал

"Я приняла сидячую ванну, так как горячую воду можно было приносить только из нашей кухни", - пишет Александра о мелких бытовых неудобствах. По ее записям видно, как постепенно для бывшей императрицы, когда-то властвовавшей над "шестой частью земли", важными становятся бытовые мелочи: "огромное наслаждение, чашечка кофе", "добрые монашки присылают теперь молоко и яйца для Алексея и нас, и сливки".

Продукты действительно разрешалось брать из женского Ново-Тихвинского монастыря. С помощью этих посылок большевики устроили провокацию: передали в пробке одной из бутылок письмо от "русского офицера" с предложением помочь бежать. Семья на это ответила: "Мы не хотим и не можем БЕЖАТЬ. Мы только можем быть похищены силой". Несколько ночей Романовы провели одетыми, ожидая возможного спасения.

По-арестантски

Скоро в доме сменился комендант. Им стал Яков Юровский. Поначалу он даже понравился семье, но очень скоро притеснений стало все больше и больше. "Нужно привыкать жить не по-царски, а как приходится жить: по-арестантски", - сказал он, ограничив количество мяса, поступавшее заключенным.

Из монастырских передач он разрешил оставить только молоко. Александра как-то написала, что комендант "завтракал и ел сыр; больше не разрешает нам есть сливки". Юровский также запретил часто принимать ванны, заявив, что на них не хватает воды. Он изъял у членов семьи драгоценности, оставив лишь часы Алексею (по просьбе Николая, который сказал, что мальчику без них будет скучно) и золотой браслет Александре - она носила его 20 лет, и снять его можно было только с инструментами.

Каждое утро в 10:00 комендант проверял, все ли на местах. Больше всего это не нравилось бывшей императрице.

Телеграмма Коломенского комитета большевиков Петрограда в Совет народных комиссаров с требованием казни представителей дома Романовых. 4 марта 1918 года

Александра, кажется, тяжелее всех в семье переживала потерю престола. Юровский вспоминал, что если она выходила на прогулку, то непременно наряжалась и обязательно надевала шляпу. "Нужно сказать, что она не в пример остальным, при всех своих выходах старалась сохранить всю свою важность и прежнее", - писал он.

Остальные члены семьи были проще - сестры одевались довольно небрежно, Николай ходил в заплатанных сапогах (хотя, как утверждает Юровский, у него было достаточно целых). Волосы ему подстригала супруга. Даже рукоделие, которым занималась Александра, было работой аристократки: она вышивала и плела кружева. Дочери же стирали носовые платки, штопали вместе с горничной Нютой Демидовой чулки и постельное белье.

Сначала Временное правительство соглашается выполнить все условия. Но уже 8 марта 1917 генерал Михаил Алексеев сообщает царю, что он «может считать себя как бы арестованным». Через некоторое время из Лондона, ранее давшего согласие на то, чтобы принять семью Романовых, приходит оповещение об отказе. 21 марта бывший император Николай II и вся его семья были официально взяты под стражу.

Немного более чем через год, 17 июля 1918 года, последняя царская семья Российской империи будет расстреляна в тесном подвале в Екатеринбурге. Романовы подвергались лишениям, все ближе и ближе приближаясь к своему мрачному финалу. Давайте посмотрим на редкие фото членов последней царской семьи России, сделанные за некоторое время до казни.

После Февральской революции 1917 года последнюю царскую семью России по решению Временного правительства отправили в сибирский город Тобольск, чтобы защитить от гнева народа. За несколько месяцев до этого царь Николай II отрекся от престола, в результате чего более трехсот лет правления династии Романовых прервались.

Романовы начали свое пятидневное путешествие в Сибирь в августе, накануне 13-го дня рождения цесаревича Алексея. К семи членам семьи присоединились 46 слуг и военный эскорт. За день до того, как добраться до пункта назначения, Романовы проплывали мимо родной деревни Распутина, чье эксцентричное влияние на политику могло внести свою мрачную лепту в их скорбный финал.

Семья прибыла в Тобольск 19 августа и начала жить в относительном комфорте на берегах реки Иртыш. В Губернаторском дворце, где их разместили, Романовых хорошо кормили, и они могли много общаться друг с другом, не отвлекаясь на государственные дела и официальные мероприятия. Дети ставили пьесы для родителей, и семья часто выбиралась в город на религиозные службы - это была единственная разрешенная им форма свободы.

Когда в конце 1917 года большевики пришли к власти, медленно, но верно началось ужесточение режима царской семьи. Романовым запретили посещать церковь и вообще покидать территорию особняка. Вскоре с их кухни исчезли кофе, сахар, сливочное масло и сливки, а солдаты, приставленные для их защиты, писали непристойные и оскорбительные слова на стенах и заборах их жилища.

Дела шли все хуже и хуже. В апреле 1918 года прибыл комиссар, некий Яковлев, с приказом перевезти бывшего царя из Тобольска. Императрица была непреклонна в своем желании сопровождать мужа, но у товарища Яковлева были и другие приказы, которые все усложнили. В это время царевич Алексей, страдающий гемофилией, из-за ушиба начал страдать параличом обеих ног, и все ожидали, что его оставят в Тобольске, а семья разделится на период войны.

Требования комиссара о переезде были непреклонны, поэтому Николай, его супруга Александра и одна из дочерей, Мария, вскоре покинули Тобольск. В конце концов они сели на поезд, чтобы проехать через Екатеринбург в Москву, где находилась штаб-квартира Красной армии. Однако комиссара Яковлева арестовали за попытку спасти царскую семью, а Романовы сошли с поезда в Екатеринбурге, в самом сердце территории, захваченной большевиками.

В Екатеринбурге к родителям присоединились и остальные дети - всех заперли в доме Ипатьева. Семью разместили на втором этаже и полностью отрезали от внешнего мира, заколотив окна и поставив у дверей стражу. Романовым разрешали выходить на свежий воздух всего на пять минут в день.

В начале июля 1918 года советские власти начали готовиться к казни царской семьи. Обычных солдат в карауле заменили представители ЧК, и Романовым разрешили последний раз сходить на богослужение. Проводивший службу священник позже признался, что никто из семьи не произнес ни слова во время службы. На 16 июля - день убийства - было заказано пять грузовиков с бочками бензидина и кислоты, чтобы быстро избавиться от тел.

Рано утром 17 июля Романовых собрали и рассказали им о наступлении Белой армии. Семья поверила, что их просто переводят в маленький освещенный подвал ради их же защиты, ведь скоро здесь будет небезопасно. Приближаясь к месту казни, последний царь России прошел мимо грузовиков, в одном из которых скоро будет лежать его тело, даже не подозревая, какая страшная судьба ждет его жену и детей.

В подвале Николаю сказали, что сейчас его казнят. Не поверив собственным ушам, он переспросил: «Что?» - сразу после чего чекист Яков Юровский застрелил царя. Еще 11 человек спустили курки, заливая подвал кровью Романовых. Алексей выжил после первого выстрела, но его добил второй выстрел Юровского. На следующий день тела членов последней царской семьи России сожгли в 19 км от Екатеринбурга, в селе Коптяки.

В час ночи 17 июля 1918 года бывшего русского царя Николая II, царицу Александру Федоровну, их пятерых детей и четверых слуг, включая врача, отвели в подвал дома в Екатеринбурге, где они содержались под стражей, где их зверски расстреляли большевики, а впоследствии сожгли их тела.

Жуткая сцена продолжает преследовать нас и по сей день, а их останки, большую часть века пролежавшие в безымянных могилах, место расположения которых знало только советское руководство, по-прежнему окружены ореолом таинственности. В 1979 историки-энтузиасты обнаружили останки некоторых членов царской семьи, а в 1991 году, после распада СССР, при помощи анализа ДНК была подтверждена их принадлежность.

Останки еще двух царских детей —Алексея и Марии- были обнаружены в 2007 году и подвергнуты аналогичному анализу. Тем не мене, РПЦ поставила под сомнение результаты тестов ДНК. Останки Алексея и Марии не были захоронены, а переданы в научное учреждение. В 2015 годы их снова подвергли анализу.

Историк Саймон Себаг-Монтефиоре (Simon Sebag Montefiore) подробно повествует об этих событиях в своей книге «Романовы, 1613-1618» (’The Romanovs, 1613-1618′), вышедшей в свет в нынешнем году. El Confidencial уже писала о ней. В журнале Town & Country автор напоминает, что осенью прошлого года было возобновлено официальное расследование убийства царской семьи, эксгумированы останки царя и царицы. Это породило противоречивые заявления со стороны правительства и представителей Церкви, вновь поставив данный вопрос в центр внимания общественности.

По словам Себага, Николай был хорош собою, и кажущаяся слабость скрывала властного человека, презиравшего правящий класс, яростного антисемита, не сомневавшегося в своем священном праве на власть. Они с Александрой женились по любви, что было тогда редким явлением. Она привнесла в семейную жизнь параноидальное мышление, мистический фанатизм (достаточно вспомнить Распутина) и еще одну опасность — гемофилию, которая передалась ее сыну, наследнику престола.

Раны

В 1998 году перезахоронение останков Романовых произошло в ходе торжественной официальной церемонии, призванной залечить раны прошлого России.

Президент Ельцин говорил о том, что политические перемены никогда больше не должны осуществляться насильственным путем. Многие православные вновь выразили свое несогласие и восприняли это событие как попытку президента навязать либеральную повестку дня в бывшем СССР.

В 2000 году Православная церковь канонизировала царскую семью, в результате чего мощи ее членов стали святыней, и согласно заявлениям ее представителей, необходимо было провести их достоверное опознание.

Когда Ельцин оставил свой пост и выдвинул никому не известного Владимира Путина, подполковника КГБ, считавшего распад СССР «самой большой катастрофой XX века», молодой лидер начал сосредоточивать в своих руках власть, ставить преграды иностранному влиянию, способствовать укреплению православной веры и проводить агрессивную внешнюю политику. Казалось —с иронией размышляет Себаг- он решил продолжить политическую линию Романовых.

Путин — политический реалист, и он движется по пути, обозначенному лидерами сильной России: от Петра I до Сталина. Это были яркие личности, противостоявшие международной угрозе.

Позиция Путина, поставившего под сомнение результаты научных исследований (слабый отголосок холодной войны: среди исследователей было много американцев), успокоила Церковь и создала питательную среду для конспирологических, националистических и антисемитских гипотез относительно останков Романовых. Одна из них заключалась в том, что Ленин и его последователи, многие из которых были евреями, перевезли тела в Москву, распорядившись изуродовать их. Действительно ли это были царь и его семья? Или кому-то удалось спастись?

Контекст

Как цари вернулись в российскую историю

304 года правления Романовых

Почему и Ленин, и Николай II - «хорошие»

Что Николай II подарил финнам?

Когда стало очевидно, что белогвардейцы вот-вот возьмут Екатеринбург, Ленин издал негласный указ о казни всей царской семьи, поручив исполнение Якову Юровскому. Сначала предполагалось тайно захоронить всех в близлежащих лесах. Но убийство оказалось плохо спланированным и еще хуже исполненным. Каждый из членов расстрельной команды должен был убить одну из жертв. Но когда подвал дома наполнился дымом от выстрелов и криками расстреливаемых людей, многие из Романовых были еще живы. Они были ранены и плакали от ужаса.

Дело в том, что в одежду княжон были вшиты бриллианты, и пули отскакивали от них, что привело в смятение убийц. Раненых добивали штыками и выстрелами в голову. Один из палачей рассказывал впоследствии, что пол был скользким от крови и мозгов.

Шрамы

Завершив свое дело, пьяные палачи обобрали трупы, погрузили их на грузовик, который заглох по дороге. Ко всему прочему, в последний момент выяснилось, что все тела не помещаются в заранее вырытые для них могилы. Одежду с убитых сняли и сожгли. Тогда перепуганный Юровский придумал другой план. Он оставил тела в лесу и отправился в Екатеринбург за кислотой и бензином. В течение трех дней и ночей он завозил в лес емкости с серной кислотой и бензином, чтобы уничтожить тела, который он решил захоронить в разных местах, чтобы сбить с толку тех, кто вознамерится их отыскать. О произошедшем никто ничего не должен был узнать. Облив тела кислотой и бензином, их сожгли, а затем похоронили.

Себаг задается вопросом о том, как в 2017 году будет отмечаться 100-летие со дня Октябрьской революции. Что будет с царскими останками? Страна не хочет утратить свою прежнюю славу. Прошлое всегда воспринимается в положительном свете, однако законность самодержавия по-прежнему порождает споры. Новые исследования, инициированные Русской Православной Церковью и осуществленные Следственным комитетом, привели к повторной эксгумации тел. Был проведен сравнительный анализ ДНК с живыми родственниками, в частности, с британским принцем Филиппом, одной из бабушек которого была Великая княгиня Ольга Константиновна Романова. Таким образом, он является праправнуком царя Николая II.

То, что Церковь все еще принимает решения по столь важным вопросам, обратило на себя внимание в остальной Европе, а также отсутствие открытости и беспорядочная череда захоронений, эксгумаций, анализов ДНК у тех или иных членов царской семьи. Большинство политических обозревателей считают, что окончательное решение относительно того, что делать с останками в 100-летнюю годовщину революции, примет Путин. Удастся ли ему наконец примирить образ революции 1917 года с варварской расправой 1918? Придется ли ему проводить два отдельных мероприятия, чтобы удовлетворить каждую сторону? Будут ли возданы Романовым царские почести или церковные, как святым?

В российских учебниках многие русские цари по-прежнему представлены в качестве героев, овеянных славой. Горбачев и последний царь Романов отреклись, Путин сказал, что никогда этого не сделает.

Историк утверждает, что в своей книге ничего не опустил из исследованных им материалов по расстрелу семьи Романовых… за исключением самых отвратительных подробностей убийства. Когда тела везли в лес, две княжны стонали, и их пришлось добивать. Каким бы ни было будущее страны, невозможно будет стереть из памяти этот страшный эпизод.