Что представляет собой экстерриториальное действие закона. Понятие экстерриториальности: действия права, реализации права и юрисдикции

3.1. Экстертерриториальность действия закона.

Несмотря на то, что установленные или санкционированные государством нормы права, как правило, действуют в пределах территории государства, в определенных случаях возможно их экстерриториальное действие, т.е. действие за пределами территории государства.

Экстерриториальное действие норм права, а также нормативных правовых актов, имеет место в следующих случаях.

Во-первых, в случае нахождения граждан за границей. Граждане государства, находящиеся за границей, всегда сохраняют правовую связь со своим государством. Во многих государствах в соответствии с международным правом действуют конституционные и специальные нормы, обеспечивающие права и законные интересы своих граждан, находящихся вне пределов государства. Кроме того, нормы права, будучи общеобязательными правилами поведения, обязательны для граждан не только на территории государства, но и за ее пределами. Поэтому граждане государства, находящиеся за границей, обязаны подчиняться не только законодательству страны пребывания, но и законодательству своей собственной страны. Так, согласно ст. 12 УК РФ граждане Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если они не были осуждены в иностранном государстве, подлежат уголовной ответственности по Уголовному кодексу Российской Федерации.

Во-вторых, в случае заключения соглашений с другими государствами, в соответствии с которыми определенные правовые нормы одного государства действуют на территории другого и наоборот. Особенно это касается норм гражданского, коммерческого, трудового, финансового и некоторых других отраслей права.

В-третьих, в случае действия на территориях со смешанным правовым режимом.

К таким территориям относятся континентальный шельф и исключительная экономическая зона. Континентальный шельф – это морское дно и его недра, расположенные за пределами территориального моря прибрежного государства до внешней границы подводной окраины материка, а исключительная экономическая зона – это морское пространство шириной до 200 морских миль, расположенное за внешней границей территориального моря и примыкающее к нему. Эти территории не входят в состав территории прибрежных государств и вообще не являются территорией какого-либо государства. Вместе с тем прибрежные государства обладают определенными суверенными правами на этих территориях. Они имеют исключительные права на разработку и использование живых и неживых ресурсов и некоторые другие виды деятельности в пределах континентального шельфа и исключительной экономической зоны. В этой связи на данных территориях помимо норм международного права действуют также правовые нормы соответствующих прибрежных государств. А поскольку эти территории не входят в состав территории какого-либо государства, то действие на этих территориях правовых норм прибрежного государства следует рассматривать как их экстерриториальное действие.

Наряду со всем вышеперечисленным, существует понятие экстерриториального действия законов внутри государства.

Территория государства делится на части. Эти части могут обладать известной самостоятельностью, автономией, самоуправлением. Территория государства или его самоуправляемых частей делится также на административные единицы. Каждая автономная или административная единица имеет свои органы власти и управления, которые издают нормативные акты. Эти нормативные акты действуют, как правило, в пределах территориальной власти данного органа. Но в смысле признания юридические акты территориальных единиц имеют экстерриториальное действие. Однако имеется существенное различие в международном и внутригосударственном действии законов в этом отношении: применение иностранного закона даже в виде его признания является исключением, установленным внутренними и международными нормами. Признание же юридических актов внутри данного государства является правилом.

Часто возникает необходимость выбора между различными законами самоуправляемых частей государства в случае так называемых «межобластных коллизий законов». Так в царской России, представлявшей собой унитарное государство, действовали, различные правовые системы: Свод законов Российской империи; кодекс Наполеона (царство Польское); Свод местных узаконений остзейских губерний (прибалтийские губернии) и другие. Тем более это имеет место в государствах с федеративным устройством: различные правовые системы существуют в США; до 1951 года в Словакии действовало венгерское гражданское право, а в Чехии и Моравии - австрийское гражданское право.

В Советском Союзе часто возникали противоречия между республиканскими законами. Например, Узбекская ССР приняла и ввела в действие новый Гражданский кодекс намного раньше, чем РСФСР, и различия между этим кодексом и действовавшим в РСФСР старым Гражданским кодексом были довольно существенными.

Различие законов союзных республик касалось и уголовного судопроизводства в уголовно-процессуальных кодексах. Например, в УПК РСФСР, УПК Молдавской ССР, УПК Грузинской ССР, УПК Белорусской ССР предусматривалась ответственность потерпевшего за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, а в УПК РСФСР и УПК Грузинской ССР - также и ответственность потерпевшего за неявку без уважительной причины. Статья 72 УПК Украинской ССР предусматривала ответственность потерпевшего только за дачу ложных показаний. В статье 49 УПК Казахской ССР вообще не решался вопрос об ответственности потерпевшего.

Внутригосударственные столкновения законов могут возникать не только между законами республик, автономий, но и между юридическими актами в пределах одной из них. Так, в реализации Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 26 июля 1962 года об изъятии строений, приобретенных на нетрудовые доходы, встретились затруднения, связанные с тем, что решение исполкома Совета депутатов трудящихся в месте жительства владельца или в месте его работы может не быть исполнено в месте нахождения строения. Строго говоря, решение должно было быть выполнено, ибо оно направлялось в суд, а судебные решения об изъятии строений были обязательны на территории всего Союза ССР. Но поскольку речь идет не только об изъятии строения, а также и об определении его дальнейшей судьбы, местные органы власти того места, где находится строение, могут иметь другие намерения, что должно было сказаться на исполнении решения суда. Обсудив этот вопрос, Прокуратура СССР совместно с Верховным Судом СССР пришли к выводу, что материалы об изъятии строений должны рассматриваться исполкомами Советов депутатов и судами по месту нахождения строения. Таким образом, был применен принцип lax ray setae (закон местонахождения вещи). Решение было интересно тем, что этот принцип применим не только к определению гражданской подсудности и применению гражданских законов, но и к административному отношению (рассмотрение вопросов исполкомами Советов депутатов трудящихся).

В настоящее время те законы, которые были включены в УК союзных республик (если нет специальной оговорки об их отмене) действуют как уголовные законы самостоятельных государств (в некоторых из них уже принят новый УК).

В существующем УК государств СНГ, можно выделить три группы норм:

1. нормы воспроизводящие, те нормы, которые текстуально воспроизводят бывшие союзные законы;

2. нормы развивающие, то есть нормы, которые развивают положения общесоюзных законов, поскольку такое право специально было оговорено или вытекало из смысла союзного закона;

3. нормы первоустанавливающие - нормы собственно республиканские, которые отсутствовали в союзных уголовных законах.

2 июля 1991 года Верховный Совет Союза ССР принял новые Основы уголовного законодательства Союза ССР и республик. Предусматривалось создание Федерального УК. В нем предполагалось «собрать» общесоюзные уголовные законы. Иначе говоря, появилась идея дуализма уголовного законодательства - федеральное законодательство, не инкорпорированное в УК республик, и отдельно - УК республик.

СССР перестал существовать, и образовалось содружество самостоятельных суверенных государств (СНГ). В связи с этим, встает вопрос о действии союзных законов территории этих государств. Здесь следует исходить из того, что если нет специального закона и нет запрета применять в этом случае союзные законы, то они могут применяться. Именно так решен этот вопрос в Декларациях о независимости и суверенитете отдельных государств, входящих ранее в состав СССР.

Следует отметить также, что если ранее признавали приоритет национального, а не международного законодательства, то в настоящее время признается примат международного права. Поэтому все уголовные законы приводятся в соответствие с нормами международного права и международных договоров.

Итак, законы (нормативно-правовые акты), имеют экстерриториальное действие не только между государствами, но и внутри них. Также можно отметить, что экстерриториальность выступает и в форме иммунитета дипломатических и консульских представителей, а также в возможности применения актов уголовно-правового характера на территории другого субъекта федерации, автономии, где совершено преступление, независимо от того, где задержан и привлечен к ответственности преступник.

Территориальным аспектом предопределено, по существу, и действие законов (нормативно-правых актов) по кругу лиц, так как они имеют силу в отношении всех физических и юридических лиц, находящихся на той или иной территории.

Применения права Среди пределов правового регулирования особо следует выделить временные, пространственные и личностные пределы. Чтобы определить и охарактеризовать их, нужно рассмотреть действие норм права (и нормативных правовых актов) во времени, в пространстве и по кругу лиц. Началом и окончанием действия нормативных правовых актов характеризуются временные пределы правового регулирования...

Практики позволяет судам принимать такие решения, которые имеют общеобязательное значение при рассмотрен той или иной группы юридических дел. Высшие органы судебной власти не только конкретизируют действующие нормы права, но и создают в пределах своей компетенции новые правовые нормы с целью руководящего разъяснения применена законодательства по вопросам, возникающим при практическом разрешении...

Блага, приобретения материальной либо духовной ценности. Правоотношения охраняются и защищаются государством своими принудительными средствами. Виды правоотношений могут быть выделены по разным основаниям. В системе права правоотношения делятся на: конституционные, гражданско-правовые, семейные, уголовные и прочие правоотношения. По функциям права правоотношенияделятся на: ...

Каждого слова в нормативном акте. Необходимо установить основное значение слова, его смысловой оттенок в данном контексте, грамматическую форму. Особо важное значение при толковании норм права имеет исследование специальных терминов употребляемых в законодательстве.В нормативных актах следует различать следующие термины: общеупотребляемые, обыденные. общеупотребляемые термины, имеющие в...

Как известно, большинство авторов склонны выделять два метода правового регулирования, используемые международным частным правом: коллизионно-правовой и материально-правовой методы регулирования. Помимо них, иногда в литературе также упоминается «метод прямого национального регулирования», или «экстраординарно-односторонний материально-правовой метод». Хотя международное частное право обычно рассматривается с нормативной точки зрения (в виде совокупности норм права) как не включающая в себя область международного гражданского процесса, наука международного частного права занимается и им. Следовательно, в рамках настоящей главы будут рассмотрены также и соответствующие процессуальные вопросы.

Экстерриториальное действие иностранного права и его ограничение в коллизионном праве

Коллизионно-правовое регулирование может исходить из двух фундаментально различающихся подходов: унилатерального (однонаправленного), с одной стороны, и мультилатерального (разнонаправленного), с другой. Рассматриваемые вместе, данные два подхода составляют конфликтный метод. Рассмотрим их подробнее. Предварительно же отметим, что различие однонаправленного и разнонаправленного (унилатерального и мультилатерального) подходов - не то же самое, что различие односторонних и двусторонних коллизионных норм. Большинство современных односторонних коллизионных норм (приведем, к примеру, п. 4 ст. 1209, п. 2 ст. 1213 и абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК РФ) сформулированы в рамках разнонаправленного подхода - в качестве его конкретизации, уточнения применительно к конкретной ситуации.

Унилатеральный подход . Данный подход предполагает поиск решения коллизионного вопроса в самих нормах материального права: в определении их пространственно-персональной сферы действия. Он «рассматривает в качестве исходнои? точки рассуждении? саму норму материального права». Существование специальных коллизионных норм отнюдь не предполагается (но они и не исключаются); каждый законодатель сам в своих материально-правовых предписаниях формулирует сферу действия создаваемого им права. Нетрудно заметить, что в контексте нашей работы экстерриториальное действие права с унилатеральной точки зрения может быть либо исключительно непосредственным, либо не может иметь места в отсутствие непосредственного действия . Иными словами, в том случае, когда сам правопорядок себя компетентным не считает, никто не может «принуждать» его к действию, распространять его действие на определенные отношения. Непосредственная экстерриториальность здесь выступает в качестве conditio sine qua non действия права не по территориальному признаку: такое действие может только признаваться в силу иностранного права, но не возникать на основании его предписаний.

Средневековая теория статутов представляет собой чистый образец унилатерального подхода: выстраивая всю коллизионную систему на принципе «объект закона определяет его эффект», она именно из существа материальных норм (статута, его объекта, пр.) выводит сферу их применения, что и является отличительной чертой унилатерализма. Хотя унилатерализм и представляется, хотя бы и отчасти, экзотической для российской доктрины международного частного права концепцией, многие специалисты обнаруживают себя сторонниками унилатерального подхода. В дореволюционное время таковым был А.А. Пиленко, в современной литературе склонность к унилатеральному подходу демонстрирует С.А. Бабкин.

Для иллюстрации существа унилатерального подхода возьмем в качестве примера теорию А.А. Пиленко. По сути, он предлагает ступенчатый «тест» по определению применимого права судьей, состоящий из нескольких стадий:

1) определяем, применимо ли наше право (lex fori ) и, если да, применяем его;

2) если нет, определяем, чьё право применимо, и применяем это право;

3) если применимыми себя считают два и более правопорядка, то толкуем нашу одностороннюю коллизионную норму (или материальное положение, определяющее сферу действия нашего права) как двустороннюю;

4) если применимым себя не считает ни один правопорядок, субсидиарно применяем наше право (lex fori ).

Случай, приведенный в п. 3, представляет собой позитивную коллизию, в п. 4 же - негативную. Позитивная коллизия - это действительное «столкновение» правовых систем, когда они обе считают себя непосредственно экстерриториально действующими . Негативная же - когда непосредственно экстерриториально не действует ни одна . Такие проблемы возникают только в рамках унилатерального подхода, поскольку мультилатеральный непосредственную экстерриториальность - только при рассмотрении которой и возникают эти вопросы! - игнорирует, считая иностранное право действующим исключительно опосредованно . Позитивные коллизии закона суда и иных правопорядков в таком подходе всегда решаются в пользу lex fori . Сходную методологию предлагает и Б. Карри. Не вдаваясь в подробности его теории правительственного интереса, укажем, что вопросы позитивных коллизий между законом суда и иностранным правом он решал так же, как и А.А. Пиленко.

Р. де Нова предлагает делить ученых-унилатералистов на 1) «экстравертов» и 2) «интровертов» по критерию того, склонны ли они использовать инструментарий мультилатерального подхода для решения сложных с точки зрения подхода унилатерального вопросов - в частности, толковать односторонние коллизионные нормы как двусторонние. С такой точки зрения А.А. Пиленко предстает «экстравертом», тогда как Б. Карри «интровертом». Данный критерий иллюстрирует, допускает ли отечественное право опосредованное действие иностранного права или нет: в случае позитивных коллизий двух иностранных правовых систем именно отечественное право решает, какая из них действует экстерриториально (хотя и с учетом сферы действия иностранного права с точки зрения последнего). При этом, несмотря на кажущуюся «экзотичность», регулирование в унилатеральном ключе не чуждо и современному российскому позитивному праву. Именно такой подход употребляется, например, в сфере права интеллектуальной собственности и трудового права .

В литературе отмечается, что применительно к вопросам патентного (изобретательского) права коллизионных норм вообще существовать не может . Это, очевидно, неверно: в данной сфере достаточно общепризнанной является коллизионная привязка lex loci protectionis . В то же время положения права интеллектуальной собственности, имеющего исключительно территориальный характер действия , не действуют за рубежом, но лишь применяются правоприменительными органами, если последние, конечно, найдут себя компетентными с точки зрения правил международной подсудности lege fori . Иными словами, право интеллектуальной собственности не имеет экстерриториального действия - ни опосредованного, ни непосредственного.

Думается, в случае возникновения при рассмотрении дела в российском суде вопроса о возможности применения иностранного трудового права или права интеллектуальной собственности российский суд может поступить «экстравертно», дедуцировав соответствующие коллизионные нормы из материальных положений ГК РФ и ТК РФ соответственно, возможно, с «привлечением» инструментария принципа наиболее тесной связи из п. 2 ст. 1186 ГК РФ и аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ). Посредством такой дедукции будут сформулированы принципы lex loci laboris и lex loci protectionis соответственно.

Отметим, что вопросы ограничения экстерриториального действия иностранного права в рамках унилатерального подхода не возникают , поскольку всегда, когда действует lex fori , применяется именно он. Впрочем, при таком подходе допустимы предписания, устраняющие последствия территориального действия иностранного права (за рубежом), претендующего и на экстерриториальное действие, либо затрудняющие реализацию (включая применение) непосредственно экстерриториально действующих правовых норм иностранного права . Эти вопросы, однако, решаются не коллизионными методами и точно так же, как и при мультилатеральном подходе. Отмечается, что нормы непосредственного применения - одна из упомянутых выше «защитных оговорок» - являются проявлением унилатерального подхода в современном праве. В то же время они явно имеют материальный характер, почему мы и решили рассмотреть их отдельно.

Мультилатеральный подход . Данный подход в рамках российской науки международного частного права в представлении, по существу, не нуждается; именно на нем базируются все более или менее общепризнанные решения в области международного частного права, а также большая часть нашего законодательства в этой сфере. Основоположником мультилатерального подхода выступил великий немецкий юрист Фридрих Карл фон Савиньи. С его точки зрения, задача конфликтного права - в должной локализации правового отношения посредством нахождения его оседлости (der Sitz) с помощью специально созданной в этих целях системы двусторонних, т.е. применимых в отношении как своего, так и чужого права (например, место нахождения вещи (situs) в случае с привязкой lex rei sitae), а не отсылающих к конкретной правовой системе, коллизионных норм. Именно поэтому данный подход и получил наименование мультилатерального (разнонаправленного) - потому что коллизионные нормы, сформулированные в его рамках, определяют пределы действия не только своего, но и иностранного права (с собственной, разумеется, точки зрения).

В дальнейшем данный подход был в определенной степени скорректирован: во-первых, локализации подлежат не правоотношения, а фактические отношения; во-вторых, в отличие от универсалиста Савиньи, полагавшего международное единообразие решений основной целью международного частного права, национальные законодательства пошли по другому пути - партикуляристскому - сформулировав свои национальные коллизионные нормы исходя из особенностей собственной правовой системы, хотя и преимущественно (но не всегда) в мультилатералистском ключе.

При мультилатеральном подходе законодатель типизирует фактические отношения, а затем подбирает к каждому из выделенных им типов такой признак, который позволит эти отношения локализовать - привязать к определенной правовой системе. В результате создаются коллизионные нормы, состоящие из объема, указывающего на типизированные фактические отношения, и привязки - формулы прикрепления, устанавливающей признак, указывающий на применимую правовую систему. Коллизионный вопрос решается через применение собственной коллизионной нормы, а не через обращение к иностранному праву, поэтому последнее, как правило, в учет не принимается. При этом иностранное право применяется к правоотношению целиком - отметим, что именно потому, что оно не просто применяется , но полагается действующим .

Коллизионные нормы в таком случае формулируются с учетом нормообразующих факторов, или факторов, влияющих на формирование содержания коллизионных норм. Под таким фактором понимается «любое явление общественной жизни, непосредственное воздействующее в той или иной форме на выявление потребности в коллизионном регулировании, разработку, принятие, изменение или отмену коллизионной нормы». Наиболее последовательной представляется классификация А.В. Асоскова, разделившего нормообразующие факторы на: 1) материальные факторы (основанные на изучении материально-правовых интересов отдельных субъектов, которые проявляются в области частноправового регулирования); 2) публичные факторы (принимающие во внимание интересы самих государств); 3) коллизионные факторы (связанные с особенностями, вытекающими из трансграничной природы регулируемых международным частным правом отношений).

Каждому подходу, очевидно, свойственны свои нормообразующие факторы; это не некая особенность мультилатерального подхода. Мультилатеральный подход традиционно придает большее значение коллизионным факторам - именно по этой причине он, однако, и критиковался, а международное частное право вообще именовалось «слепым тестом», нечувствительным к результату разрешения спора. Очевидно, современное коллизионное право стало куда более гибким - в этом проявляется повышенное внимание к материальным факторам в противовес чисто коллизионным. Именно это имеют в виду под материализацией коллизионного регулирования, или методом выбора результата (result-selectivism; result-selective approach). Зачастую отмечается, что судья, решающий коллизионный вопрос, не должен полностью абстрагироваться от материальной справедливости собственного решения; иными словами, коллизионная (пространственная) справедливость ставится в зависимость от материальной.

По большому счету, такая материализация коллизионного регулирования была неизбежна: его первоначальная «слепота» во многом спровоцирована идеей Савиньи о равноценности и взаимозаменяемости правопорядков, которая вытекает из «принципа полноты правопорядка» (Prinzip der Vollstдndigkeit); примерно в таком же ключе размышляло и функционалистское направление в сравнительном правоведении. В современном мире, однако, далеко не все акторы принадлежат одной и той же (западной) правовой традиции; кроме того, и между принадлежащими к западной правовой традиции правовыми системами зачастую имеются существенные различия, с очевидностью свидетельствующие о невозможности даже их функционального отождествления. Какими бы, однако, ни были факторы формирования содержания коллизионных норм, механизм их действия неизменен. Иностранное право действует - и применяется - постольку, поскольку коллизионная норма указывает на него. При этом применяется оно целиком. Таким образом, мультилатерализм предполагает , определенного с помощью коллизионной нормы.

Поскольку такое действие является опосредованным , специальных механизмов ограничения такого действия нет; ограничивается не действие иностранного права, а сфера применения собственной коллизионной нормы . Целям её ограничения (сужения объема нормы) служат защитные оговорки . Основных видов защитных оговорок - три: 1) нормы непосредственного применения (сверхимперативные нормы, преобладающие императивные положения, пр.); 2) оговорка о публичном порядке; 3) обход закона в международном частном праве. Нормы непосредственного применения не имеют прямого коллизионного эффекта: они направлены не на то, чтобы ограничить сферу действия иностранного права, но на расширение сферы действия собственного.

Иными словами, коллизионный эффект таких норм состоит в том, что они исключают из объема коллизионной нормы те вопросы, которые прямо урегулированы в таких нормах . Ограничение сферы иностранного права здесь не цель, а побочный результат непосредственной применимости собственного права.

Поскольку нормы непосредственного применения есть проявление материально-правового регулирования в международном частном праве, они более подробно будут рассмотрены в следующем параграфе.

В российском законодательстве (ст. 1193 ГК РФ), как и в большинстве других современных правопорядков, оговорка о публичном порядке закреплена в негативном варианте, впервые закрепленном в ст. 6 Вводного закона к ГГУ. Негативный вариант оговорки о публичном порядке «отторгает» не само применение иностранной нормы по причинам её несоответствия lex fori , а последствия такого применения, если такие последствия противоречат публичному порядку; при этом последний формулируется по-разному - в самом Вводном законе, например, как «существенные принципы германского права». Попытки точного определения содержания публичного порядка, хотя и имевшие место ранее, ныне представляются совершенно наивными и заведомо обреченными на провал.

В случае установления противоречия последствий применения нормы иностранного права сфера действия коллизионной нормы, изначально примененной судом, сужается, что отмечал еще Л.А. Лунц. Она признается не охватывающей соответствующее отношение, и иностранное право к нему не применяется. В российском праве это влечет применение lege fori, то есть российского права. Впрочем, возможно и иное решение - как нам представляется, более справедливое с коллизионной точки зрения. Оно реализовано, например, в ст. 22(2) ГК Португалии, согласно которой в случае нарушения применением иностранного права международного публичного порядка Португалии применяются «более подходящие нормы иностранного компетентного законодательства», а португальское право (lex fori ) применяется только «субсидиарно».

Такое решение представляется более оптимальным, нежели российское. В то же время и оно вызывает некоторые вопросы. Ведь получается, что, применяя «более подходящие» иностранные нормы, мы применяем иностранное право отнюдь не в том его виде, в котором оно существует в действительности, а так, как мы считаем «целесообразным» его применять. Следовательно, этот механизм влечет применение нормы к тем отношениям, к которым она применяться не предполагалась. Это, вероятно, представляет своего рода адаптацию: так не целесообразней было бы прямо закрепить возможность адаптации в таком случае? Как бы там ни было, этот сложный вопрос требует отдельного исследования.

С нашей же точки зрения важно отметить следующее: в рассматриваемом случае не происходит сужения действия коллизионной нормы ; она действует точно так же, все так же отсылая к иностранному праву. Поставим вопрос так: действует ли иностранное право в таком случае? Очевидно, нет - или, во всяком случае, не в полной мере, ибо такое действующее право по содержанию нетождественно действительному иностранному праву. Оно схоже с ним, но как бы «искажено» вмешательством португальского судьи; именно этот синтез иностранного права и судейского усмотрения и приводит нас к выводу о том, что предлагаемое решение - это специфическая вариация института адаптации. Следовательно, в таком случае не имеет места ни сужение действия коллизионной нормы, ни опосредованное экстерриториальное действие иностранного права: в данной ситуации происходит создание нормы ad hoc. По-видимому, этот механизм может быть описан с помощью теории местного права У. Кука, упоминаемой выше.

В литературе иногда также выделяют «специальную» оговорку о публичном порядке, противопоставляемую общей, описанной выше. Специальная оговорка о публичном порядке, или «эксклюзивная коллизионная норма» - это коллизионная норма, которая прямо отрицает определенные последствия применения иностранного права. Классический пример такой нормы - ст. 40(3) Вводного закона к ГГУ, согласно которой деликтные притязания, «идущие существенно дальше, чем это необходимо для соразмерного возмещения потерпевшему», не могут быть предъявлены. Эта норма направлена, в частности, на непризнание взыскания тройных убытков (treble damages), принятых в антимонопольном праве США.

Специальные оговорки о публичном порядке есть не что иное, как конкретизация общей оговорки. В случае, приведенном выше, такая конкретизация - в отличие от португальского решения - не влечет ни сужения сферы действия коллизионной нормы, ни адаптации. Действует все то же иностранное право, тождественное по содержанию самому себе - в отличие от португальского решения, где применяется «не вполне» оно и, следовательно, не оно; но применение такого права ограничивается указанными национальным правом пределами. В этом проявляется опосредованность экстерриториального действия права - оно действует не просто постольку, поскольку национальное право это предписывает, но и именно в тех пределах, в каком это предписывается. В данном случае не происходит коррекции действия права - оно действует в том же виде, происходит коррекция его применения .

Последняя защитная оговорка - это запрет действий в обход закона в коллизионном праве; материально-правовую его «сторону» мы в рамках настоящей работы оставляем «за скобками». Суть концепции agere in fraudem legis сводится к тому, что действия (в том числе соглашения), создающие искусственную привязку отношения к иному праву, нежели lex fori , признаются недействительными (не имеющими эффекта), а отношение - подчиненным наиболее тесно связанному закону. Под обходом закона же понимают «искусственную привязку подлежащего регулированию отношения к тому или иному правопорядку в целях избежания принудительных законов другого государства» - либо несколько иначе: например, Л. Раапе рассматривал создание искусственной привязки как средство обхода, но не как сам обход; сам обход состоит, по-видимому, в устранении действий материальных норм закона суда. Вторая точка зрения представляется более точной; как бы там ни было, они друг другу не противоречат в том, что обходятся материальные нормы lege fori .

По большому счету, механизм действия запрета обхода закона нужно также охарактеризовать как сужение действия коллизионной нормы, использующей искусственную привязку, в целях применения закона, который наиболее тесно связан с отношением. В случае с agere in fraudem legis domesticae таким правом будет lex fori (в данном контексте именуемым также lex domesticae ), c agere in fraudem legis extranae - lex connectionis fermitatis (lex extranae ). В контексте экстерриториального действия права последний случай не ограничивает экстерриториальное действие иностранного права вообще , но определенного иностранного права - того, с которым отношение наиболее тесно связано, которое «обходится» искусственным созданием привязки к другому закону. Применение же закона суда означает устранение иностранного права вообще. Каким же именно образом?

В случае с «обходом закона» определение применимого права в итоге осуществляется через привязку к закону наиболее тесной связи, что было отмечено и убедительно доказано А.И. Мурановым. С применением иностранного права это представляется совершенно очевидным, чего не скажешь о применении закона суда: действительно ли отношение привязывается к нему формулой прикрепления или же коллизионная норма просто не действует ? Более последовательным представляется первый вариант, не предполагающий «расщепления» механизма «обхода закона» на два различных по природе явления; тождественное разумно объяснять тождественным же - если это возможно, а здесь это возможно, - а не чем-то отличным.

Именно тот факт, что концепция «обхода закона» реализуется через принцип наиболее тесной связи, обусловливает отсутствие необходимости в таковой в современном коллизионном праве (особенно учитывая многочисленные «escape clauses»). Л.П. Ануфриева называет её «анахронизмом», вместе с тем исходя из её последующего воплощения в ГК РФ, поскольку текст ст. 1198 Модельного ГК СНГ содержал соответствующее положения. «Обход закона», однако, в итоговую редакцию ГК РФ не попал. Такое решение заслуживает одобрения. Таким образом, запрет «обхода закона» предполагает привязку отношения к наиболее тесно связанному закону: закону суда (тогда иностранное право экстерриториально не действует, но в силу ограничения действия коллизионной нормы) либо иному.

Нетрудно заметить, что и в случае с оговоркой о публичном порядке (в российском его воплощении), и в случае с обходом закона иностранное право не действует экстерриториально именно в силу ограничения действия национальной коллизионной нормы . Это дает возможность нам сделать один очень важный с точки зрения нашего исследования вывод: опосредованное экстерриториальное действие иностранного права (закономерное при мультилатеральном и при этом не универсалистском подходе) может быть ограничено только через ограничение сферы действия «посредника», то есть нормы, допускающей такое действие.

Сложить хороший образец стоит существенных средств. Причина - отсутствие неточностей имеет огромное значение. В действительности документ это описание ума обращающегося. Читающий получает эмоции о человеке, что написал собственные взгляды, читая документ и его смысл. Это бывает принципиально существеннымв случаях, когда результат открывается от умственного состояния.

Экстерриториальность – правовой статус юридических или физических лиц, объектов или учреждений, которые были изъяты из-под действия местного территориального законодательства, и подпадают в полном объеме или только частично под действия законодательства того государства, национальности которого они принадлежат. Впервые институт экстерриториальности возник в международном праве, он выражался в неподсудности граждан-иностранцев местному суду, на территории которого они прибывали, а также в возможности установления над ними консульской юрисдикции и освобождении их от прямых налогов. Сегодня экстерриториальность существует в виде консульских и дипломатических привилегий и иммунитетов.

Действие нормативно-правовых актов в пространстве и по кругу лиц - Часть 1

Действие нормативно-правового акта в пространстве происходит в соответствии с территориальных и экстерриториальных принципов.

Территориальное действие нормативно-правового акта очерчена территорией государства (Украина) или отдельного региона (АР Крым), или административно-территориальной единицы (областного, районного, городского масштаба), то есть той территории, на которую распространяются властные полномочия органа, который его выдал (предприятия. учреждения и т.п.), экстерриториальный действие нормативно-правового акта (право экстерриториальности государств) - порядок, согласно которому учреждения или физические лица, расположенные или находятся на территории другого государства, рассматриваются как расположенные или находятся на собственной национальной территории и подвластные законам и юрисдикции собственного государства. Правом экстерриториальности пользуются военные корабли и самолеты, с разрешения государства пребывания находятся на ее территории, но рассматриваются как часть территории государства флага или опознавательных знаков; космические объекты, принадлежащие государству; территории дипломатических представительств и консульств.

Территориальный принцип в чистом виде в законодательстве государств почти не встречается, поскольку он дополнен экстерриториальным принципом. За совершенное за границей преступление гражданин Украины подлежит уголовной ответственности по Уголовному кодексу Украины (если иное не предусмотрено международными договорами Украины, согласие на обязательность которых предоставлено Верховной Радой Украины).

Действие нормативно-правовых актов по кругу лиц - это их распространение на определенные круги лиц в зависимости от объема и особенностей (наличия дипломатического иммунитета) их правового статуса.

Действие нормативно-правовых актов по кругу лиц в зависимости от объема их правового статуса:

а) общего действия - распространяются на всех лиц, находящихся на территории государства: граждане, иностранные граждане, лица без гражданства (апатриды), лица с двойным гражданством (бипатриды), беженцы; почетные граждане, все внутригосударственные, общие, иностранные, международные организации. которые не пользуются правом экстерриториальности. Здесь проявляется тесная связь действия нормативно-правовых актов по кругу лиц и в пространстве (Конституция Украины);

экстерриториальность что это? пример? экстерриториальность что это? пример?

ЧАВ Искусственный Интеллект (165394) 1 год назад

1. Территория дипломатического представительства.

2. Военный корабль, находящийся с официальным визитом.

3. Иностранные военные базы.

Космодром "Байконур", находящийся на территории Казахстана, пользуется экстерриториальностью, на нём действуют Российские законы.

Elvira Мудрец (19579) 1 год назад

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ

1) особые права и преимущества (неприкосновенность личности и жилища, неподсудность местным законам, освобождение от налогов, повинностей). взаимно предоставляемые государствами иностранным дипломатическим представителям и другим должностным лицам;

2) особый правовой статус отдельных территорий государства.

Как я понимаю, живут и преступление совершают в одной стране, а судить их будут по законам другой страны,

гражданами которой они являются.

Либо по каким-то международным законам.

Если я ошибаюсь, подправьте. -)

Энциклопедический словарь экономики и права → ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ

Что такое "ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ"?

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ (от лат ex. из, вне и temtorialis находящийся на территории) - полный иммунитет; т.е. освобождение от юрисдикции какого-либо государства на том основании, что соответствующее лицо (или учреждение) считается как бы находящимся на территории государства, гражданство (или национальность, если речь идет не о физических лицах) которого оно имеет. Ранее ссылками на Э. обосновывали дипломатические иммунитета и привилегии, но затем от этого отказались ввиду того, что она в подобных ситуациях основывалась на юридической фикции и могла бы послужить обоснованием безграничного расширения иммунитетов и привилегий. Э. сохранила свое значение в некоторых других отраслях международного права. Например, в международном морском праве она применяется для характеристики статуса военного корабля в иностранном порту, поскольку такой корабль и в этом случае рассматривается как плавучая территория государства флага. Э. пользуется и военное воздушное судно, находящееся на иностранной территории с согласия территориального суверена, поскольку оно считается частью территории государства, опознавательные знаки которого имеет.

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ, Ци, ж. (спец.). Право дипломатических представителей, находящихся в какомЦн. г. Толковый словарь Ожегова

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ (франц. exterritorialite - внеземельность, от лат. ex - приставка, означающая отделение, и territor. Большая Советская энциклопедия

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ (тэ), экстерриториальности, мн. нет, ж. (от латин. ех - из и territorialis - на. Толковый словарь Ушакова

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ ж. 1. Отвлеч. сущ. по знач. прил. экстерриториальный (1). 2. Особые права и преимущества - неприко. Толковый словарь Ефремовой

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ (от латинского ex - из и territorialis - относящийся к данной территории), подч. Современная энциклопедия

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОСТЬ (от экс. и лат. territorialis - относящийся к данной территории) - подчинение. Большой энциклопедический словарь

Вопросы теории и истории государства и права

О ТЕРРИТОРИАЛЬНОМ И ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОМ ДЕЙСТВИИ ПРАВОВЫХ НОРМ

© Белякович Е. В., 2006

Белякович Е. В. - аспирантка кафедры теории и истории государства и права Юридического института ИГУ

На определенной стадии развития общества возникает необходимость при помощи юридических средств упорядочить общественные отношения, ввести их в определенные рамки, обеспечить их дальнейшее развитие, т. е. известным образом юридически воздействовать на них. На всем протяжении своего развития общество выработало многообразную систему средств и способов регламентации поведения людей. В связи с необходимостью согласования потребностей, интересов отдельного общества и сообщества людей в целом осуществляется целенаправленное воздействие на поведение людей. Правовое регулирование представляет собой один из видов социального регулирования и выступает как определенное воздействие на общественные отношения, осуществляемое при помощи правовых средств и имеющее своей целью упорядочение данных отношений.

Нормы права, призванные регулировать общественные отношения, содержатся в официальных документах - нормативно-правовых актах. Действующие в том или ином государстве нормативно-правовые акты согласованы между собой и образуют целостную систему, именуемую системой законодательства. Вопросы понятия юридического действия нормативно-правовых актов, действия нормативно-правовых актов в пространстве и во времени имеют важное значение как для правотворческого процесса, так и для деятельности по реализации правовых норм. Именно нормативно-правовой акт как внешняя форма права определяет, какие общественные отношения регулируют содержащиеся в акте нормы права, когда они начинают действовать, на какую территорию они распространяются, какой категории лиц касаются.

Таким образом, пределы действия правовых норм определяются чаще всего пределами действия нормативно-правовых актов, в которых данные правовые нормы содержатся.

Пределы действия нормативно-правового акта обычно устанавливаются по трем основным параметрам: по времени, территории и кругу лиц. Иногда добавляют и четвертый параметр: определенную сферу общественных отношений, которую регулируют содержащиеся в нормативно-правовом акте нормы права, и говорят о предметном действии нормативно-правовых актов1.

Из указанного выше более детально рассмотрим пространственные пределы правового регулирования, а для того чтобы их определить и охарактеризовать необходимо рассмотреть действие правовых норм в пространстве.

Действие норм права в пространстве определяется как их действие в пределах определенной территории. Нормативно-правовые акты государства распространяют свое действие на всю территорию данного государства. Это правило вытекает из характеристики власти государства как власти суверенной. Именно вследствие государственного суверенитета действие нормативно-правовых актов государства на его территории безраздельно и исключительно.

По территориальному критерию все нормативно-правовые акты подразделяются на акты, действие которых распространяется на всю территорию государства и акты, охватывающие определенную ее часть.

На всей территории государства действуют, например, конституционные и обыкновенные законы - «Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации» - ч. 2 ст. 4 Конституции РФ.

Однако акты, изданные в порядке текущего законодательства, могут охватывать и строго определенную, ограниченную часть территории. В России таковыми могут быть, например, законы, указы Президента или Постановления Правительства, касающиеся определенных районов или всего Крайнего Севера, Дальнего Востока и других регионов.

Проблема территориального действия нормативно-правовых актов особую актуальность приобретает в федеративных государствах. Здесь заслуживает внимание два момента: соотношение территориальных пределов действия нормативно-правовых актов Федерации и субъекта Федерации и различных субъектов Федерации.

Таким образом, относительно действия норм права в пространстве существует общее правило - нормативно-правовые акты, установленные и санкционированные государством, распространяются и действуют на территории данного государства. Однако возможны ситуации, когда действие норм права выходит за границы территории государства, т. е.. действуют экстерриториально (экстерриториальность - от лат. ех - из, вне и territorialis - находящийся на какой-нибудь территории). Это обусловлено современными условиями, где широко развиваются экономические, политические, торговые, финансовые и иные связи между государствами, и поэтому особую значимость приобретает применение норм международного права к внутригосударственным отношениям. Например, Конституция РФ в связи с этим устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. В случае, «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмо-

тренные законом, то применяются правила международного договора» (ст. 15).

Аналогичные нормы содержатся и в конституциях ряда других государств. Так, в Конституции Испании говорится, что «международные договоры, заключенные в соответствии с установленными требованиями после их официальной публикации в Испании, являются составной частью внутреннего законодательства»2. Это означает, что они применяются для регулирования отношений, возникающих на территории Испании, на тех же основаниях и в том же порядке, что и нормативно-правовые акты, действующие внутри самого государства.

Для любого явления, в том числе и правового, необходимо наличие причин, предпосылок его появления. Причины возникновения экстерриториального действия норм права обусловлены следующими обстоятельствами.

Римское право приобрело общечеловеческую ценность тем, что оно из национального права одного небольшого народа превратилось в универсальное право всего античного мира. Но самое главное, римское право является основой, так называемым фундаментом науки юриспруденция, в связи с чем возникает необходимость обращения к положениям римского права при рассмотрении любого правового явления.

Древнеримское право признавало субъектом права только римского гражданина (civis romanus), иностранец считался врагом (hostis), стоящим вне охраны закона. Он мог быть захвачен в плен и превращен в раба.

Развитие торговых отношений с другими народами привело к тому, что старые римские воззрения на чужестранца как на врага, стоящего вне закона и лишенного всяких прав, не могли сохраниться. В республиканском Риме чужестранцы стали называться перегринами. Их правоотношения между собой, а также с римскими гражданами подчинялись юрисдикции особого претора (praetor peregrinus) и регулировались особым правом.

Когда все свободные люди Римской империи были объявлены римскими гражданами, права, принадлежащие римским гражданам, были распространены и на прежних перегринов.

Однако во многих местах Римской империи сохранялись местные обычаи (преимущественно в семейных отношениях). Но-

вейшие исследования показали упоминание в памятниках римского права случаев, когда ставился вопрос о «выборе компетентного правопорядка»3, но нет указаний на развитую систему коллизионных норм. Во всяком случае, как показывают исследования, источники римского права не содержали нормативного материала, который подтверждал урегулирование действия права за пределами империи.

Когда Западная Римская империя пала и ее территория была занята варварскими племенами, которые принесли с собой свои обычаи, нравы, это привело не к уничтожению, а к ограничению действия римского права: оно продолжало действовать в отношении римлян, варварские племена продолжали жить на основе своих обычаев; при этом каждый сочлен того или иного племенного единства (бургундец, аллеман, франк, гот) подчинялся своему племенному праву. Господствовало не территориальное начало, подчиняющее всех лиц, живущих на данной территории, единому праву, а персональное начало. В начале IX в. архиепископ лионский Агобард писал: «Часто бывает, что из пяти лиц, которые идут или сидят вместе, каждый живет под действием своего собственного права»4.

Но персональное начало господствовало. Как при этом разрешались споры, участниками которых были представители различных племен, - это по состоянию источников, не может быть установлено с полной достоверностью. Полагают, что, например, применялся обычай ответчика, способность к совершению договора определялась для каждой стороны по ее личному обычаю, наследование происходило по обычаям насле-дователя, брак совершался по обычаям му-жа5.

С того времени как в Западной Европе оформились феодальные отношения, на смену персональному праву пришел территориальный принцип: франк, бургундец, аллеман, ставший вассалом и зависимым держателем земли в отношении вышестоящего феодального сеньора под условием службы последнему, не мог в отношении своего сеньора ссылаться на персональное право; он должен был признать, что подчинился праву сеньора, которое носило территориальный характер: оно применялось в отношении всех лиц, живущих в пределах данного государства-поместья. Чужеземец считался бесправным; лицо, переходившее

под власть нового сеньора теряло прежние права; оно получало новые права как пожалование от нового сеньора. В подобных условиях не было, по общему правилу, места для признания чужестранных обычаев. В феодальном государстве-поместье все права, как правило, были «реальными», местными. Omnes consuetudines sunt reales6

Вот принцип, положенный в основу таких памятников среднивековья как Саксонское Зерцало, Швабское Зерцало и другие кодификации местного феодального права.

Строгое проведение территориального начала и принципиальное непризнание за чужестранцами каких-либо прав соответствовали условиям замкнутого натурального хозяйства в государстве-поместье эпохи раннего средневековья. Но даже и в ту эпоху абсолютное непризнание всего чужеземного не могло иметь места там, где существовал более или менее развитый оборот. Иноземные купцы уже тогда пользовались покровительством феодальных государей и получали от них привилегии на право торговли.

На примере источников Древней Руси можно также проследить расширение пределов действия правовых норм.

Так, в памятнике древнерусского права

Договоре князя Олега с греками 911 года содержится следующая норма (ст. 13): «О русских, находящихся на службе в Греции у Греческого царя. Если кто из них умрет, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят его имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмет имущество и наследует в нем»7.

Приведенная норма, цель которой воспрепятствовать захвату имущества византийскими властями, очевидно, была предпосылкой того, что наследование здесь происходит по обычаю русских. Прямые указания на обычай русских имеются в договоре князя Игоря с греками 944 года.

В Русской Правде содержится ряд норм о торговых сделках с «гостями» - чужеземными купцами. В пространной редакции по первому Троицкому списку (ст. 55)8 говорится о праве «гостя» получать удовлетворение из имущества несостоятельного должника преимущественно перед «домашними» кредиторами.

Необходимо упомянуть о некоторых правовых явлениях в жизни Новгорода Великого, возникших в условиях его торговли с Западом. Сюда относится договор 11891199 г г. Новгорода с Готским Берегом и немецкими городами; в нем, в числе других условий, сказано о беспрепятственном проезде готландцев и немцев в Новгород; о том, что чужестранца нельзя сажать в тюрьму за долги9.

В дальнейшем связи Новгорода с Западом привели к возникновению в Новгороде немецкого двора с его уставом («скра») и ряду договоров Новгорода и других русских городов с городами Ганзы.

Представленные положения древнерусских памятников, направленные на охрану права чужеземцев, являются зачатками определения пространственных пределов действия правовых норм.

Постепенно возникает и формулируется принцип суверенитета - верховенства государственной власти, ее независимости. Всякая государственная власть распространяется только на определенную территорию, распространение же велений государственной власти вне территории данного государства есть нарушение суверенитета другого государства. Поэтому принцип суверенитета и принцип территориального действия законов взаимосвязаны самым тесным образом: власть государства ограничена его территориальными пределами и действие его законов не выходит за эти пределы.

Однако принцип строго территориального действия законов очень скоро вступает в противоречие с развитием экономических связей между странами, вызванным возникновением торговых отношений. Каждое государство вольно устанавливать любые нормы и любым образом регулировать отношения своих граждан с гражданами другого государства, только если это регулирование не наносит ущерб интересам граждан другого государства.

Постепенно от строго территориального принципа государства приходят к признанию экстерриториального действия некоторых законов.

В настоящее время уже не подвергается сомнению то, что законы имеют территориальное действие, но в особом порядке и в особых случаях и экстерриториальное действие.

Сказанное главным образом относится к международным, межгосударственным от-

ношениям. Однако вопрос о территориальном и экстерриториальном действии законов возникает и по отношению к правовым нормам, издаваемым властью территориальных единиц данного государства.

Принцип территориального и экстерриториального действия закона неодинаково осуществляется в различных отраслях права. Наиболее строго территориальный принцип соблюдается в таких отраслях, как государственное, административное, уголовное, процессуальное право, а наибольшая экстерриториальность наблюдается у норм гражданского, коммерческого, семейного права.

В настоящее время существует множество теорий экстерриториального действия законов. Наиболее распространенными являются следующие: теория «международной вежливости», теория «приобретенных прав», теория «международной общности» и «национальная» теория, которые и будут рассмотрены ниже.

Теория «международной вежливости» (comitas gentium) - одно из наиболее старых учений о применении иностранного закона. Эту теорию защищали Губер, Гер-циус, Иоганнес Вут, Ливермур и др. и говорили, что все законы носят строго территориальный характер и применяются ко всем лицам, пребывающим на территории данной провинции, и не имеют действия вне этой провинции10. Признание же действия иностранных законов происходит лишь в силу «международной вежливости» и допускается постольку, поскольку такое признание не умаляет суверенитета провинции и прав ее граждан.

Исходя из принципа международной вежливости, Губер утверждал, что право- и дееспособность лиц, домицилированных за границей, определяются по закону их домицилия, а И. Вут ограничивал возможность применения иностранного закона теми случаями, например, когда сделка направлена на передачу движимости; только в этом случае, писал он, дееспособность может определяться по закону домицилия.

Таким образом, суть теории «международной вежливости» заключается в следующем: иностранный закон не применяется в другом государстве, но в порядке взаимного уважения суверенов и международной вежливости он может быть применен к некоторым отношениям.

Ссылка голландских юристов на comitas некоторыми исследователями понимается как отрицание каких-либо правовых норм международных или внутренних, которые обязывали бы судью к признанию действия иностранных законов: суд вообще не обязан признавать действия иностранного права, но из соображений международной вежливости может в порядке исключения допустить такое действие, если сочтет это соответствующим интересам внешних сношений. Таким образом, теория «международной вежливости» ставит применение иностранного права в зависимость от усмотрения судей. Например, имеется ссылка в британском решении 1921 года по делу Лютера Сегора, вынесенном судьей Скрето-ном, в котором суд признал действие советских декретов о национализации частной собственности и подчеркнул, что непризнание этих декретов «было бы серьезным нарушением comity».

Слабость теории «международной вежливости» состоит в том, что она связывает применение иностранных законов с признанием суверена. Между тем имеют место случаи применения законов государств, не получивших признания (например, применение советских законов в ряде стран до признания Советского Союза). Эта теория исходит из того, что всякое государство заинтересовано в наиболее широком применении своего закона. Но иногда данному государству вообще безразлично, закон какого государства будет применен к некоторым случаям. Более того, довольно часто его интерес состоит именно в том, чтобы был применен не его, а иностранный закон.

Наконец, теория эта противоречит тому факту, что во время войны принимаются во внимание юридические решения, вынесенные согласно законам враждебного государства. В этом случае применение закона враждебного государства никак не может быть объяснено «вежливостью», которая несовместима с военными действиями.

В первой половине XIX в. сначала в США, а затем в Англии сложилась теория «приобретенных прав», основоположником которой считается член Верховного суда США Джозеф Стори.

Теория «приобретенных прав» в основном может быть сведена к следующим положениям.

Государство вообще применяет лишь собственное право, но может признавать

субъективные права, основанные на иностранном законе (так называемые приобретенные права - vested rights).

Когда речь идет о правах, основанных на иностранном законе, он рассматривается судом как существенное фактическое обстоятельство, служащее доказательством наличия «приобретенного права». Таким образом, в тех случаях, когда суды обращаются к иностранному закону, они рассматривают его не как право, а как фактическое обстоятельство. Поэтому «доказывание» иностранного закона происходит на тех же основаниях, что и доказывание фактических обстоятельств, существенных для дела. Судья не обязан знать иностранного права.

Из всех начал теории «приобретенных прав» основным является территориальный принцип. Остальные принципы носят производный характер. Отсюда стремление подчинить иностранцев, вступающих в деловые отношения с местными фирмами, собственному праву.

Кратко говоря, сущность теории «приобретенных прав» сводится к тому, что приобретенное должным образом в какой-то стране право должно защищаться и во всякой другой стране.

Теория, провозглашающая защиту «приобретенных прав» и вместе с тем низводящая иностранную правовую норму, на которой основано такое приобретенное право, до уровня фактического обстоятельства по данному делу, содержит внутреннее противоречие, ибо охрана субъективного права предполагает признание действия той правовой нормы, на которой это право основано.

Кроме того, далеко не все «приобретенные права» могут претендовать на защиту. Например, признание английским судом составленного во Франции олографического завещания означает не что иное, как применение французского закона о форме завещательных распоряжений. Если же содержание иностранного законодательства устанавливается так же, как и всякое фактическое обстоятельство, то это может и не привести к охране приобретенных прав, т. е. прав, основанных на подлежащем применению иностранном законе. Несомненно одно: порядок установления содержания иностранного закона, основанный на применении правил доказательственного права, весьма расширяет сферу судейского усмо-

трения. Пользуясь этим, суды Англии и США неоднократно отказывали в признании действия социалистических законов под предлогом «недостаточной доказанности» их содержания; по существу, отказывали в признании прав, приобретенных под действием социалистического закона.

Следует указать момент, который образуется тем обстоятельством, что прежде чем защитить приобретенные права, необходимо выяснить, что они действительно приобретены. Данная точка зрения выражена Дайси и формулируется как в понятии «должным образом приобретенное право»11. Также вопрос о применении иностранного закона, ставится не только для защиты приобретенного права, но и по вопросам приобретения права и в случаях прекращения приобретенного права. Например, супруги-иностранцы хотят прекратить брачные отношения, хотя по их национальному закону развод запрещен; закон, таким образом ставится в направлении, обратном защите приобретенных прав. Суд страны, разрешающий развод, должен решить, применит ли он запрет развода национального права супругов.

Чешир, являющийся одним из авторитетных теоретиков международного права в Англии, утверждает, что доктрина приобретенных прав, «несомненно, подчеркивает одну из главных целей международного частного права, ибо... одной из элементарных обязанностей цивилизованного суда является беспристрастная защита существующих субъективных прав, хотя бы возникших за границей; ...но защищать субъективное право - значит привести в действие правовую систему, которая создала это субъективное право, ибо последнее не является самоочевидным фактом, а вытекает из закона»12. Главным возражением Чешира против этой доктрины является то, что из нее нельзя вывести указаний на подлежащее применению в конкретном случае право той или другой страны. Что надо считать в данном случае «приобретенным правом», которое подлежит защите, - на это доктрина ответа не дает. В этом смысле теория «приобретенных прав» предполагает известным в каждом конкретном случае то, что еще подлежит установлению.

Отвергая классическую доктрину «приобретенных прав», Чешир признает, что она имела положительную сторону, подчеркивала необходимость решений в духе международного общения.

Глава исторической школы Савиньи в VIII томе «Системы современного римского права», вышедшем в 1849 г., развил теорию «международной общности»: народы находятся между собой в постоянном общении, вызываемом взаимной выгодой. Этому общему положению Савиньи придавал надгосударственное значение. Савиньи утверждал, что проблема сводится к локализации правоотношений в пространстве: всякое правоотношение тяготеет к определенному месту по своей природе. Для каждого правоотношения надо отыскать его основную связь с определенным правопорядком, действующим на определенной территории. Эту связь Савиньи именует «оседлостью правоотношения» (Sitz des Rechtsverhal-tnisses)13. При этом руководящую роль играет воля сторон, которая может свободно подчинить правоотношение определенному правопорядку - отечественному или иностранному.

Все государства заинтересованы в наиболее правильном регулировании возникающих отношений, а это может быть достигнуто, если суды отойдут от узконациональной позиции и поставят перед собой задачу отыскания в каждом отношении «существенной связи» с правопорядком, свойственным существу отношения. Именно этот правопорядок должен применяться во всех странах, независимо от внутреннего законодательства. Критика теории Савиньи шла главным образом по линии ее практических выводов, критики указывали, что установление «существенной связи» (или «оседлости») данного правоотношения с присущей ему правовой системой, в сущности, задача невыполнимая.

Теория Савиньи оказала большое влияние на судебную практику Германии, Франции и ряда других стран. В Германии она отражала стремление германской буржуазии разделить участие в международной торговле с представителями капитала других стран. Однако эта теория не была воспринята Германским гражданским уложением, идеи «международной общности» не были восприняты этим Уложением, так как в момент его издания (1896 г.) широкое применение иностранного права не соответствовало интересам монополистического германского капитала.

Итальянским ученым и политическим деятелем Манчини в его широко известной работе «О национальности как основании

международного права» была выдвинута итальянская национальная теория. В этой работе изложены мысли, отражавшие борьбу за национальное объединение Италии и устремление итальянской буржуазии сохранить и упрочить свое влияние в отношении многочисленных итальянских выходцев, проживавших в других странах.

Теория эта одновременно объясняет причины экстерриториального действия законов и устанавливает метод разрешения коллизий. Национальная теория сводится к следующим положениям: право входит в кровь и плоть гражданина от рождения вместе с языком, чувством любви к родине и т. п.14, а потому оно неотделимо от человека, и применение к нему всякого иного права будет по отношению к нему насилием. Сначала в понятие «национальность» вкладывалось этническое содержание (принадлежность к определенной нации), затем оно стало означать «гражданство», «подданство».

Манчини начинает с утверждения о том, что внутри собственного государства индивид имеет неотъемлемые права личной свободы. Вне собственного государства человек сохраняет личные права и может противопоставить их другой государственной власти по месту своего пребывания.

Действие закона гражданства ограничивается лишь публичным порядком страны пребывания данного лица; публичный порядок носит территориальный характер и действует по отношению ко всем лицам, пребывающим на территории данного государства. Манчини готов был допустить широкое применение иностранных законов по отношению ко всем пребывавшим в Италии иностранцам с тем, чтобы итальянцы, проживавшие за границей, были подчинены в принципе итальянскому праву. Но его теория лишь по форме носила двусторонний характер. Италия уже в то время была страной эмиграции, число же находившихся в Италии иностранцев всегда было незначительно (речь идет о постоянно проживающих лицах, а не о туристах). Поэтому учение Манчини, по существу, имело односторонний характер.

Национальная теория нашла отражение в Итальянском гражданском кодексе 1865 г. и последующих его редакциях; в Германском гражданском уложении 1896 г., Японском гражданском кодексе 1898 г., в Гаагских конвенциях по международному частному праву 1900-1905 гг., Бразильском гражданском кодексе 1916 г. Однако эта теория не затронула сферы англо-американского коллизионного права, а также коллизионного законодательства Швейцарии, Норвегии и Дании. Во всех эти странах принцип закона домицилия все время оставался основным коллизионным началом.

Вышеуказанные теории экстерриториальности действия права наиболее известны и распространенны, однако далеко не единственные, поэтому единой точки зрения теоретики пока еще не достигли.

Изучение особенностей действия правовых норм как на территории одного государства, так и экстерриториально в настоящее время в условиях развития экономических, торговых и межгосударственных отношений представляет собой особую значимость.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982. Т. 2. С. 237.

2 Испания. Конституция и законодательные акты. М., 1982. С. 63.

3 Покровский И. А. История римского права. М., 2004. С. 97.

4 Лунц Л. А. Курс международного частного права: в 3 т. М., 2002. С. 120.

5 Там же. С. 120.

6 Все обычаи носят территориальный характер.

7 Памятники русского права: в 9 вып. / под ред.

С. В. Юшкова. М., 1952; Вып. 1: Памятники права Киевского государства / сост. А. А. Зимин. С. 13.

8 Юшков С. В. Русская Правда. М., 1950. С. 42.

9 Памятники русского права: в 9 вып. / под ред.

С. В. Юшкова. М., 1953; Вып. 2: Памятники права феодально-раздробленной Руси / сост. А. А. Зимин. С. 124.

10 Лунц Л. А. Указ. соч. С. 127.

11 Тилле А. А. Время, пространство, закон. М., 1965. С. 114.

12 Лунц Л. А. Указ. соч. С. 145.

13 Там же. С. 131.

14 Тилле А. А. Указ. соч. С. 116.

1. Понятие и предмет международного частного права, его соотношение с международным публичным и внутригосударственным правом

Международное частное право - это единственная отрасль права, предназначенная для юридической регламентации гражданских (в широком смысле слова, т.е. цивилисгических, частноправовых) отношений, возникающих в сфере международного общения.Международное частное право представляет собой самостоятельную, полисистемную, комплексную отрасль права, объединяющую нормы международного и национального права и регулирующую международные гражданские отношения.

Предмет регулирования международного частного права - это частноправовые отношения, отягощенные иностранным элементом.

Иностранный элемент может проявляться в трех вариантах :

1. Субъект правоотношения - иностранное лицо, иностранец (иностранный гражданин, апатрид, бипатрид, беженец; иностранное юридическое лицо, предприятие с иностранными инвестициями, международное юридическое лицо; международные межправительственные и неправительственные организации; иностранное государство).

2. Объект правоотношения находится за границей.

3. Юридический факт, с которым связано правоотношение, имеет место за границей.

В российском законодательстве иностранный элемент в гражданском правоотношении определяет п. 1 ст. 1186 ГК РФ . К сожалению, в этом определении много пробелов - в качестве иностранного субъекта не названы иностранное государство и международная организация; юридический факт, имевший место за границей, не выделен в качестве одного из вариантов иностранного элемента. Однако, в ст. 1186 ГК РФ закреплено «...осложненным иным иностранным элементом». Эта фраза восполняет указанные пробелы, но вследствие своего неопределенного характера может привести к расширительному толкованию правовой нормы.

Международное частное право представляет собой комплексную отрасль права и правоведения. Наиболее тесно международное частное право связано с национальным частным (гражданским, торговым, семейным и трудовым) правом . При этом его нормы имеют двойственный и парадоксальный характер, поскольку международное частное право тесно связано с международным публичным правом. Международное частное право не является отраслью международного публичного права, но их разграничение не имеет абсолютного характера. Это вызвано прежде всего тем, что международное частное право (как и международное публичное) регулирует отношения, вытекающие именно из международного общения. Международное публичное и международное частное право преследуют общую цель: создание правовых условий для международного сотрудничества в различных областях общественной жизни. Основные начала международного публичного права (главным образом его общепризнанные принципы и нормы) имеют непосредственное действие и в международном частном праве. Международные договоры в области международного частного права не могут противоречить основным принципам общего международного права.

Сам термин «международное частное право» (private international law) был введен в юридический оборот американским юристом Дж. Стори в 1834 г. В отечественной науке этот термин впервые употребил известный русский ученый Н.П. Иванов (вторая половина XIX в.). В настоящее время этот термин общепризнан и применяется в законодательстве и науке всех государств. Иногда (в основном в англо-американской доктрине) международное частное право называют «конфликтным или коллизионным правом». Этот термин представляется неточным, поскольку сужает само понятие и нормативную структуру международного частного права.

2. Суверенитет государства и экстерриториальное действие частноправовых и публично-правовых норм.

Суверенитет государства - это свойство государства самостоятельно и независимо от власти других государств осуществлять свои функции на собственной территории и за ее пределами в процессе общения с другими странами.

Экстерриториа́льность - (лат. ex - из, вне + лат. territorialis - относящийся к данной территории) - статус физических или юридических лиц, учреждений либо объектов, изъятых из-под действия местного законодательства и подпадающих (частично или в полном объёме) под действие законодательства государства, гражданство которого таковые имеют

Обычной практикой экстерриториальности является институт дипломатических и консульских привилегий и иммунитетов.

Однако, применительно к данному случаю термин «экстерриториальность» постепенно вытесняется более точными обозначениями различных форм иммунитета от юрисдикции иностранного государства. Это связано с тем, что ранее из принципа экстерриториальности делали вывод о том, что освобождаемое от уголовных, административных и экономических правовых норм, ответствующее лицо (или учреждение) считается как бы находящимся на территории государства, гражданство (или национальность, если речь идет не о физических лицах) которого оно имеет. Поскольку эта юридическая фикция может послужить обоснованием безграничного расширения иммунитетов и привилегий, термин экстерриториальность не рекомендуется толковать расширительно.

Согласно с положениями Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 года, Венской конвенции о консульских сношениях 1963 года и других многосторонних международных договоров, государства на условиях взаимности освобождают сотрудников дипломатических миссий от действия уголовных, административных и экономических правовых норм принимающей страны. (т. н. дипломатический иммунитет).

В истории экстерриториальность также могла быть навязана одним государством другому в одностороннем порядке, причем её действие не ограничивалось дипломатическим персоналом, а включало всех граждан страны (иногда в рамках определённой территории), пользующейся данным правом, и на граждан этой страны фактически не распространялись нормы и законы принимающей страны (неравные договоры)

Экстерриториальностью, например, пользуются военные базы в зарубежных государствах, а также здания, которые занимают учреждения ООН.

В некоторых отраслях международного права экстерриториальность сохранила своё значение. Например, в международном морском праве она применяется для характеристики статуса военного корабля в иностранном порту, поскольку такой корабль и в этом случае рассматривается как плавучая территория государства флага. Согласно статье 32 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года морские суда в пределах иностранной территории, если оказались там законным путём, пользуются экстерриториальностью.

Экстерриториальностью также пользуется и военное воздушное судно, находящееся на иностранной территории с согласия территориального суверена, поскольку оно считается частью территории государства, опознавательные знаки которого имеет.