Судебный прецедент в Российской Федерации – реальность и перспектива. Есть ли прецедентное право в России? Судебный прецедент в США
Какое значение в российской судебной системе может иметь прецедент? Какие вопросы должны обсуждаться, если сегодня признается необходимость прецедентного права в России? Об этом в интервью газете «эж-ЮРИСТ» рассказала заместитель Председателя Конституционного Суда РФ в отставке, советник Конституционного Суда РФ, заслуженный юрист РФ, профессор Тамара Георгиевна МОРЩАКОВА
30.04.2010ЭЖ «Юрист»
— Вопрос о том, быть ли России страной «прецедентного» права, вновь стал одним из наиболее обсуждаемых после выступления Председателя ВАС РФ Антона Александровича Иванова на Третьих Сенатских чтениях. Тамара Георгиевна, действительно ли до окончательного перехода к системе прецедентного права остался один шаг, как заявляет глава ВАС РФ?
— Наша страна не может стать «окончательно прецедентной», поскольку в ней действует статутное право. Чтобы стать прецедентной страной, нужно избавиться от статутов, т.е. законов, а это невозможно, потому что противоречит историческому развитию правовых систем.
Дело в том, что развитие правовых систем (не только российской) идет по определенной линии — от прецедентного права к статутному, и наоборот не бывает. На первых этапах неразвитого государства страна без статутов создает свою правовую систему через прецедентное право, затем постепенно прецеденты дополняются законодательным регулированием. Если же статутное право уже существует, то оно никак не может превратиться в правовую систему, основанную на прецеденте. Так что говорить об окончательном переходе к системе прецедентного права не совсем корректно. Правильнее было бы сказать так: на сегодняшний день в России действует статутное право, и в то же время мы стремимся в своей правовой системе иметь элементы прецедентного права.
— Зачем стремимся? Чего нам не хватает?
— Для начала необходимо сказать: основное свойство прецедента заключается в том, что решение суда по одному делу определяет решения судов по другим делам, т.е. обладает определенной обязательной силой, которая заставляет следовать образцу, появившемуся при решении одного дела, в остальной практике. Плохое это свойство или хорошее? Хорошее, потому что нельзя разным судам, решая принципиально одинаковые вопросы, выносить различные решения. И у нас это необходимо просто потому, что Конституция РФ провозглашает равенство всех перед законом и судом. Применяя один и тот же закон к однотипным случаям, мы должны получать аналогичные, т.е. предсказуемые решения. Следовательно, уже из равенства перед законом и судом вытекает такое необходимое правовое последствие, как равнозначность юридических решений при применении закона к однотипным случаям.
Что нам добавляет прецедент? Найти какую-то нишу для прецедентного права можно просто потому, что закон по своей природе не бывает максимально полон. И причина не в том, что законодатель плох, хотя и его недостатки могут приводить к несовершенству закона. Дело в том, что формулирование правил и норм в абстрактной форме не позволяет учесть всю конкретику правоотношений. Законодатель не может предвидеть все нюансы, которые могут возникнуть в тех или иных правоотношениях, поэтому норма воплощается в наиболее абстрактной форме. Случай же всегда конкретен.
Молодой Карл Маркс, исследуя философию правоприменения, писал: «Случай единичен, закон всеобщ, суждение проблематично». Иными словами, суждение, которое должно быть выведено относительно конкретного единичного случая на основе всеобщего закона, проблематично. Есть много неопределенных моментов, которые приходится восполнять с помощью судейского убеждения и интерпретации закона. И поскольку субъекты судейской интерпретации многочисленны, то и она сама может быть различной. В этом смысле нам помогает прецедент, если таковым мы называем выработку судом правовой позиции по толкованию нормы. Здесь имеется в виду суд высокого уровня.
Хотя прецеденты обычно складываются через решения судов на низшем уровне, которые рассматривают дела, нарабатывают практику, постепенно поступающую в вышестоящие инстанции для проверки. И либо находят там подтверждение, либо нет. В первом случае практика может приобрести значение прецедента, на который должны ориентироваться все другие суды, рассматривающие аналогичные дела. Суть прецедента с этой точки зрения заключается в обязательности позиции высшего суда для нижестоящих.
— Разве сейчас такой обязательности нет?
— Существуют, по крайней мере, две формы, обеспечивающие обязательность позиций вышестоящего суда для нижестоящих. По конкретному делу ясно: если судебный акт отменен или одобрен вышестоящим судом, то это обязательно для данного дела. Но любое такое решение по конкретному делу, в котором вышестоящий суд согласился или не согласился с решением нижестоящей инстанции, является ориентиром для судов при рассмотрении других дел. Суды, если решение отменено, понимают, что и другие подобные дела так решать нельзя — с этим тоже не согласятся. И в этом смысле разумная позиция судов состоит в признании реально существующей обязательности высказанной по одному делу позиции вышестоящего суда также при рассмотрении других дел.
Однако есть еще более строго закрепленная в процессуальных нормах формальная обязательность. Например, в АПК РФ прямо записано, что содержащееся в позиции вышестоящего суда толкование закона обязательно для нижестоящего суда, при нарушении же единообразия в толковании и применении закона, а значит, при отступлении от позиции высших судов, судебный акт подлежит отмене. Более того, обосновываются как конституционные полномочия высших судов — Верховного и Высшего Арбитражного — их разъясняющие судебную практику указания о том, как применять тот или иной закон исходя не из обстоятельств какого-то конкретного дела, а из всей практики в целом. Эти разъяснения приобретают характер, я бы сказала, квазинормативный: высшие суды формулируют данные разъяснения как общую норму, и отклоняться от них нельзя.
Антон Александрович Иванов называет содержащие такие разъяснения постановления пленумов высших судов почти прецедентом и считает, что благодаря им мы находимся на полпути к прецедентному праву. Причем эти постановления, с его точки зрения, имеют даже большую обязательность, чем прецедент. И Антон Александрович в определенном смысле прав, поскольку постановления ориентируют не только суды и обращены к более широкому кругу субъектов, следующих данным обязательным указаниям (например, налоговым, следственным органам и т.д.).
Недостаток такого рода указаний в сравнении с прецедентом, по моему мнению, заключается как раз в том, что они не привязаны к обстоятельствам конкретного дела и сформулированы почти как норма закона, а высшие суды практически заменяют собой законодателя и занимаются нормотворчеством. Причем если любую правовую норму, изданную правительством либо законодателем, можно проверить в суде, то указания пленумов высших судов проверить нельзя. Вместе с тем в российской практике существует достаточно много таких указаний, которые, по сути, являются неверными.
— Тамара Георгиевна, пожалуйста, приведите примеры подобных неверных указаний.
— Вот очень красочный, с моей точки зрения, пример. Установлена уголовная ответственность за различные экономические преступления, где криминализирующим признаком является крупный размер причиненного ущерба или полученного дохода, т.е. от размера последнего, собственно говоря, зависит, будут ли вообще действия признаны преступными либо должны ли они квалифицироваться как более тяжкое преступление и соответственно наказываться более сурово. А в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ говорится, что размер дохода от преступной деятельности (по смыслу уголовного законодательства) включает не только прибыль, но и весь объем расходов, произведенных для ее извлечения. Разве это верно? Даже если предположить, что человек действительно получил крупный доход преступным путем, допустим, в результате незаконной предпринимательской деятельности, почему он должен отвечать в уголовном порядке за весь объем обращающихся в ней средств, включая понесенные им собственные затраты? Что делать с таким разъяснением, где фактически дается нормативное определение признаков состава преступления, которые могут — согласно Конституции — определяться только законом и ничем больше?
Еще один пример, который касается уголовной ответственности за такое тяжкое преступление, как убийство, сопряженное с разбоем. Если бы УК РФ предусматривал ответственность за убийство и ответственность за разбой, то очевидно, что убийство, сопряженное с разбоем, мы квалифицировали бы по двум соответствующим статьям. Но УК РФ в определенной части статьи об убийстве предусматривает уже «соединенное» преступление — убийство с таким квалифицирующим признаком, как сопряженность с разбоем. То есть этим составом уже охватываются признаки объективной стороны двух деяний. При этом УК РФ содержит также еще другой состав преступления — разбой, где в качестве квалифицирующего признака пре-дусматривает разбой с применением такого насилия, в результате которого наступила смерть человека. В том, что в уголовном законе существует такая ситуация, в первую очередь виноват законодатель: он не имеет права описывать фактически одни и те же действия под разными названиями в статьях о двух видах преступления, так как это неизбежно порождает произвол в судебной практике. Что делать правоприменителю, какую статью выбрать для квалификации преступления?
Пленум Верховного Суда РФ дает следующее разъяснение: случаи, когда имеется деяние, где убийство сопряжено с разбоем или соответственно разбой — с причинением смерти, нужно одновременно квалифицировать по двум статьям. Получается, что применительно к одной и той же совокупности действий мы применяем нормы, дважды закрепляющие ответственность за нее как за разные преступления. Это очевидное нарушение всех принципов уголовной ответственности, в том числе и запрета наказывать дважды за одно и то же преступное деяние.
И подобных примеров немало, причем их нельзя оспорить. Почему? Потому что обжаловать такое постановление пленума в Конституционном Суде невозможно. Обязывающая всех судей правовая позиция, которую вырабатывают высшие суды, оказывается непроверяемой. Представляется, что риск ошибок может быть меньше, если высшие суды будут формулировать свои позиции по толкованию закона в решении по конкретному делу, а не по обобщенной практике.
— Представить, что прецедент будет подходить ко всем, пусть и схожим, делам, трудно. А если у суда не получится уложиться в шаблон?
— Суд при рассмотрении дела, безусловно, может оказаться в ситуации, когда сформулированный высшим судом прецедент не будет подходить к конкретному случаю. Что делать — не обращая внимания на отличия, применить прецедент и спать спокойно, не боясь претензий вышестоящего суда? Или учесть особенности конкретного дела и, отклонившись от прецедента, вынести справедливый судебный акт? Пока способ «отклониться» у нас не стоит на повестке дня.
В странах прецедентного права каждый судья при всем уважении к прецеденту имеет право не следовать ему и мотивировать, почему этот прецедент не может быть применен в конкретном случае. У нас же сейчас прецедент предлагается для того, чтобы все действовали одинаково, а если кто-то «отклонился от курса», следует проверить, не свидетельствует ли этот случай о недобросовестности судьи или коррупционности его поведения. Как решить спор между обязательностью железобетонного прецедента и конкретным убеждением судьи? Механизм для разрешения этого спора не обсуждается.
Если просто взять и объявить, что прецедент обязателен, то мы придем к достаточно автоматическому исполнению того, что велели высшие суды. И здесь мы сталкиваемся с проблемой соотношения убеждения судьи с его обязанностью подчиниться прецеденту. Более того, появляется проблема соотношения понятий «независимость суда» и «подчинение прецеденту».
Возникает и еще одна коллизия. Вся система разделения властей, с моей точки зрения, основана на исключительном монопольном полномочии суда проверять подлежащую применению норму. Законодатель ее создал, но суд, прежде чем применить норму, должен убедиться в качестве ее содержания. И это вытекает из Конституции РФ, где написано, что суд подчиняется закону. Если какая-либо норма не соответствует Конституции и закону, суд, считая ее сомнительной, подчиняться ей не должен. А как быть с прецедентом? Суд не проверяет прецедент на соответствие Конституции и закону? Очевидно, что нет, потому что судья знает, что если он проверит и не согласится с прецедентом, то он получит отмену своего решения, что может закончиться для него лишением статуса.
— Тезис Вторых Сенатских чтений, где Вы выступали с основным докладом, — без независимой судебной власти нельзя обеспечить верховенство права. На Третьих Сенатских чтениях прозвучал другой тезис: принцип правовой определенности — более высокая ценность, чем независимость судьи. Тамара Георгиевна, хотелось бы услышать Ваш комментарий.
— Думаю, так можно было сказать только при условии, что независимость отождествляется с возможностью произвола, когда действует принцип «как хочу, так и ворочу». Потому что, если говорить в строго конституционном смысле, судья независим и подчиняется только Конституции РФ и закону, и тогда независимость выше правовой определенности. Однотипность решений по сходным делам (именно в этом выражается правовая определенность) может быть по своему содержанию антиконституционной.
Несомненно, я за правовую определенность, но только тогда, когда она имеет правовое содержание, а не состоит из неверных решений. Иначе что судья пишет в качестве мотива отказа, когда он единолично рассматривает надзорную жалобу, где гражданин указывает на неправильное решение по его делу? Что устранение ошибок привело бы к нарушению принципа правовой определенности?
— Как, на Ваш взгляд, защититься от идущих вразрез с Конституцией РФ прецедентов?
— Способ исправления прецедента, если он не соотносится с общими принципами права и требованиями Конституции РФ и не воплощает их, пока не установлен.
Можно представить несколько таких способов. Возникли спорные вопросы при применении одних и тех же норм права? Могут собраться пленумы высших судов и разрешить этот конфликт. Появились сомнения в том, что прецедент нарушает конституционные принципы? Должна быть расширена компетенция КС РФ, перед которым можно поставить вопрос о проверке на соответствие Конституции РФ сложившегося в качестве прецедента толкования закона, в том числе данного и в разъяснениях высших судов, в которых формулируются обязательные для исполнения нижестоящими судами правила. Но такие механизмы должны быть признаны, для чего в некоторых случаях потребуется пополнить конституционную компетенцию судов, закрепленную в Основном законе.
Хотя с моей точки зрения, несмотря на то что это прямо не оговорено в Конституции РФ, и сейчас Конституционный Суд может проверять постановления пленумов высших судов. Последние настаивают на том, что их постановления являются обязательными. А раз эти постановления содержат квазинормы, то их следует проверять в КС РФ. Называется ли при этом документ законом или нет, роли не играет. Тем более что и закон проверяется исходя из смысла, придаваемого ему судебной практикой.
Такой опыт имеется у венгерского Конституционного Суда. Обратившись к своему Верховному Суду с вопросом, являются ли директивы последнего обязательными, и получив утвердительный ответ, Конституционный Суд признал их предметом своей проверки.
У нас же жалоба в КС РФ на постановление пленума высшего суда принята не будет. И подобный случай уже имелся применительно к нормам, о которых мы говорили выше, где в двух статьях УК РФ устанавливается наказание за одно и то же действие. В свое время КС РФ данный вопрос проверял и определил, что решение этого вопроса — дело правоприменительной практики. Тогда получается, что практика высших судов остается бесконтрольной (даже тогда, когда она не применяет норму, а формулирует новую).
— Кто, на Ваш взгляд, должен нести ответственность за неправомерный прецедент? Или, напротив, за то, что прецедент, который может спровоцировать невыгодные кому-то аналогичные иски, не был создан?
— Ставить вопрос об ответственности за прецедент, как и за судебное решение, нельзя. Судье всегда нужно обладать достаточной смелостью, чтобы применительно к ситуации, описанной в известных словах о том, что «случай единичен, закон всеобщ, суждение проблематично», найти правильное решение. Поэтому судье, который принимает конкретное решение по собственному убеждению, нужно быть уверенным, что за мотивированные убеждения его не будут преследовать. Это его иммунитет — отсутствие ответственности за существо решения, как и за прецедент.
Однако это не означает, что нам нужно подчиняться неправильным решениям, неправомерным прецедентам. В системе судебной власти главная ответственность реализуется путем применения правовосстановительных санкций: если неправильным судебным решением, в том числе и прецедентом, нарушено чье-то право, то оно обязательно должно быть восстановлено независимо от того, кто принял решение (создал прецедент). Правовосстановительные санкции выражаются в корректировке неверных судебных актов. Судебная система отвечает за свои ошибки перед гражданами, права которых она не защитила. Как отвечает? Путем движения дела по инстанциям должны быть обеспечены отмена неправильного решения и восстановление нарушенных судебным актом или прецедентом прав.
Другой вопрос, если речь идет о служебном проступке или тем более об уголовном преступлении при принятии неправильного решения (прецедента), за которые нужно карать по всей строгости.
— В качестве достоинства прецедента называется снижение давления на судей и уровня коррупции. На что оппоненты заявляют, что все имеет свою цену, и нужное прецедентное решение тоже…
— Закон и без прецедента должен применяться единообразно. Если вдруг одними судами он применяется так, а другими иначе, то это тоже, согласитесь, сигнал какого-то давления — либо денежного мешка, либо власти. В этом смысле ничего нового не добавляется.
То, что создание определенного прецедента может стать целью незаконно действующих лоббистов, как сейчас создание нормы закона, — бесспорно. Кто-то может продавить закон, кто-то продавит и прецедент. Поэтому, считаю, прецедент ничего не добавляет в борьбе с коррупцией. Лоббирование путем недозволенных методов будет возможно как по отношению к закону, что мы имеем сегодня, так и по отношению к прецеденту. Другое дело, что в парламенте должны существовать нормы, определяющие законные пути лоббирования. У нас правила лоббизма (а это вполне нормальное явление в парламентской практике) не зафиксированы. В судах же он недопустим.
Применительно к суду, кроме того, налицо вот какой положительный момент — оказать влияние на судейскую коллегию труднее, чем на депутатский корпус, поскольку это профессионалы-юристы. Депутаты порой, надо признать, не совсем понимают неразумность (с чисто юридической точки зрения) принимаемых решений. Судья же — профессионал своего дела. Хотя мы знаем случаи, когда и «профессионалы» склонны поддаваться влиянию. Так что такой сдерживающий фактор, как профессионализм, не такая уж стопроцентная гарантия. Тем не менее профессиональные знания в большей мере могут удержать от неверного поступка.
— Тамара Георгиевна, как Вы оцениваете предложение отбирать дела и ввести так называемый национальный фильтр, для того чтобы высшие суды могли решать только наиболее значимые дела?
— Национальный фильтр или какой угодно фильтр возможен и нужен, однако он должен быть определен исключительно законом. В АПК РФ такой фильтр сейчас определен. Кодекс позволяет в надзорном порядке рассматривать только те случаи, когда вынесенное решение расходится с практикой и нарушает тем самым единство правоприменения, когда решение имеет значение для не-определенного круга лиц, нарушает международные обязательства по правам человека или когда мешает пересмотреть другой судебный акт, основанный на таком решении. Если фильтр определяется субъективной оценкой «важно — неважно», тогда это не что иное, как дискриминация и произвол. В этом случае высший суд престает быть эффективным средством правовой защиты, поскольку отсутствует один из основополагающих признаков эффективности — производство может быть возбуждено по инициативе заинтересованного участника, а не должностного лица во всех случаях, когда иначе восстановление нарушенных прав невозможно.
Проводить здесь аналогию с КС РФ и ЕСПЧ не совсем корректно. ЕСПЧ отбирает, продолжая оставаться при этом органом защиты, все случаи, где есть нарушение права или существенное нарушение права, которое не может быть восстановлено без решения Европейского суда. КС РФ обязан принимать все жалобы, если они отвечают установленным на законодательном уровне формальным требованиям: закон применен в конкретном деле и данным законом нарушены конституционные права.
— Почему именно сейчас возродилась дискуссия о прецедентном праве в России?
— Здесь прослеживаются совершенно прагматические цели, и о них Антон Александрович Иванов сказал. Когда речь идет об отборе дел, о национальном фильтре, то здесь прежде всего решается организационная задача — облегчить деятельность высших судов.
Но проблема толкования нормы права, которая всегда не полна и абстрактна, не снимается, как и проблема, кто, собственно, будет эту норму толковать. Нужно определить ориентиры толкования, установить способы его корректировки и преодоления коллизии между обязательностью такого толкования и принципом независимости суда.
С моей точки зрения, толкование применяемого права — главная задача именно нижестоящих судов, рассматривающих конкретное дело. Если бы можно было установить такой автомат, который заранее абстрактно знает, как нужно применять закон к любому случаю, то правосудие давно было бы автоматизировано. Но это невозможно.
— Каковы Ваши прогнозы, найдет ли вопрос о прецеденте поддержку в Администрации Президента?
— Сказать о судьбе дискуссии трудно, поскольку здесь есть много субъективных обстоятельств. Думаю, что чисто юридическая дискуссия по данной теме маловероятна и малоэффективна — ее результат предопределен уже сложившимися позициями юристов, по-разному оценивающими плюсы и минусы прецедентного права и его возможности у нас.
Больше волнует судьба других предложений — по поводу, например, объединения трех высших судов в единый суд… Такие зигзаги конституционного развития не могут иметь легковесные основания, иначе это напоминало бы неадекватное применение гильотины.
Салимжан
Полностью разделяя суждения Тамары Георгиевны в интервью, особо благодарю ее за приведенные слова молодого Карла Маркса: «Случай единичен, закон всеобщ, суждение проблематично»,- которые актуальны по сей день...
Виктор
Антикоррупционное законодательство, разработанное для сферы УПРАВЛЕНИЯ, не касается учебного процесса (сфера ОБРАЗОВАНИЯ). В то же время среди ежегодно осуждаемых за «кормление» как за «взятку» доля ППС составляет около 12% и Верховный Суд РФ вопреки п. 4 ППВС РФ № 19 от 16.10.2009 г. их не оправдывает. Соблюдение и защита прав и свобод человека является одним из основных принципов обеспечения безопасности (п. 1 ст. 2 № 390-ФЗ «О безопасности») и судьи, по сути, преступные деяния должны квалифицировать по нормам права, ППВС РФ, принимая во внимание также правоприменительную практику (https://clck.ru/Gkof7). Из-за противоречий между буквой закона (см. прим. 1 ст. 285 УК РФ) и традиционно выносимыми по делам ППС обвинительными судебными решениями, «подозреваемым» должны выноситься только оправдательные приговоры (п.3 ст. 49 Конституции РФ). Анализ сложившейся ситуации показал, что проблему незаконного уголовного наказания ППС следует рассматривать в аспекте задач п.п. 68-70 и 109 Стратегии национальной безопасности РФ (https://helpiks.org/1-40930.html, https://novainfo.ru/article/8751, https://clck.ru/Fyync). Однако Общественная палата РФ никакие меры по поводу проведения кадровой политики вузов в правом поле существующего законодательства не принимает (см. https://yadi.sk/i/Ce2ZScd9brygVA, а также приказ Генпрокурора РФ от 07.12.2007 № 195 "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина").
Отношение к судебному прецеденту в отечественной правовой доктрине в настоящее время начинает радикально меняться в направлении признания за ним возможности выступать в качестве источника российского права. Главным образом этому способствует расширение сферы применения судебной практики в России со времени создания Конституционного Суда, а также изменение отношения к судебному прецеденту со стороны отечественных ученых-юристов и практиков, которые все больше становятся на позиции признания за судебным прецедентом возможности выступать в качестве источника права в условиях российской правовой системы.
В России конституционное правосудие традиционно связывается с деятельностью Конституционного Суда, созданного в 1991 году. Его предшественником считается Комитет конституционного надзора СССР, существовавший с 1989 года до распада СССР. Данный Комитет являлся квазисудебным органом, вердикты которого не носили обязательный характер, а имели рекомендательное значение и выносились в форме заключений по проектам законов, указов, постановлений и иных нормативных актов. Конституционный Суд, пришедший на смену Комитета, был наделен широким кругом полномочий в области конституционного контроля, ему была отведена особая роль в сохранении конституционного строя, обеспечении прав и свобод граждан, целостности России, а также обеспечении нормальных взаимоотношений между федеральными и региональными органами государственной власти См.: Гук П.А. Указ. соч. С. 85..
В научной литературе нет однозначного мнения по вопросу признания за судебной властью в лице высших судебных органов правотворческой функции. Так, последовательным противником признания правотворческой функции за судебными органами являлся В.С. Нерсесянц, указывавший на то, что правотворческие полномочия российскому суду не принадлежат и противоречат его природе, а судебная практика отражает исключительно результаты правоприменительной деятельности суда и не является результатом судебного правотворчества См.: Судебная практика как источник права. М.: Институт государства и права РАН. 1997. С. 34-41.. Иными словами, суды не создают новых правовых норм, а только толкуют уже имеющиеся. Вместе с тем, существует и противоположная точка зрения, сторонники которой признают возможность осуществления судебного правотворчества, отмечая, что «современная судебная власть России, главным образом в лице Конституционного Суда, фактически уже осуществляет правотворческие функции», причем сторонники данной позиции в настоящее время находятся в большинстве.
Прежде чем перейти к исследованию актов Конституционного Суда РФ необходимо остановиться на полномочиях, основных направлениях деятельности, компетенции и структуре данного Суда. Правовую основу деятельности Конституционного Суда РФ составляют Конституция Российской Федерации Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года, принята всенародным голосованием // СЗ РФ. 2009. №4. Ст. 445., Федеральный конституционный закон «О судебной системе РФ» Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. (ред. от 27.12.2009) №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» // СЗ РФ. 1997. №1. Ст. 1., Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде РФ» Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. (ред. от 02.06.2009) №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447., а также Регламент Конституционного Суда РФ Регламент Конституционного Суда Российской Федерации от 1 марта 1995 г. №2-1/6..
Конституционный Суд РФ является судебным органом конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Предоставленные Конституционному Суду полномочия осуществляются в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории Российской Федерации.
При осуществлении конституционного правосудия Конституционный Суд не исследует фактические обстоятельства дела, а решает исключительно вопросы права. Полномочия Конституционного Суда РФ выражаются в следующих направлениях его деятельности:
1) разрешение дел о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ, конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов РФ, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти РФ и совместному ведению органов государственной власти РФ и органов государственной власти субъектов РФ, договоров между органами государственной власти РФ и субъектов РФ, договоров между органами государственной власти субъектов РФ, а также не вступивших в силу международных договоров РФ;
2) разрешение споров о компетенции между федеральными и региональными органами государственной власти;
3) проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов;
4) толкование Конституции РФ;
5) вынесение заключения о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента РФ в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления;
6) реализация права законодательной инициативой по вопросам своего ведения;
7) осуществление иных полномочий, предоставленных ему Конституцией РФ, Федеративным договором и федеральными конституционными законами;
Конституционный Суд Российской Федерации состоит из 19 судей, назначаемых на должность Советом Федерации по представлению Президента РФ. Срок полномочий судей Конституционного Суда РФ не ограничен определенным сроком, однако, законом установлен предельный возраст пребывания в должности судьи Конституционного Суда - 70 лет. Конституционный Суд РФ рассматривает и разрешает дела в пленарных заседаниях и заседаниях палат. Конституционный Суд РФ состоит из двух палат, включающих в себя соответственно десять и девять судей. В пленарных заседаниях участвуют все судьи Конституционного Суда РФ, в заседаниях палат - судьи, входящие в состав соответствующей палаты.
В пленарном заседании Конституционный Суд вправе рассматривать любой вопрос, входящий в его компетенцию. Вместе с тем, законом предусмотрены вопросы, которые могут быть рассмотрены исключительно в пленарном заседании. К таким вопросам относятся дела о соответствии Конституции РФ конституций республик и уставов субъектов РФ, толкование Конституции РФ, вынесение заключения о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президенту РФ, а также решает иные вопросы, установленные законом.
В заседаниях палат Конституционный Суд разрешает дела, отнесенные к его ведению и не подлежащие рассмотрению в пленарных заседаниях. К таким вопросам относятся три группы дел. Во-первых, это дела о соответствии Конституции РФ различных нормативных правовых актов высших федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов РФ, договоры между федеральными и региональными органами государственной власти РФ, а также не вступившие в законную силу международные договоры РФ. Во-вторых, дела о разрешении споров о компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ. И, в-третьих, дела о проверке конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов. Для рассмотрения дела Конституционным Судом РФ необходимо наличие определенных поводов и оснований к рассмотрению дела. Поводом к рассмотрению дела является обращение в Конституционный Суд в форме запроса, ходатайства или жалобы, отвечающее требованиям закона. Основанием к рассмотрению дела является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ закон, иной нормативный акт, договор между органами государственной власти, не вступивший в силу международный договор, или обнаружившееся противоречие в позициях сторон о принадлежности полномочия в спорах о компетенции, или обнаружившаяся неопределенность в понимании положений Конституции РФ, а также выдвижение Государственной Думой РФ обвинения в отношении Президента РФ в совершении государственной измены или иного тяжкого преступления.
Конституционный судебный процесс состоит из последовательно сменяющих друг друга стадий, которые охватывают относительно замкнутый комплекс действий Конституционного Суда и участников судебного конституционного процесса. Н.В. Витрук выделяет следующие стадии конституционного судебного процесса: 1) внесение обращений в Конституционный Суд; 2) предварительное рассмотрение обращений в Конституционном Суде; 3) принятие обращения Конституционным Судом либо его отклонение; 4) подготовка к судебному разбирательству; 5) судебное разбирательство (либо разбирательство вне этой формы); б) совещание, голосование и принятие конституционным судом итоговых решений; 7) провозглашение, опубликование и вступление в силу решений конституционного суда; 8) исполнение решений Конституционного Суда.
По мнению П.А. Гука, процесс выработки судебного прецедента Конституционным Судом РФ начинается именно со стадии назначения и подготовки дела к судебному разбирательству, когда обращение принято к рассмотрению и дело назначено к слушанию. Это обусловлено определенными действиями, совершаемыми на последующих стадиях конституционного судебного процесса, которые направлены на выработку окончательного решения по делу. К таким действиям можно отнести деятельность судьи-докладчика, которая материализуется в его докладе, кратко отражающем существо дела, поводы и основания к его рассмотрению, позиции сторон, содержание имеющихся материалов и мер, предпринятых по сбору доказательств; рассмотрение дела по существу, включающее исследование собранных материалов (документов) в судебном заседании, заслушивание заключений экспертов, представителей органов государственной власти, которые не являются сторонами по делу, однако высказываемая ими правовая позиция по рассматриваемому вопросу способствует достижению полноты и объективности дела, также Суд заслушивает показания свидетелей по делу. Все эти действия совершаются в целях объективного и всестороннего изучения дела и вынесения окончательного решения. Через такую процедуру проходят все решения Конституционного Суда РФ, однако, не каждое решение становится судебным прецедентом, а только то, в котором «содержится правовая основа или, как принято называть в литературе, правовая позиция» Гук П.А. Указ. соч. С. 89-94..
Говорить о существовании феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ дала основание статья 73 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», в которой сказано, что «в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание» Ст.: 73 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. (ред. от 02.06.2009) №1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. №13. Ст. 1447..
Вместе с тем, отсутствие легального определения дефиниции «правовая позиция» стимулирует многих представителей отечественной правовой доктрины к научному осмыслению данного правового явления. Анализируя работы авторов по данному вопросу, можно констатировать, что до настоящего времени так и не была выработана единая позиция относительно правовой природы решений Конституционного Суда РФ и феномена содержащихся в них правовых позиций. Авторы не пришли к единому мнению о том, что представляют собой правовые позиции. О том, как они соотносятся с решениями Конституционного Суда РФ, в которых получили свое закрепление? Каким образом их можно «отыскать» в указанных актах? Следует ли считать данные акты источниками российского права? В научной литературе исследованию феномена правовых позиций Конституционного Суда РФ уделяется довольно много внимания, которое, в конечном счете, находит отражение в довольно широком спектре различных мнений по обозначенным вопросам.
Так, Судья Конституционного Суда РФ Н.С. Бондарь определяет правовые позиции Конституционного Суда как «аргументированные, получающие обоснование в процедуре конституционного правосудия нормативно-доктринальные выводы, установки и оценки по вопросам права в рамках решения Конституционного Суда, принятого по итогам рассмотрения конкретного дела». Г.А. Гаджиев понимает под правовой позицией правовой принцип, пригодный для разрешения группы сходных юридических коллизий. Более широкое определение данному понятию дает А.В. Илларионов, по его мнению, правовая позиция представляет собой «выраженное в системе суждений данного органа правосудия правило, являющееся результатом толкования норм Конституции Российской Федерации и (или) положений иных нормативных правовых актов и договоров, которое служит юридическим основанием указанных решений и носит общеобязательный характер» Илларионов А.В. Акты правотворчества в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2009. С. 21.. Д.В. Петрова понимает под правовыми позициями Конституционного Суда РФ «нормативно-интерпретационные установления общего и обязательного характера, разрешающие конституционно-правовую неопределенность по рассматриваемому вопросу, полученные в результате интерпретации (толкования) Конституции РФ и выявления конституционного смысла положений законов и других нормативных актов в пределах компетенции Конституционного Суда РФ, служащие правовым основанием вынесения итоговых решений Конституционного Суда РФ и обоснованные приведенной в данных решениях правовой аргументацией».
Правовые позиции находят свое отражение в решениях, принимаемых Конституционным Судом РФ. В соответствии со статьей 71 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ» итоговое решение Конституционного Суда принимается в форме постановления. Главным образом в постановлениях Конституционного Суда РФ содержатся сформулированные им правовые позиции. Однако дискуссионным в отечественной правовой науке остается вопрос о возможности содержания правовых позиций в так называемых «отказных» определениях, которые также принято называть «определениями с положительным содержанием». Г.А. Гаджиев различает собственно правовые позиции и процессуальные правовые позиции Конституционного Суда. Последние, по его мнению, содержатся в «отказных» определениях и связаны с толкованием не норм Конституции РФ, а норм Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», определяющих подведомственность и допустимость рассмотрения дела Конституционным Судом. М.С. Саликов, разделяя «отказные» определения на «позитивно-отказные» и «негативно-отказные», считает, что правовые позиции могут содержаться только в «позитивно-отказных» определениях, «поскольку «негативно-отказные» определения не «отягощены» положительным содержанием и являют собой, как правило, чисто технические документы, отражающие причины отказа». В.И. Анишина в своей статье обращает внимание на то, что правовые позиции могут содержаться в «отказных» определениях и определениях о прекращении производства по делу. Данное утверждение, однако, подвергается критике со стороны авторов, занимающих противоположную позицию по данному вопросу. В.В. Ершов и Е.А. Ершова, в частности, указывают на то, что итоговое решение по делу Конституционный Суд выносит в форме постановления, а все иные решения в ходе осуществления конституционного судопроизводства, оформляются определениями. Исходя из чего авторами делается вывод о том, что определения Конституционного Суда РФ не являются решением суда по существу спора и не могут содержать в себе правовые позиции См.: Ершов В.В., Ершова Е.А. О правовом статусе Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2004. № 3. С. 10-11; См. также: Ершова Е.А. Юридическая природа правовых позиций Конституционного Суда // Трудовое право. 2004. № 11. С. 13-20.. Между тем, практика Конституционного Суда РФ свидетельствует о том, что в таких «отказных» определениях Конституционный Суд подтверждает и развивает материально-правовые позиции, сформулированные им ранее. В таких определениях находит разрешение конституционно-правовая проблема, поставленная в обращении, не смотря на то, что она и не рассматривается в процедуре публичного слушания.
Представляется, что нормативный и общеобязательный характер правовых позиций обусловлен юридическими свойствами решений Конституционного Суда РФ, которые получили правовое закрепление в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде РФ». Среди указанных свойств можно выделить следующие. Общеобязательность (статья 6); окончательность, вступление в силу после провозглашения и незамедлительное официальное опубликование, непосредственное действие (статьи 78, 79); недопустимость преодоления правовой позиции Конституционного Суда законодателем (статья 79); пересмотр в установленных случаях решений судов и иных органов, основанных на актах, признанных неконституционными (статьи 79, 100) и др. Именно эти качества «придают решениям Конституционного Суда, своего рода, классические нормативные характеристики источников права». Свою принципиальную позицию по данному вопросу Конституционный Суд РФ изложил в Постановлении №19-П от 16 июня 1998 года, указав: «…решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов». Исходя из этого, а также из окончательности и общеобязательности решений Конституционного Суда РФ все субъекты правоприменения должны «действовать в соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации». В этих условиях, как справедливо замечает М.Н. Марченко, Конституционный Суд РФ выступает не только как «негативный законодатель», который признает неконституционным то или иное рассматриваемое им положение или акт, а это положение или акт утрачивает юридическую силу, но и как «позитивный законодатель». Он указывает не только на то, как нельзя действовать правоприменителю, но и на то, каким должно быть его поведение в подобных ситуациях. Хотя Конституционный Суд РФ и не создает новый закон, а только указывает, каким он должен быть в соответствии с Конституцией РФ, тем не менее, он фактически закладывает его новую основу и предопределяет правила, которые должны действовать до его принятия См.: Марченко М.Н. Указ. соч. С. 19.. В качестве примера можно привести Постановление Конституционного Суда РФ №5-П от 11 мая 2005 года, посвященное проверке конституционности положений статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Пункт 2 резолютивной части указанного Постановления фактически содержит новую уголовно-процессуальную норму, которой «впредь до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство» должны руководствоваться субъекты правореализации.
Кроме того, Конституционный Суд РФ осуществляет и другое исключительное, принадлежащее только ему, правомочие - толкование норм Конституции РФ. Прецедент толкования, созданный Конституционным Судом, как отмечает П.А. Гук, «дополняет своим содержанием конституционную норму и создает возможность для более точного и однообразного применения в спорных случаях» Гук. П.А. Указ. соч. С. 101.. Вместе с тем, как указал Конституционный Суд РФ в Определении №556-О-Р от 11 ноября 2008 года: «Решение Конституционного Суда Российской Федерации, которым подтверждается конституционность нормы именно в данном им истолковании и тем самым исключается любое иное, т.е. неконституционное, ее истолкование, а следовательно, и применение в неконституционной интерпретации, имеет в этой части такие же последствия, как и признание нормы не соответствующей Конституции Российской Федерации… Исходя из этого норма, конституционно-правовой смысл которой выявлен Конституционным Судом Российской Федерации, может действовать и применяться только в нормативном единстве с подтвердившим ее конституционность решением Конституционного Суда Российской Федерации». Таким образом, решения Конституционного Суда РФ, основываясь на конституционных нормах, становятся «дополнительным регулятором», «связующим звеном» между нормами Конституции РФ и спорными правоотношениями. Они совместно с Конституцией РФ «ликвидируют пробел в законодательстве, заполняют правовой вакуум своим нормативно-правовым содержанием, регулируя тем самым определенный круг общественных отношений» Гук П.А. Указ. соч. С. 101..
Большая часть ученых полагают, что решения Конституционного Суда РФ имеют нормативный характер и являются источниками права. К числу таких исследователей относятся: Н.С. Бондарь, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, П.А. Гук, В.Д. Зорькин, Л.В. Лазарев, В.О. Лучин, М.Н. Марченко, М.С. Саликов, Б.С. Эбзеев и многие другие. Мы, разделяя их точку зрения и учитывая юридические характеристики решений Конституционного Суда РФ, также полагаем, что они являются источниками российского права. При этом, по нашему мнению, решения Конституционного Суда РФ выполняют роль дополнительного (вторичного, производного) источника права, поскольку содержат правоположения (правовые позиции), развивающие и конкретизирующие уже существующие конституционно-правовые нормы. В этих условиях правовые позиции, содержащиеся в решениях Конституционного Суда, являются производными от конституционных правовых норм.
Следует также отметить, что в научной литературе неопределенно решается вопрос о том, что считать источником права: правовые позиции или решения Конституционного Суда РФ. Г.А. Гаджиев полагает: «В мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда ближе всего находятся к racio decidendi, и в силу этого именно правовые позиции Конституционного Суда следует считать источниками права». Представляется, однако, что в формальном смысле источником российского права являются не правовые позиции, а решения Конституционного Суда РФ, в которых данные правовые позиции объективированы. В этой связи можно солидаризироваться с мнением Н.С. Бондаря, считающего, что «источником права является не сама по себе правовая позиция, а решение Конституционного Суда, в котором она сформулирована».
Кроме того, рассматривая решения Конституционного Суда РФ в качестве источника права, в работах некоторых авторов можно встретить позицию, согласно которой «…решения Конституционного Суда могут быть только источниками конституционного права и не должны содержать конкретные нормы других отраслей права». Между тем, данный вывод представляется необоснованным, поскольку решения Конституционного Суда РФ, как справедливо замечает Н.С. Бондарь, «…как бы обеспечивают «сцепку» собственно конституционно-правовых норм и норм отраслевого законодательства, создают нормативное единство, основанное на выявленной в процессе рассмотрения дела объективной взаимосвязи, переплетении конституционных и отраслевых правоотношений».
В отечественной юридической литературе проводится аналогия между решениями Конституционного Суда РФ и прецедентными решениями судов стран общего права. Вместе с тем, некоторые авторы указывают на то, что о прецедентном характере решений Конституционного Суда РФ - во всяком случае, в том смысле, который изначально было принято вкладывать в понятие «судебный прецедент» - вряд ли можно говорить. Данный тезис авторы подкрепляют следующими аргументами. Во-первых, судебный прецедент представляет собой судебное решение, вынесенное на основе анализа фактических обстоятельств конкретного дела, в то время как Конституционный Суд РФ призван решать исключительно вопросы права, а не вопросы факта. Во-вторых, судебный прецедент создается судом, который выступает в качестве «вышестоящего» по отношению к другим судам. Иными словами, суд, создавший прецедент, и суд, для которого данный прецедент является обязательным, должны находиться в отношениях «иерархичной (инстанционной) подчиненности». Однако Конституционный Суд РФ не выступает в качестве суда вышестоящей инстанции по отношению к каким-либо другим судам. Данные замечания представляются справедливыми, но только в части выявления особенностей правовой природы актов судебного правотворчества в российской правовой системе по отношению к доктрине судебного прецедента в странах общего права. В этой связи представляется справедливым мнение Н.Н. Вопленко, указывающего на то, что в силу исторических, национальных, государственно-правовых и иных причин «российское прецедентное право не может, да и не должно как капля воды повторять все черты судебной практики англосаксонской системы» Вопленко Н.Н. Источники и формы права. Волгоград, 2004. С. 72..
Для того чтобы право успешно реализовывало свои функции, необходимо наличие его внешнего выражения. под формой, выражающей волю, подразумевает норму. Именно она и является правовым источником. Обычно в теории выделяют четыре их вида: судебный прецедент, договор, нормативный правовой акт и санкционированный обычай.
Судебный прецедент как источник права
Многие страны в качестве важнейшего выделяют прецедент. Существование судебного прецедента говорит о том, что в таких странах занимаются правотворческой деятельностью.
Судебный прецедент - это изменяющее, устанавливающее или отменяющее правовые нормы решение суда, вынесенное по определенному делу. Оно является обязательным для той же или низшей инстанции при изучении похожих дел, так как прецедент имеет силу источника права. В статье мы рассмотрим подробно все, что относится к этому понятию.
Пример судебного прецедента в России - толкование Конституционных норм Конституционным судом. Делается это путем проверки соответствия законов, постановления Пленума Верховного суда, Арбитражного высшего суда и т. д.
Судебный прецедент: происхождение, пример
Итак, что это такое? Судебный прецедент как был известен еще с древних времен. Как это выглядело? В Древнем Риме прецедентом выступали решения по делам преторов, а также магистров. Туда же относились и устные заявления. Изначально прецеденты при рассмотрении схожих дел имели обязательную силу только для принявших их магистров и в течение конкретного срока. Постепенно некоторые из наиболее удачных эдиктов приобрели устойчивый характер и стали общеобязательными нормами - это преторское право.
В средние века использование прецедента также широко применялось. Захват Англии в 1066 году привел к возникновению права, общего для всей страны. Начали создаваться королевские разъездные суды. Они решали споры от имени Короны, прибыв на место. Постепенно принятые судьями решения стали браться за основу при рассмотрении схожих дел иными инстанциями. Так сложилась общая для Англии единая система - судебный прецедент, практика которого стала насчитывать сотни различных дел.
Развитие прецедента в России
Прецедент у нас получил неоднозначную оценку. В дореволюционной России некоторые практики и теоретики признавали рассматриваемое явление источником права. При этом они отмечали, что оно играет вспомогательную или дополнительную роль по отношению к закону. Другие теоретики и практики, наоборот, не выделяли прецедент как самостоятельный правовой источник.
Послереволюционная Россия в отечественной юридической науке продолжала не признавать в качестве формы права рассматриваемое нами понятие. Теоретик права Р. З. Лившиц объясняет это нормативистским подходом в советской юридической науке и к пониманию права.
С 1985 года прогресс в жизни людей привел к естественным изменениям в законодательном органе управления. Это случилось потому, что нормативистский подход перестал быть актуальным. Данный факт повлиял на признание судебной практики правовым источником.
За границей
Рассмотрим место судебного прецедента в других странах. В настоящее время одним из главенствующих правовых источников судебный прецедент выступает в правовых системах Великобритании, США, Канады и иных странах. Почти третья часть мира до сих пор живет по принципам, образовавшимся еще в английском праве. Рассматриваемое понятие играет значительную роль в создании европейского права.
Страны с одной правовой системой могут применять судебный прецедент по-разному. Например, судебные прецеденты права в Англии строго соблюдаются, так как существует четкое правило. В США, наоборот, правило рассматриваемого понятия не является жестким по причине особенностей федеративного устройства данной страны.
Формирование прецедента в настоящее время
Судебное решение может быть использовано как судебный прецедент в РФ. Пример такого явления рассмотрим в этом подразделе статьи.
Это может быть судебное решение, которое приводит к тому, что обязательным для судов является не весь приговор или все решение, а лишь правовая позиция, занимаемая судьей, на основе которой принимается решение.
Хотя с позиции доктрины прецедента наиболее существенный элемент в решении - это вторая часть. Именно в ней излагается суть дела. Остальные части решения для судей не считаются обязательными, а являются убеждающим прецедентом. Следовательно, исходящая от суда более высокого ранга правовая аргументация, представляющая собой продуманную формулировку нормы закона, как правило, является примером. Но существует исключение. Речь идет о случаях, когда имеет место прецедент противоположного характера по аналогичному делу.
Также убеждающий пример судебного прецедента может представлять собой решение суда, находящегося по иерархии ниже того органа, которому предлагается принять аналогичный вердикт.
Составные части решения суда
Решение суда содержит в себе несколько составных частей.
- Определение существующих прямых или производных фактов дела.
- Изложение правовых принципов, которые применяются в отношении правовых вопросов, возникающих из определенных обстоятельств.
- Основанные на двух первых частях выводы судьи по делу. Они являются третьей частью. Она для сторон является важным фактором, так как устанавливает обязанности и права в отношении оснований дела.
Судебный прецедент по отношению к закону
По отношению к закону судебный прецедент находится в положении подчиненного характера. Чем это объясняется? Закон может отменить действие судебного решения. Следовательно, любой законодательный акт, принятый в установленном порядке, имеет обязательную силу для применения судом. Соответствующий орган обязан действовать, учитывая принятые правила, создавая судебный прецедент. Примеры в России рассматриваемого явления по отношению к закону многочисленны. Например, существование по конкретному делу судебного прецедента, основанного на нормах закона. Позже данные нормы отменяются или изменяются. Следовательно, судебный прецедент не может применяться в дальнейшем.
Прецедентное право России имеет ряд положительных характеристик: динамичность, нормативность и определенность.
Судебный прецедент в Англии
Английское прецедентное право занимает в правовой семье центральное место. Это связано с тем, что суд при изучении материалов определяет тот факт, рассматривалось ли похожее дело раньше или нет. Если было что-либо подобное, то при вынесении решения суд руководствуется уже принятым до этого вердиктом по аналогичному делу. Что это значит? Принятое однажды решение считается обязательной нормой для следующих схожих дел. При этом существует иерархия суда, от которой зависит степень обязательности прецедентов. Этому также уделяют пристальное внимание. Судебный прецедент является главенствующим источником права в Англии. Насчитывается около восьмисот тысяч рассматриваемых явлений. И число их с каждым годом увеличивается.
Организация судебной системы Англии
В Англии высшей судебной инстанцией является Решение, принятое в ней, обязательно для других судов.
Апелляционная инстанция включает в себя два отделения (уголовное и гражданское). Суд обязан соблюдать свои собственные прецеденты и прецеденты палаты лордов. Решения обязательны для выполнения законодательными органами низшей инстанции.
Высокий суд, включая все относящиеся к нему отделения, обязан руководствоваться при принятии решения прецедентами двух вышестоящих инстанций. Вердикт высокого суда обязателен для нижестоящих органов.
Низшей инстанцией являются магистратские и окружные суды. Они должны соблюдать прецеденты вышестоящих органов. Решения окружных и магистратских судов не создают своих прецедентов, как и вердикты суда Короны.
Не закреплен уголовным законодательством целый ряд институтов общей части, так как его устанавливают судебные прецеденты Англии. Примеры некоторых рассматриваемых явлений связаны с правилами Макнотена. Содержат они отсутствующие в английском праве критерии невменяемости.
Судебный прецедент в США
Так как система права США была сформирована на основе законов англо-саксонской правовой семьи, то основным источником является судебный прецедент. Он является важным звеном в законодательстве. Прецедентное право предполагает наличие иерархии в системе прецедентов. Проще говоря, решения, принятые вышестоящим судом, являются обязательными для нижестоящих органов.
Находясь в постоянном движении, создаются и определяются представителями законодательных систем судебные прецеденты в США. Примеры принятых по конкретным делам решений в дальнейшем применяются к другим аналогичным случаям. Если одна из сторон будет не согласна с принятым судьей решением, то представитель вышестоящей инстанции обязан рассмотреть дело в соответствии с положениями предыдущего судебного прецедента по аналогичному случаю.
Пример прецедента в США
Рассмотрим один известный пример судебного прецедента США. Им является правило Миранды. История его появления началась в 1963 году в Аризоне. Там за совершение преступного деяния был взят под арест Эрнесто Миранда. Этот человек добровольно признался в совершенном преступлении. Но так как он не был проинформирован о своих процессуальных правах, Верховный суд США постановил, что в такой ситуации не является доказательством вины добровольное признание в совершенном деянии. Отсюда и родилась норма, в соответствии с которой подозреваемое лицо должно быть проинформировано о своих процессуальных правах. Только тогда его признание будет служить доказательством вины.
Правило Миранды находится в системе, которая входит в многочисленные судебные прецеденты в США. Примеры иного рассматриваемого явления содержат норму, запрещающую администрации школ препятствовать выражению мнения учеников. Данное правило появилось во время войны во Вьетнаме. Тогда один из учеников школы штата Айова надел на руки черные повязки, символизирующие протест по отношению к боевым действиям. В ответ на данное выражение своего мнения администрация школы издала приказ, который запрещал носить эту атрибутику. Верховный суд США посчитал решение нарушением После этого данная норма стала прецедентом.
Российский пример
Рассмотрим пример судебного прецедента в России. Им может послужить решение вышестоящих судов по отношению к нижестоящим органам. Вердикты инстанций, стоящих выше по иерархии, не носят обязательного характера. Но неофициально представляют собой судебный прецедент. Примеры в России рассматриваемых явлений могут касаться уголовных, гражданских, административных и иных дел.
Например, областной суд по уголовному делу вынес решение. Позже аналогичный случай рассматривается районным законодательным органом. При вынесении решения нижестоящие суды чаще всего используют практику вышестоящих инстанций. Именно она и представляет собой судебный прецедент как источник права. Примеры также могут служить прецедентом. Например, рассматриваемое явление, касающееся алиментных обязательств детей.
В 1873 году в Великобритании общее право и право справедливости были объединены в единую систему, но существенные отличия между ними сохраняются до сих пор.
Общим правом именуется как система законов, так и вид правовой системы разработанной на основании решений судов и судебных органов, а не с помощью законов или законодательных постановлений исполнительной власти.
Общее право создается и определяется самими судьями в решениях по определенным делам. Решение принимается по конкретному рассматриваемому делу, которое (решение) в дальнейшем будет применяться к другим подобным делам. При отсутствии четких определений закона, судьи имеют полномочия и обязанность творить право, создав прецедент . Совокупность прецедентов называется «общим правом» и связывает с ним будущие решения. В дальнейшем, когда стороны не согласны с точкой зрения закона, дело рассматривается судом с использованием предыдущего прецедента по подобному делу. Если аналогичный спор был решен в прошлом, суд обязан следовать аргументациям, использованным в предыдущих решениях (этот принцип известен как stare decisis). Однако если суд установит, что суть рассматриваемого дела в корне отличается от всех предыдущих случаев, он будет решать дело как рассматриваемое впервые. После этого новое решение станет прецедентом, и оно будет связывать будущие дела в соответствии с принципом stare decisis.
На практике обще-правовая система является значительно более сложной, чем идеальная система, описанная выше. Решения суда являются обязательными только в конкретной юрисдикции, и даже в рамках той или иной юрисдикции некоторые суды имеют больше власти, чем другие. Например, в большинстве юрисдикций решения апелляционных судов имеют обязательную силу для нижестоящих судов в той же юрисдикции и для будущих решений того же апелляционного суда, а решения не апелляционных судов не имеют обязательной силы. Взаимодействие общего и конституционного права, устанавливающих права и нормативно-правовые акты, также влечет за собой значительные сложности. Однако stare decisis, принцип, согласно которому аналогичные случаи должны решаться в соответствии с субординацией норм, лежит в основе всех обще-правовых систем.
Нормы и принципы общего права распространены преимущественно в тех странах, в которых имеются следы британского правового наследия: Великобритания , США , Канада (без Луизианы и Квебека , там сильно влияние Французской правовой системы) и другие бывшие колонии Британской империи .
Основные определения
Термин общего права состоит из трех основных особенностей.
1. Общее право и его отличие от статутного права. В большинстве областей права в тех странах, где прослеживается правовое влияние Великобритании (члены Содружества Наций и США), законы принимаются законодательной властью, кроме них существуют постановления правительства и других органов исполнительной власти, а общее или «прецедентное право» - это совокупность решений, принятых судами (или квази-судебными трибуналами). Это пониимание можно также разделить на два подпонятия: A) права, вытекающие из чисто общего права, не указанные в конкретном законе; например, большая часть уголовного права и процессуального права до XX века не была определена статутом, и даже сегодня большинство гражданского и деликтного права живёт только в судебных решениях; Б) определения и нормы, указанные в статутах, постановлениях исполнительной власти и конституциях.
2. Отличие общего права от континентальных (статутных) правовых систем. Англо-саксонское общее право отличается от правовых и юридических систем романо-германского типа или «кодифицированных». Обще-правовые системы придают большое значение судебным решениям, которые считаются «нормой права» с той же силой закона, как и акты парламента. В то же время, в рамках романо-германского права (правовой традиции, которая используется как единственная либо в сочетании с элементами общего права и применяется в странах континентальной Европы и в России), судебному прецеденту придается сравнительно меньший вес, а писаному праву уделяется сравнительно больший. Например, кодекс Наполеона, прямо запрещает французскому судье создавать судебный прецедент.
3. Отличие от права справедливости Это определение различает «общее право» от «права справедливости». До 1873 года в Англии было две параллельные судебные системы: суды «общего права», и суды «справедливости». Этот раскол распространялся на многие из колоний, в том числе США.
Происхождение термина
В XII-XIII веках термин общее право (jus commune) был понятием римско-канонического права и обозначал ту его часть, которая применялась во всем христианском мире, в отличие от местных обычаев (lex terrae) . Из канонического права этот термин перешёл в создававшуюся в эту эпоху систему королевских судов, также общую для всей средневековой Англии и существовавшую наряду с местными феодальными судами.
В XII веке английские короли начали посылать своих чиновников для решения вопросов управления, в том числе судебных, по различным местам своего королевства. Поначалу они опирались не на королевские законы, которых в то время не существовало, а на опрос свидетелей или соседей, часто в количестве 12 человек, из которых позже сформировалось жюри присяжных. В конце XII века опыт работы королевских судей начали обобщать в виде трактатов по английскому общему праву . Первыми из них считаются книга Глэнвилла «Трактат о законах и обычаях королевства Англии» («Tractatus de Legibus et Consuetudinibus Regni Anglae») и «Беседа казначея» («The Dialogue of the Exachenquer»), авторство которой приписывают епископу Кентерберийскому Губерту Уоттеру .
Примечания
Литература
- Oliver Wendell Holmes, Jr., see The Common Law
- Давид P. Основные правовые системы современности. - М., 1967.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Прецедентное право" в других словарях:
- (лат. juris praecedentiae). Право преимущества, предпочтения. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ПРАВО лат. jus praecedentiae. Право преимущества. Объяснение 25000 иностранных слов,… … Словарь иностранных слов русского языка
Юридический словарь
прецедентное право - Прецеденты, созданные в результате решений, принятых по ранее рассмотренным судебным делам, которые могут влиять на толкования закона или рассмотрение судебных дел в будущем. [Глоссарий терминов, используемых в платежных и расчетных системах.… … Справочник технического переводчика
Правовая система, в которой основным источником права признается судебный прецедент, т.е. решение, вынесенное по какому либо делу, обязательно для всех судов равной и низшей инстанции при рассмотрении ими аналогичных дел. Эта система дает… … Энциклопедический словарь экономики и права
Правовая система, в которой основным источником права признается прецедент судебный. Эта система дает возможность суду выполнять правотворческие функции не только в случае отсутствия соответствующего закона, но и при наличии недостаточно четкой… … Энциклопедия юриста
прецедентное право - 1) составная часть права стран англо американской системы, которую образуют прецеденты судебные, в отличие от статутного права. В рамках П.п. сложились две ветви: общее право и право справедливости; 2) правовая система, в которой основным… … Большой юридический словарь
Прецедентное право - (case law), правовая система, в к рой осн. источником права признается прецедент, т.е. решение судьи, вынесенное по аналогичному делу. Юрид. системы, функционирующие подобным образом (напр., в Англии, Уэльсе, большинстве штатов США), называются… … Народы и культуры
Правовой прецедент (прецедентное право) - судебное или административное решение по конкретному юридическому делу, которому придается общеобязательное юридическое значение. Правовой прецедент формируется в процессе рассмотрения государственным органом (административным или судебным)… … Элементарные начала общей теории права
Правовой прецедент как юридическое явление не играет особой роли в современном Российском государстве. Однако для стран с англосаксонской правовой моделью он имеет решающее значение. Прецедент часто используют для восполнения пробелов в законодательной системе, а также в целях формирования и изменения новых норм. В нашей статье будет подробно рассказано о том, что такое правовой прецедент, каковы его функции и особенности.
Определение
Что такое прецедент? Данное понятие в правовом поле характеризуется решением определенного вопроса, поставленного впервые. В дальнейшем принятое решение может стать образцом для регулирования похожих ситуаций.
Известно, что в большинстве стран мира регулирование общественных отношений происходит за счет нормативных актов. В романо-германских юридических системах особое место занимают законы, подзаконные акты, доктрины и обычаи. В государствах же с англосаксонским строением к представленным элементам добавляется еще и прецедент. Он устанавливает новую норму, при этом общие законодательные принципы остаются прежними.
Что такое прецедент? Это юридический элемент, который может изменять, создавать и толковать существующие нормы. Так, юридические пробелы и коллизии вполне можно "залечить" при помощи рассматриваемого явления.
Особенности прецедента
Ответить на вопрос о том, что такое прецедент, поможет характеристика основных его особенностей. Первый и основной признак рассматриваемого явления - казуистичность. Прецедент всегда разрабатывается в строгом соответствии с конкретными явлениями и делами - иначе говоря, казусами.
Государственные органы разных стран нередко допускают ошибки при разработке того или иного закона. Прецедент помогает исправить сложившиеся юридические проблемы. Получается это за счет второй особенности рассматриваемого явления - гибкости. Стоит при этом отметить, что прецедент исправляет закон автоматически: зачастую в нормативный акт даже не вносится никаких изменений. Например, физическое лицо хочет разрешить гражданский спор. По ходу дела обнаруживается проблема: отдельный юридический факт не подлежит рассмотрению из-за ошибки в законодательстве. Человек обращается в суд, где должностные лица принимают наиболее оптимальное решение. Впоследствии это решение приобретает обязательный характер. Здесь же следует выделить третий признак прецедента: его множественность. Существует немало способов исправления нормативного акта. Однако чаще всего рассмотрение происходит в суде.
Принципы применения прецедентов
Рассматриваемое явление должно соответствовать законодательству страны. Законы, в свою очередь, направлены на защиту и обеспечение прав и свобод человека. В то же время прецедент часто бывает противоречив. Законодатели не сразу могут понять, соответствует ли принятое судом решение нормам закона. Дабы подобные ситуации образовывались как можно реже, все время следует обращаться к основным принципам правового прецедента.
Первый принцип - схожесть с правовым обычаем. Заделать "дыры" в законе невозможно, не обратив внимания на исторический опыт страны. Второй важный принцип касается сотрудничества разных ветвей власти. Так, суды должны вести диалог с представительными органами. Только сотрудничество разных политических отраслей поможет качественно разрешить вопросы о том, что такое юридический прецедент, как его применять и каковы будут последствия.
История прецедента
Как уже было сказано, прецедентная система характерна лишь для стран с англосаксонским При этом рассматриваемое явление широко применялось еще в Древнем Риме. В те времена существовало понятие "этикета" - совокупности нравственных устоев. Именно к этикету постоянно обращались преторы, судьи и прочие магистраты. Римские эдикты необходимо было постоянно совершенствовать. Так формировалось преторское право - система общеобязательных предписаний.
Вопрос о том, что такое судебный прецедент, берет свое начало в Средних веках. В Англии времен Вильгельма I стали повсеместно появляться королевские разъездные суды. Из-за слабой нормативной базы дела часто решались по аналогии. Изучалась обширная судебная практика. Из самых частых дел впоследствии составлялись нормы.
Прецеденты в России
Разобравшись с вопросом о том, что такое прецедент, следует перейти к проблеме применения рассматриваемого явления в Российской Федерации. Сразу следует отметить, что наше государство относится к группе стран с романо-германским типом права, а потому прецедент не может являться юридическим источником.
При этом прецеденты в России активно применяются, причем по такой же схеме, как и в странах англосаксонского типа. Верховный суд, рассматривая накопившуюся правовую базу, может вносить коррективы в некоторые "проблемные" акты. Именно поэтому наши законы столь часто меняют свое содержание: некоторые нормы переставляются, другие ликвидируются, соединяются и т. д.
