Абстрактный нормоконтроль конституционного суда. Практика конституционного суда рф в обеспечении нормоконтроля

Введение 3

Глава 1- Понятие и классификация судебного конституционного

контроля 4 11

1 Л- Понятие и сущность судебного конституционного

контроля 11

1.2. Основания и значение классификации судебного конституционного
контроля 31

Глава 2, Полномочия органов судебного конституционного контроля в области
абстрактного и конкретного нормоконтроля (мировая практика) 46

Глава 3. Предмет, форма, процедура и юридические последствия

нормоконтроля Конституционного Суда Российской Федерации 67

3-І. Предмет абстрактного и конкретного конституционного

нормоконтроля 67

3-2-Форма абстрактного и конкретного конституционного

нормоконтроля 87

Процедура абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля 120

Юридические последствия решений по делам, рассматриваемым в порядке абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля 131

Глава 4. Правовые основы соотношения нормоконтроля
Конституционного Суда Российской Федерации с нормоконтролем иных
федеральных судов, конституционных (уставных) судов субъектов
Российской Федерации 152

Заключение 186

Библиографический список,.»*,.,. + 190

Введение к работе

Актуальность исследования. Создание в начале 90-х годов 20-го века в Российской Федерации специализированного судебного органа конституционного контроля - Конституционного Суда Российской Федерации, официального интерпретатора и «стража» Конституции Российской Федерации, предполагает формирование новых взглядов на проблему конституционного контроля в целом. Выработка и практическое воплощение этих взглядов являются достаточно сложным делом. Обусловленное развитием современного общества и государства расширение субъектов правотворчества и структурное обновление системы права порождают проблему иерархичности правовых актов. Одновременно возникает вопрос о формировании единой внутренне непротиворечивой системы права, преодолении случаев несоответствия Конституции РФ законов и подзаконных актов различного уровня. На этом фоне особое внимание заслуживает вопрос о государственных органах, имеющих право осуществлять контроль за соответствием Конституции РФ иных правовых актов. Прежде всего, речь идет о Конституционном Суде РФ, который обладает правом признавать неконституционные правовые акты несоответствующими Конституции РФ и, следовательно, не подлежащими применению, что упорядочивает всю правовую систему Российской Федерации.

Актуальность анализа указанных проблем приобретает практический
интерес в силу роли Конституционного Суда РФ в системе высших
государственных органов- Осуществление Конституционным Судом РФ
функции конституционного нормоконтроля позволяет создать действенный
механизм конституционно-судебной защиты основных прав. Познание
сущности конституционного нормоконтроля, осуществляемого

Конституционным Судом РФ, тем более важно, что в науке конституционного права до сих пор нет единого мнения относительно полного перечня тех правовых актов, которые могут быть предметами нормоконтроля. Кроме того, сама форма конституционного нормоконтроля нуждается в постоянном изучении, поскольку не является неизменной, а уточняется и конкретизируется законодателем и интерпретационной деятельностью самого Конституционного Суда РФ, В то же время в последние годы прослеживается тенденция к росту нормоконтрольной деятельности судов общей юрисдикции, арбитражных

судов, конституционных (уставных) судов. В этих условиях необходимо выявление критериев, позволяющих отграничить нормоконтроль данных судебных органов от нормоконтроля, осуществляемого Конституционным Судом РФ. Соответственно возрастает потребность в углубленном исследовании деятельности Конституционного Суда РФ по проверке на соответствие Конституции РФ иных нормативно-правовых актов.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является комплексный анализ нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ, соотношение ее с аналогичной деятельностью иных судебных органов. Для достижения поставленной цели выдвигаются следующие задачи:

Определение понятия и сущности судебного конституционного
контроля, его места в системе государственной власти;

Классификация конституционного контроля по различным основаниям
на основе анализа теоретических изысканий и нормативно-правовых актов;

* - исследование и обобщение нормоконтрольной деятельности
зарубежных органов конституционной юрисдикции, в том числе в целях
формулирования отдельных рекомендаций, позволяющих усовершенствовать
конституционный нормоконтроль Конституционного Суда РФ;

Определение, анализ и сопоставление предмета, формы, процедуры и
юридических последствий абстрактного и конкретного нормоконтроля,
осуществляемого Конституционным Судом РФ;

Обобщение практики Конституционного Суда РФ, посвященной

* предмету, форме, процедуре и юридическим последствиям осуществляемой им
нормоконтрольной деятельности;

Установление и анализ критериев разграничения нормоконтрольной
деятельности Конституционного Суда РФ и иных федеральных судов, а также

* конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации,

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие в сфере нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ, иных федеральных судов, конституционных (уставных) судов субъектов

* Российской Федерации, а также органов конституционного контроля
зарубежных стран.

Предметом исследования являются посвященные конституционному нормоконтролю судебных органов теоретические конструкции и концепции

отечественных и зарубежных ученых, нормативно-правовой массив^ правоприменительная практика. Особое значение придается исследованию нормативно-правового регулирования предмета, формы» процедуры и юридических последствий абстрактного и конкретного нормоконтроля осуществляемого Конституционным Судом РФ.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Понятие конституционного контроля следует рассматривать в узком и
широком смысле. В узком смысле конституционный контроль (нормоконтроль)
представляет собой проверку компетентным государственным органом
соответствия нормативного правового акта конституции государства. В
широком смысле конституционный контроль есть деятельность по проверке,
выявлению, констатации, оценке и устранению несоответствия конституции не
только различных правовых актов, но и отдельных процедур и действий,

2, В зависимости от формы, в которой конституционный нормоконтроль
осуществляется, следует разграничивать абстрактный и конкретный
конституционный нормоконтроль, имеющие различия в предмете, форме,
процедуре и юридических последствиях,

3- Деятельность судебных органов конституционного контроля (в том
* числе и Конституционного Суда РФ) связана, главным образом, с

осуществлением конкретного конституционного нормоконтроля, иногда даже в ущерб абстрактному нормоконтролю. Как следствие, существует нуждающаяся в разрешении проблема соблюдения определенного баланса в реализации полномочий в порядке абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля.

4. Исследование законодательно закрепленных элементов предмета
конституционного нормоконтроля, а также практики его осуществления
Конституционным Судом РФ позволяет утверждать о необходимости
законодательного уточнения предмета конституционного нормоконтроля.

5. Конституционный Суд РФ самостоятельно конкретизирует и уточняет
форму, в которой осуществляется конституционный нормоконтроль, В
частности, Конституционным Судом РФ конкретизированы основания
допустимости и подведомственности обращений.

6. Роль судейского усмотрения («полномочие, которое закон дает судье,
чтобы делать выбор из нескольких альтернатив, из которых каждая законна» 1) в
деятельности Конституционного Суда РФ чрезвычайно велика. Однако
произвольное его использование опасно, а потому судейское усмотрение
должно отвечать ряду требований: усмотрение возможно лишь при наличии
неопределенности правовой нормы и неоднозначной практике ее применения;
обеспечения конституционности и законности судейского усмотрения;
мотивированность и разумность судейского усмотрения.

7. Решения Конституционного Суда РФ сочетают в себе качества
правоприменительных и нормоустанавливающих актов. При этом итоговые
решения, принятые Конституционным Судом РФ в порядке нормоконтроля,
являются источниками права, которым в иерархии правовых актов отведено
место ниже Конституции РФ, но выше любых иных внутригосударственных
актов, включая федератьные конституционные законы.

8, Одной из основных проблем осуществления конституционного
нормоконтроля является неэффективность исполнения решений
Конституционного Суда РФ правоприменителями. Во многом это связано с
правовой природой самих решений, процесс исполнения которых не имеет
специального исполнительного производства. В этих условиях необходимо
принятие ряда мер, направленных на повышение эффективности исполнения
решений Конституционного Суда РФ, в частности, путем развития института
юридической ответственности за неисполнение, ненадлежащее исполнение и
воспрепятствование исполнению решений Конституционного Суда РФ.

9. Конституционный Суд РФ не является единственным органом,
имеющим право осуществлять судебный нормоконтроль. Подобное
полномочие принадлежит также общим и арбитражным судам, органам
конституционной (уставной) юрисдикции субъектов РФ. Однако масштаб
правовой оценки и правовые последствия нормоконтроля, осуществляемого
Конституционным Судом РФ и другими судебными органами, как правило,
различаются. В то же время в отношении ряда предметов нормоконтроля со
стороны Конституционного Суда РФ и иных судебных органов существует
проблема разграничения компетенции данных органов. В связи с этим

Барак А. Судейское усмотрение / Пер, с англ, М., 1999. С. 10.

формулируется ряд предложений по совершенствованию законодательства в сфере нормоконтрольной деятельности судебных органов.

Степень научной разработанности темы. Проблема необходимости соблюдения Конституции и создания действенного механизма контроля за соответствием ей иных правовых актов является предметом исследования не только правоведения, но и многих иных общественных наук. Отдельные правовые аспекты указанной проблематики были исследованы еще дореволюционным отечественным учеными (И.Н- Гурвич, В.Н, Дурденевский, М.М. Ковалевский, С.А. Котляревский, Н.И. Лазаревский, С.А. Муромцев, СМ. Степи як-Кравчинский, JLA. Шалланд, Г.Ф. Шершеневич и др.).

щ Примечательно, что большинство из них высказывались в пользу права судов

проверять конституционность законов, так как это право является «логической и нормальной функцией судебной власти» 1 .

В работах советских исследователей-юристов (Л.Д. Воеводин, C.JL Зивс,

т ДЛ Златопольский, И.П, Ильинский, Л.М. Энтин и др.) отношение к

возможности осуществление судебными органами проверки

конституционности иных правовых актов, как правило, было крайне негативным. Считалось, что непредставительные и узкие по составу органы,

какими представлялись советским ученым судебные органы конституционного контроля, не только не могут должным образом осуществлять конституционный контроль, но и, находясь над парламентом, подрывают его власть 2 , В советский период появились первые монографические исследования

(В.К. Дябло, М.Н. Нуделя), которые, пусть и под критическим углом зрения, все же давали достаточно полное представление о сути и значении конституционного контроля в зарубежных странах.

С началом в 80-х годах прошлого столетия перестройки и ориентации на строительство демократического правового государства в России вопрос о необходимости создания судебного органа конституционного контроля приобрел важное значение. Учреждением в 1991 г. Конституционного Суда РФ

поставило вопрос о проверке на соответствие конституции иных правовых

L Лазаревский RH. Лекции по русскому государств енному праву, СПб., 1910.СПб. T.L С.131 // Цит по ст.: Митюков М.А. Истоки конституциоиного правосудия в России // Правовые проблемы укрепления российской государственности: Сб. статей. Ч-4/Под ред. В.Ф-Воловича. Томск, 2000. С.183.

2 См.: Государственное право буржуазных и освободившихся стран / Отв. ред. И.П. Ильинский, Л.М. Энтин. М., 1988. С.176; Воеводин Л. Д., Златопольский Д.Л. Государственное право зарубежных социалистических стран. М. р 1984, С.7І.

актов из теоретической плоскости в плоскость практическую. Он получил развитие в конституционно-правовой науке, толкованиях Конституционного Суда РФ, законодательных актах, правоприменительной деятельности судов. Значимость этого вопроса была подчеркнута на неоднократно проводимых форумах, совещаниях и круглых столах, посвященных деятельности Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ .

Теоретические основы исследования. Теоретические основы исследования составляют прежде всего взгляды отечественных исследователей в области конституционного правосудия в целом и конституционного нормоконтроля в частности (С.А. Авакьян, М.В. Баглай, A.M. Барнашов, А.А. Белкин, СВ. Боботов, Н.С. Бондарь, Н.Т. Ведерников, Н.В. Витрук, Г.А. Гаджиев, Д,Г. Жаромских, О.Н. Доронина, В.К. Дябло, В.Д. Зорькин, М.И, Клеандров, Е.И, Козлова, Ю.В, Кудрявцев, О.Е. Кутафин, В А. Лебедев, В.О. Лучин, В.В, Маклаков, МЛ. Митюков, В.Г. Мойсеенко, Т.Я. Насырова, С.Э. Несмеянова, М.А. Нудель, ВА, Ржевский, М.С. С&тиков, Б.А, Страшун, ЮА. Тихомиров, Б.Н. Топорнин, ВА. Туманов, ИА. Умнова, ТЛ. Хабриев, ПН. Чеботарев, Н.М. Чепурнова, В.Е. Чиркин, Ю.Л Шульженко, Б.С- Эбзеев, ЮА. Юдин и др.). Важное значение для осмысления соотношения нормоконтроля в деятельности Конституционного Суда РФ и других судов имеют труды Л.М. Жарковой, ВА, Кряжкова, Л.В. Лазарева, ТТ. Морщаковой, В,В. Невинского, Ж.И. Овсепян, Г.Л. Осокиной, А.Л. Фартыгина.

В диссертации также использовались работы зарубежных ученых-конституционалистов ГА, Арутюняна, А- Барака, Д. Барри, Д. Битти, А. Бланкенагеля, Г. Верманна, Б. Визера, Л. Гарлицкого, Ф. Люшера, А- Мавчича, Т. Маунца, Н. Неновски, Г. Паула, Б. Спасова, К. Стрессман, Р. Уитц, К. Хессе ГА. Шмавоняпа, А. Шайо и др.

Методологическая основа исследования. В процессе исследования поставленных проблем применялись общенаучные (диалектический, системный и структурный подходы, индукция, дедукция, анализ, синтез и пр.),

См.: Проблемы исполнения федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ решений Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ: Материалы Всероссийского Совещания, Москва» 22 марта 2001 г. / Под ред. М.А. Митюкова, С*В. Кабышева, В,К- Бобровой, СЕ. Андреева. М., 2001; Проблемы образования и деятельности конституционных (уставных) судов субъектов РФ: Материалы Всероссийского совещания (Москва, 24 декабря 1999 г.) I Под ред. МЛ. Митюкова, СВ. Кабышева, В.К. Боборовой, СЕ. Заславского. М. Р 2000; Проблемы исполнения решений конституционных судов: материалы Международного форума «Конституционное правосудие в посткоммунистических странах», М., 2002.

частнонаучные (формально-юридический, историко-правовой, сравнительно-правовой, структурно-функциональный) методы познания. Особое место занимает метод сравнительного правоведения, позволяющий более глубоко проанализировать поставленные в диссертации вопросы.

Эмпирическую основу исследования составили Конституция РФ, федеральные законы, указы Президента РФ, законодательство субъектов РФ, нормативные правовые акты зарубежных государств. Основополагающую роль в анализе избранной проблематики сыграли решения Конституционного Суда РФ, конституционных (уставных) судов субъектов РФ, а также практика общих и арбитражных судов. В качестве эмпирического материала в работе также использованы некоторые собранные автором статистические данные.

Научная новизна исследования определяется постановкой актуальных вопросов, а также комплексным подходом к исследованию нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ, в том числе путем сопоставления предмета, формы, процедуры, юридических последствий абстрактного и конкретного нормоконтроля, осуществляемого Конституционным Судом РФ-Анализ данных вопросов базируется не только на исследовании теоретических источников и законодательства, но и на правовых позициях самого Конституционного Суда РФ, который конкретизирует те или иные аспекты осуществления им нормоконтрольной деятельности, В диссертации содержится одна из первых попыток исследования критериев разграничения нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ, общих и арбитражных судов с учетом положений вновь принятых Арбитражного процессуального кодекса РФ и Гражданского процессуального кодекса РФ- В процессе исследования в понятийный аппарат конституционного права введен ряд новых категорий (предмет и объект нормоконтроля, судейское усмотрение в деятельности Конституционного Суда РФ), уточнено содержание ранее недостаточно разработанных или дискуссионных категорий (конституционный контроль, конституционное правосудие, сущность конституционного контроля, нормоконтроль, критерии разграничения нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ и других судебных органов и т.д.).

Теоретическая и практическая значимость исследования. Содержащиеся в диссертации положения и выводы могут быть использованы в

процессе законодательного совершенствования нормоконтрольной

деятельности судебных органов РФ, в частности, в сфере разграничения
полномочий Конституционного Суда РФ и иных судебных органов.
Проведенный диссертантом анализ практики Конституционного Суда РФ в
сфере нормоконтроля должен способствовать как формированию целостных
представлений о результатах деятельности Конституционного Суда РФ на
в указанном направлении, так и более адекватному восприятию и реализации его

решений в законодательстве и правоприменительной практике. Материалы диссертации могут быть использованы в дальнейших исследованиях нормоконтрольной деятельности Конституционного Суда РФ и других судеб-

* ных органов; в процессе преподавания учебных курсов «Конституционное
право РФ», «Конституционное право зарубежных стран», спецкурсов «Консти
туционное правосудие», «Конституционное (уставное) право субъектов РФ».

Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена на

t кафедре конституционного и международного права Алтайского

государственного университета, где она прошла обсуждение. Материалы

диссертационного исследования применяются при преподавании курсов

«Конституционное право России», «Конституционное право зарубежных

* стран» и спецкурса "Конституционная юстиция".

Выносимые на защиту положения использовались в докладах и сообщениях на республиканских конференциях и семинарах "Российская правовая система: становление, проблемы, пути совершенствования" (Барнаул,

* 2000); «Правовые проблемы укрепления российской государственности»
(Томск, 2001); "Публично- и частноправовое регулирование в России:
теоретические и практические проблемы" (Барнаул, 2002); «Правовые
проблемы укрепления российской государственности» (Томск, 2003).

Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в монографии "Правовые гарантии детей-инвалидов и механизм их реализации в действующем законодательстве" (в соавторстве), пяти научных статьях и тезисах докладов.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, состоящих из шести параграфов, заключения, библиографического списка.

Рассмотрение Конституционным Судом РФ дел в порядке абстрактного нормоконтроля осуществляется по правилам, предусмотренным гл. IX Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (далее - Закон о КС РФ) (проверка конституционности нормативных правовых актов по запросам лиц, перечисленных в ст. 84 Закона), а в порядке конкретного нормоконтроля - по правилам гл. XII и XIII данного Закона (проверка конституционности законов по жалобам граждан и запросам судов).

Несмотря на некоторые незначительные отличия указанных процедур, связанные в основном с субъектами и порядком обращения в Конституционный РФ, суть их одна и та же - проверка конституционности спорного правового акта в специально возбужденном для этого деле, в результате рассмотрения которого спорный акт сохраняет или утрачивает юридическую силу.

Проверка конституционности нормативного правового акта в порядке абстрактного контроля (по правилам гл. IV Закона о КС РФ) и в порядке конкретного контроля (по правилам гл. XII - XIII указанного Закона) - это такая форма судебного нормоконтроля, при котором решение Конституционного Суда РФ оказывает на спорный прямое, непосредственное воздействие. То есть в данном случае мы имеем дело с различными процедурами прямого (непосредственного) судебного нормоконтроля.

Что касается нормоконтроля в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, то его разграничение на абстрактный и конкретный в том понимании, какое вкладывается в него в решениях Конституционного Суда РФ и научных источниках, в настоящее время не имеет какого-либо значения.

Действующему процессуальному законодательству порядок рассмотрения дел об оспаривании нормативных правовых актов не зависит от субъекта обращения в и от того, связано ли это обращение с наличием либо отсутствием какого-либо юридического дела, в котором был применен (подлежит применению) спорный нормативный правовой акт. К примеру, прокурора об оспаривании нормативного правового акта лишь по мотиву его несоответствия нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу (абстрактный контроль), и заявление заинтересованного гражданина или организации, в отношении которых спорный акт был применен в конкретном деле (конкретный контроль), будут рассмотрены по одним и тем же процессуальным правилам, в одном и том же процессуальном порядке (гл. 24 ГПК РФ, гл. 23 АПК РФ).

Таким образом, в настоящее время в судах общей юрисдикции и арбитражных судах абстрактный и конкретный контроль процедурно совпадают. При этом, как и в конституционном судопроизводстве, эти виды контроля осуществляются в форме прямого (непосредственного) нормоконтроля.

Сказанное свидетельствует о том, что использование терминов абстрактного и конкретного контроля для обозначения форм судебного нормоконтроля некорректно. На наш взгляд, в данном случае наиболее приемлемым является использование понятия прямого и косвенного контроля.

Косвенный нормоконтроль представляет собой самостоятельную форму нормоконтрольной (проверочной) деятельности суда и не совпадает полностью с деятельностью суда, связанной с выбором правовых норм, подлежащих применению в рассматриваемом деле (правовой квалификацией). В данном случае речь идет не столько о правильном выборе судом правовой нормы, подлежащей применению к конкретным правоотношениям, сколько о целенаправленной проверке судом законности нормативного предписания, в результате которой может признать данное нормативное предписание незаконным и отказаться от его применения.

В литературе высказано мнение, что косвенный контроль не может рассматриваться в качестве самостоятельной формы (вида) судебного нормоконтроля. Так, по мнению О.А. Бека, косвенный нормоконтроль, осуществляемый судами общей юрисдикции и арбитражными судами, вполне укладывается в рамки процесса правоприменения и представляет собой выбор судом нормы права, подлежащей применению при разрешении соответствующего дела. В свою очередь, Н.И. Ярошенко полагает, что нормоконтроль выражается в разрешении и устранении коллизии. С такой позицией трудно согласиться, поскольку в ее основе лежит не совсем точное, на наш взгляд, понимание судебного нормоконтроля и его соотношение с деятельностью суда по разрешению или преодолению коллизий нормативных правовых предписаний (далее - юридических коллизий).

В самом общем виде юридическая коллизия может рассматриваться как противоречие (расхождение, столкновение, конкуренция) правовых норм (нормативных правовых актов), предназначенных для регулирования одних и тех же общественных отношений. Как отмечал Е.В. Васьковский, "подобного рода противоречия между одними нормами и логическими выводами из других норм представляют собою отчасти неизбежное и естественное последствие существования в праве изъятий из общих правил, а отчасти обусловливается плохою редакцией законов".

В состоянии коллизии могут находиться как одинаковые, так и различные по юридической силе правовые нормы (нормативные правовые акты). В последнем случае имеет место иерархическая (субординационная) юридическая коллизия, "когда на урегулирование одного фактического отношения претендуют нормы разного уровня правовой системы". Именно с такого рода коллизиями имеет дело при осуществлении нормоконтроля. При проведении прямого контроля разрешает или устраняет коллизию, признавая спорный (отдельные его положения) с точки зрения содержания незаконным. В случае косвенного контроля преодолевает юридическую коллизию, отказываясь от применения незаконного нормативного акта (отдельных его положений) в конкретном деле.

Однако осуществление судом нормоконтрольной деятельности неверно сводить только к преодолению юридической коллизии. Нормативно-юридический конфликт, разрешаемый судом при проведении нормоконтроля, не является только коллизионным конфликтом.

Во-первых , при установлении наличия или отсутствия иерархической коллизии оценивает содержание коллидирующих нормативных правовых предписаний, т.е. сравнивает нормативные правовые акты по их содержанию. При осуществлении прямого и косвенного нормоконтроля Суд должен проверить не только содержание, но и форму спорного акта, а также порядок (процедуру) его принятия и введения в действие, включая опубликование (обнародование) акта, т.е. оценить законность нормативного правового акта в целом. Кроме того, Суд должен проверить наличие и объем нормотворческой компетенции субъекта, издавшего нормативный правовой акт, в тех случаях, когда акт оспаривается по мотивам превышения нормотворческих полномочий данного субъекта, т.е. фактически разрешить спор о компетенции, который не является коллизионным спором.

Во-вторых , при осуществлении нормоконтроля Суд оценивает противоречие между нормами права не только и не столько как столкновение (различие) или конкуренцию двух правовых норм, регулирующих одно общественное отношение, а как противоречие законного (обладающего большей юридической силой) и незаконного (обладающего меньшей юридической силой) акта. Наличие такого противоречия будет означать для суда, что нормативный правовой акт меньшей юридической силы регулирует данные общественные отношения неправомерно, нарушая положения нормативного правового акта, обладающего большей юридической силой, и поэтому не может считаться законным (легитимным). Задача суда в этом случае состоит не в том, чтобы просто выбрать нужную правовую норму, а в том, чтобы оценить законность нормативного правового акта (отдельной его части), обладающего меньшей юридической силой, и в случае установления незаконности акта прекратить его действие (признать недействующим) или отказаться от применения такого акта в данном юридическом деле. Такая деятельность суда носит проверочный (контрольный) характер и вполне обоснованно может именоваться соответственно прямым или косвенным нормоконтролем.

Правовое регулирование вопросов косвенного судебного нормоконтроля в настоящее время не отличается полнотой и единообразием. В Конституции РФ фактически лишь одна норма (ч. 2 ст. 120) прямо регулирует полномочия суда по проверке законности нормативных предписаний в конкретном деле, из которой следует, что "суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом". По сути, ч. 2 ст. 120 Конституции РФ предусматривает осуществление судебной проверки в конкретном деле правовых актов нормативного и индивидуального характера на предмет их соответствия такому нормативному правовому акту, как закон, и предоставляет суду возможность разрешить дело на основании закона, отказавшись от применения незаконного правового акта. В свою очередь, системное толкование положений ч. 1 ст. 15 Конституции РФ позволяет сделать вывод о возможности косвенного судебного контроля за любыми нормативными правовыми актами, включая , которые могут проверяться судом на их соответствие Конституции РФ.

Несколько иную трактовку указанные конституционные положения получили в ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", которой "суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции Российской Федерации, федеральному конституционному закону, федеральному закону, общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, конституции (уставу) субъекта Российской Федерации, закону субъекта Российской Федерации, принимает решение в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу". В данной норме в качестве предмета косвенного нормоконтроля дополнительно указаны акты должностных лиц, которые проверяются судом на соответствие закону, Конституции РФ, конституции (уставу) субъекта РФ, а также общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации.

Что касается правового регулирования косвенного судебного нормоконтроля в действующем процессуальном законодательстве, то приходится с сожалением констатировать, что содержащиеся в ГПК РФ и АПК РФ формулировки по этим вопросам не отличаются полнотой и определенностью, а также имеют некоторое расхождение с названными выше конституционными нормами и положениями Закона "О судебной системе Российской Федерации".

Так, в ч. 2 ст. 11 ГПК РФ указано: "Суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего наибольшую юридическую силу". Аналогичное по содержанию положение закреплено в ч. 2 ст. 13 АПК РФ. Как видим, данной формулировке предмет судебной проверки ограничивается нормативными правовыми актами, которые проверяются судом также на соответствие нормативным правовым актам большей юридической силы. Между тем в соответствии с ч. 1 ст. 11 ГПК РФ и ч. 1 ст. 13 АПК РФ суды при разрешении дела могут применять не только нормативные правовые акты, но и такие источники права, как обычаи делового оборота, которые при определенных обстоятельствах также могут выступать предметом косвенного нормоконтроля.

Представляется, что процессуальное должно не только воспроизводить, но и развивать, конкретизировать конституционные положения, касающиеся косвенного судебного нормоконтроля, в частности содержать развернутые положения, регламентирующие предмет, основания и правовые последствия проверки нормативных предписаний при осуществлении судами косвенного нормоконтроля.

Как уже отмечалось, основным предметом судебного нормоконтроля выступают нормативные правовые акты. Это в полной мере относится и к косвенной форме контроля за нормативными предписаниями в гражданском и арбитражном процессе. При рассмотрении конкретного дела Суд общей юрисдикции или арбитражный Суд оценивает законность (правомерность) любого нормативного правового акта, подлежащего применению в данном деле. Предметом косвенного контроля в первую очередь выступают нормативные правовые акты, содержащие нормы материального права. Вместе с тем косвенному контролю могут быть подвергнуты и нормы процессуального права, содержащиеся, в частности, в подзаконных нормативных правовых актах. Судебной проверке в форме косвенного нормоконтроля могут быть подвергнуты не только публичного характера (федерального, регионального или муниципального уровня), но и нормативные предписания, принятые общественными объединениями (организациями), а также корпоративные и локальные , если они подлежат применению по данному юридическому делу.

Исключение составляют нормы действующей Конституции РФ, которые, на наш взгляд, не могут выступать предметом контрольной деятельности суда. Конституция РФ является фундаментальным нормативным правовым актом, который содержит основополагающие, принципиальные положения российского права и обладает высшей юридической силой и верховенством на всей территории Российской Федерации (ч. 2 ст. 4, ч. 2 ст. 15 Конституции РФ). В связи с этим конституционные нормы не могут проверяться на соответствие каким-либо иным нормативным правовым актам, в том числе в рамках косвенного нормоконтроля.

Основания проверки нормативных предписаний, осуществляемой в рамках прямого и косвенного нормоконтроля, во многом совпадают. При оспаривании нормативного правового акта в специальном процессе (прямой контроль) спорный акт оценивается с точки зрения его содержания, формы и компетенции органа (лица), его принявшего. По этим же основаниям, на наш взгляд, может оцениваться законность нормативного предписания при его применении в конкретном деле в рамках косвенного нормоконтроля. В названных выше положениях Конституции РФ и федеральных законов, касающихся вопросов косвенного нормоконтроля, фактически указывается только одно основание проверки нормативного предписания - соответствие его содержания содержанию нормативных предписаний, обладающих большей юридической силой. Лишь в ч. 2 ст. 13 АПК РФ упоминается об оценке арбитражным судом компетенции (полномочий) по изданию нормативного правового акта, подлежащего применению в конкретном деле. Между тем очевидно, что законность применяемого в деле нормативного предписания может и должна проверяться судом как с точки зрения его содержания, так и с точки зрения нормотворческой компетенции принявшего его субъекта (субъектов) и формально-юридических требований, которые предъявляются к этому нормативному предписанию. По крайней мере это касается таких источников права, как нормативные правовые акты и нормативные договоры.

Осуществление проверки законности (правомерности) нормативного предписания в порядке косвенного нормоконтроля и отказ от применения незаконного нормативного правового акта являются не только , но и юридической обязанностью суда, обеспеченной процессуальными санкциями, в том числе в виде отмены вышестоящей судебной инстанцией судебного решения как незаконного в связи с неправильным применением норм материального права (п. 2 ч. 2 ст. 330 ГПК РФ, п. 2 ч. 2 ст. 270 АПК РФ).

В форме косвенного нормоконтроля судом общей юрисдикции и арбитражным судом может быть проверен любой нормативный правовой акт с точки зрения его соответствия нормативному правовому акту, обладающему большей юридической силой, в том числе Конституции РФ. Это означает, что в рамках косвенного нормоконтроля допускается судебная проверка конституционности любого нормативного правового акта, подлежащего применению в данном деле, включая . Иначе говоря, косвенный нормоконтроль в отличие от прямого не содержит каких-либо ограничений по оценке конституционности применяемых судом правовых норм.

Вместе с тем по вопросу реализации права судов общей юрисдикции по проверке в конкретном деле конституционности федеральных законов и иных нормативных правовых актов, перечисленных в ч. 2 ст. 125 Конституции РФ, и непосредственному применению Конституции РФ имеет место несовпадение правовых позиций Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ. Различия в позициях высших судов касаются оценки необходимости обращения с запросом в Конституционный Суд РФ в случае выявления судом неконституционности подлежащего применению (примененного) закона.

Пленум Верховного Суда РФ в п. 3 Постановления от 31 октября 1995 г. N 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъяснил судам, что такой запрос должен направляться лишь в случае неопределенности в вопросе о конституционности подлежащего применению по конкретному делу закона. Если же Суд придет к убеждению, что положения федерального закона находятся в противоречии с соответствующими положениями Конституции РФ, то он, по мнению Верховного Суда РФ, не обязан обращаться с запросом в Конституционный Суд РФ и вправе разрешить дело, применив непосредственно Конституцию РФ.

Конституционный Суд РФ, в свою очередь, в Постановлении от 16 июня 1998 г. N 19-П сформировал правовую позицию, в соответствии с которой отказ от применения в конкретном деле закона, неконституционного с точки зрения суда, без обращения в связи с этим в Конституционный Суд РФ противоречил бы конституционным положениям, которым законы действуют единообразно на всей территории Российской Федерации (ст. 4, 15 и 76 Конституции РФ), и в то же время ставил бы под сомнение верховенство Конституции РФ, так как оно не может быть реализовано, если допускается разноречивое толкование различными судами конституционных норм. По мнению Конституционного Суда РФ, обращение с запросом о проверке конституционности закона является не только , но и обязанностью суда общей юрисдикции или арбитражного суда.

В юридической литературе по данному вопросу возникла дискуссия, в которой одни авторы высказались в защиту позиции Верховного Суда РФ, а другие поддержали точку зрения Конституционного Суда РФ.

Острота спора, на наш взгляд, была в значительной мере вызвана неоднозначным толкованием правовой позиции Конституционного Суда РФ. Авторы, выступившие с критикой данной правовой позиции, посчитали, что она ограничивает судов на прямое применение Конституции РФ, поскольку, по их мнению, не допускает возможности судам самостоятельно разрешать противоречие между Конституцией РФ и и возлагает на Суд обязанность каждый раз направлять соответствующий запрос в Конституционный Суд РФ и только после его решения разрешать дело по существу. Между тем ученые, поддержавшие позицию Конституционного Суда РФ, вполне обоснованно замечали, что обязанность направить указанный запрос не ограничивает непосредственное применение судами Конституции, поскольку из Постановления КС РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П следует, что запрос может быть направлен и после разрешения дела судом на основе прямого применения конституционной нормы. Данный вывод также нашел подтверждение в ряде последующих решений КС РФ. Необходимо отметить, что указание Конституционного Суда РФ на обязанность суда, отказавшегося от применения неконституционных, по его мнению, положений закона и разрешившего дело на основе прямого применения норм Конституции РФ, направить после вынесения решения запрос в Конституционный Суд не вызывает особых возражений со стороны Верховного Суда РФ и авторов, поддерживающих его позицию.

Таким образом, как справедливо отмечает Л.В. Лазарев, несовпадение позиций высших судов не касается главного - права судов общей юрисдикции и арбитражных судов проверять соответствие Конституции любых подлежащих применению ими актов, в том числе законов, выявлять их конституционный смысл и отказываться от применения в конкретном деле неконституционного, по мнению суда, закона, руководствуясь при разрешении дела непосредственно Конституцией РФ.

С учетом вышесказанного можно сделать вывод, что у суда, с одной стороны, имеется обязанность направлять запрос в Конституционный Суд РФ во всех случаях, когда он устанавливает наличие противоречия между законом и Конституцией РФ. С другой стороны, у него имеется выбора момента направления такого запроса. Суд это может сделать до вынесения решения, приостановив производство по делу, либо после вынесения решения, когда Суд отказывается от подлежащего применению закона и разрешает дело на основании прямого применения конституционной нормы. Как видим, и в том, и в другом случае Суд отказывается от применения неконституционного, по его мнению, закона и выполняет обязанность по направлению запроса о проверке конституционности данного закона в Конституционный Суд РФ.

Как уже отмечалось, в Постановлении Пленума ВС РФ от 31 октября 1995 г. N 8 основанием для направления запроса указана неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ примененный или подлежащий применению по конкретному делу закон. При этом понятие неопределенности рассматривается Пленумом как чисто субъективная категория, означающая наличие определенного сомнения у суда в конституционности данного закона, т.е. отсутствие у суда полного убеждения в его соответствии либо несоответствии Конституции РФ.

По нашему мнению, наличия одного только субъективного основания недостаточно для обоснования необходимости направления запроса в Конституционный Суд РФ и приостановления в связи с этим производства по делу. Для этого должен иметь место ряд оснований объективного характера, тем более что законность и обоснованность определения суда о приостановлении производства может быть проверена судом апелляционной и кассационной инстанции. Кстати, и сам Пленум требует от судов мотивировать необходимость обращения с запросом в Конституционный Суд РФ.

В соответствии с ч. 2 ст. 36 Закона о КС РФ основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде РФ является неопределенность в вопросе о том, соответствует ли закон Конституции РФ. Однако в данном случае понятие неопределенности используется не в субъективном смысле (наличие сомнений), а в объективном значении. Под неопределенностью здесь следует понимать, во-первых, наличие той или иной несогласованности между нормами закона и Конституции РФ, которая свидетельствует о противоречии между ними, а во-вторых, отсутствие правовой позиции Конституции РФ по вопросу, поставленному в запросе суда. В связи с этим Суд, мотивируя свое решение о направлении запроса, должен обосновать наличие объективной несогласованности положений закона и соответствующих норм Конституции РФ, привести доводы, что указанная несогласованность между нормами имеет форму противоречия, а также указать на отсутствие решений Конституционного Суда РФ, принятых по вопросу, указанному в запросе суда.

Проведение проверки по запросу суда конституционности закона, подлежащего применению по делу, влечет необходимость приостановления производства по данному делу либо приостановления исполнения вынесенного судом решения (ст. 103 Закона о КС РФ, абз. 6 ст. 215 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ). Как отмечает В.Д. Зорькин, "само намерение суда приостановить производство по делу для того, чтобы обратиться в Конституционный Суд РФ, в известных пределах подлежит кассационной (апелляционной) проверке". Наличие объективных оснований для направления запроса может быть проверено судом апелляционной или кассационной инстанции при рассмотрении частной жалобы (представления) на суда о приостановлении производства по делу. Если вышестоящая судебная инстанция приходит к выводу об отсутствии достаточных данных, свидетельствующих о наличии неопределенности в вопросе о конституционности подлежащего применению закона, то она признает такой запрос необоснованным и отменяет о приостановлении производства по делу.

Так, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ отменила Верховного суда Республики Саха (Якутия), которым было приостановлено производство по делу в связи с направлением судом запроса в Конституционный Суд РФ о проверке конституционности ст. 67 Конституции Республики Саха (Якутия). Суд кассационной инстанции указал, что неопределенности в применении указанной правовой нормы не имеется, так как она уже дважды была предметом судебной проверки Верховного Суда РФ. При таких обстоятельствах кассационная инстанция пришла к выводу, что у суда не было оснований для обращения с запросом о проверке конституционности ст. 67 Конституции Республики Саха (Якутия) и приостановления производства по делу до получения ответа на этот запрос.

Следовательно, объективным основанием для направления судом запроса о проверке конституционности примененного или подлежащего применению закона является неопределенность по данному вопросу. При наличии такой неопределенности Суд может приостановить дальнейшее рассмотрение дела и направить запрос в Конституционный Суд РФ либо разрешить дело по существу, применив непосредственно нормы Конституции РФ, и затем уже направить указанный запрос.

При решении вопроса о необходимости приостановления производства по делу Суд, на наш взгляд, должен учитывать возможные негативные последствия перерыва в судебном разбирательстве для защиты прав и законных интересов заинтересованных участников процесса. Как известно, рассмотрение запроса в Конституционном Суде РФ осуществляется в течение достаточно долгого периода времени. Между тем длительное приостановление судебного разбирательства может существенно затруднить или даже сделать невозможным восстановление нарушенных прав или законных интересов участвующих в деле лиц. Поэтому при наличии такого рода опасности можно рекомендовать судам не приостанавливать судебное разбирательство, а отказаться от применения сомнительного закона и разрешить дело на основе соответствующих норм Конституции РФ, а затем уже обращаться в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке конституционности данного закона.

В настоящее время в законодательстве по-разному регулируется момент, с которого должно приостанавливаться производство по делу. Так, в соответствии со ст. 103 Закона о КС РФ производство по делу приостанавливается с момента вынесения об обращении в Конституционный Суд РФ. абз. 6 ст. 215 ГПК РФ моментом приостановления производства по делу является обращение суда с запросом в Конституционный Суд РФ. В АПК РФ (п. 1 ч. 1 ст. 143) приостановление производства по делу непосредственно связано не с направлением запроса арбитражным судом, а с невозможностью рассмотрения дела до разрешения Конституционным Судом РФ дела по данному запросу. Это означает, что в арбитражном процессе приостановление производства по делу связывается с моментом принятия Конституционным Судом РФ к своему производству запроса арбитражного суда.

Принимая во внимание, что нормы федерального конституционного закона обладают большей юридической силой по отношению к нормам процессуального кодекса, момент приостановления производства по делу, рассматриваемому судом общей юрисдикции или арбитражным судом, должен определяться в соответствии со ст. 103 Закона о КС РФ, т.е. с момента принятия судом определения о направлении запроса в Конституционный Суд РФ. В связи с этим представляется необходимым внести соответствующие поправки в ст. 215 ГПК РФ и ст. 143 АПК РФ.

Приостановление производства по делу возможно также в случаях, когда законность подлежащего применению нормативного предписания оспорена в порядке прямого нормоконтроля в суде общей юрисдикции или арбитражном суде (гл. 24 ГПК РФ, гл. 23 АПК РФ). Процессуальное (абз. 5 ст. 215 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК РФ) связывает приостановление производства по делу с таким основанием, как невозможность рассмотрения данного дела до разрешения дела об оспаривании нормативного правового акта. В связи с этим факт судебного оспаривания нормативного предписания не является основанием для приостановления производства по делу и ставится в зависимость от того, признает Суд невозможным рассмотреть данное дело до разрешения спора о законности нормативного правового акта или нет. Вывод суда о невозможности рассмотрения дела должен основываться на объективном критерии - наличии данных, свидетельствующих о несогласованности (противоречии) нормативного правового акта, подлежащего применению по делу, закону или иному нормативному правовому акту, обладающему большей юридической силой. При наличии таких данных Суд приостанавливает производство по делу, если же они, по мнению суда, отсутствуют, он продолжает рассмотрение дела несмотря на наличие судебного дела об оспаривании нормативного правового акта.

Кроме того, у суда имеется , не приостанавливая производство по делу, отказаться от применения оспоренного нормативного правового акта в порядке косвенного нормоконтроля, если он придет к убеждению в незаконности данного акта. Такое может быть реализовано, в частности, в тех случаях, когда приостановление производства по делу может существенно затруднить или сделать невозможной защиту субъективных прав заинтересованных лиц.

Как уже отмечалось, в ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" предусматривается возможность отказа от применения судом при рассмотрении конкретного дела нормативного правового акта, не соответствующего общепризнанным принципам и нормам международного права или международному договору Российской Федерации, и разрешения дела на основании соответствующих положений международного права. Не отрицая принцип приоритета положений международного права над нормами внутригосударственного права, отметим, что вопрос отношения российских нормативных правовых актов с источниками международного права должен рассматриваться не столько в рамках косвенного нормоконтроля, сколько в плоскости коллизионного права. Иначе говоря, коллизия норм российского и международного права, выявленная судом при разрешении конкретного дела, не должна рассматриваться как противоречие между этими нормами, при котором Суд признает положения российского нормативного акта незаконными (неправомерными) и лишает его юридической силы в конкретном деле. По крайней мере это относится к таким источникам российского права, как федеральные законы.

Делая выбор в пользу норм международного права, Суд не дисквалифицирует положения федерального закона как неправомерно регулирующие данные правоотношения, а разрешает возникшую коллизию, применяя к указанным правоотношениям соответствующие нормы международного права. Более того, в ряде случаев возникшая коллизия может быть устранена судом путем системного толкования закона, сделанного с учетом положений международного права. Именно таким путем, на наш взгляд, должны разрешаться возможные коллизии между конституционными нормами и нормами международного права.

Что касается подзаконных нормативных правовых актов, то нельзя исключать их несоответствие (противоречие) положениям международного права. Однако в большинстве случаев такие акты одновременно находятся в противоречии с нормами Конституции РФ и положениями действующих федеральных законов. Поэтому указанное противоречие, как правило, может быть разрешено судом в рамках косвенного контроля путем отказа от применения незаконных и разрешения дела на основании федеральных законов и конституционных норм при учете соответствующих положений международного права. Проверка законности (правомерности) нормативного предписания в порядке косвенного нормоконтроля может осуществляться по инициативе лиц, участвующих в данном деле, а также по инициативе суда.

Утверждение заинтересованного лица о незаконности подлежащего применению или примененного нормативного правового акта и необходимости разрешения дела на основе нормативного предписания, обладающего большей юридической силой, является элементом правовой позиции данного лица, одним из средств обоснования его требований и возражений. Законность нормативного правового акта может быть проверена судом в форме косвенного контроля на любой стадии процесса, в том числе в порядке апелляционного, кассационного или надзорного производства.

Результаты косвенного нормоконтроля должны быть отражены в мотивировочной части судебного акта. Это касается как случаев, когда Суд не соглашается с утверждением заинтересованного лица о незаконности нормативного правового акта, так и тех случаев, когда Суд признает нормативный правовой акт незаконным и отказывается от его применения по делу.

Как уже отмечалось, правовые последствия косвенного нормоконтроля с точки зрения воздействия (влияния) судебного решения на спорный нормативный правовой акт ограничены рамками конкретного дела. Нормативный правовой акт, признанный судом незаконным, утрачивает юридическую силу (регулирующее действие) относительно тех конкретных правоотношений, которые были предметом данного судебного спора. Вывод суда о законности или незаконности спорного нормативного правового акта, содержащийся в мотивировочной части судебного решения, не будет иметь обязательного (преюдициального) значения при применении данного акта к другим правоотношениям при разрешении иных юридических дел, в том числе с участием тех же заинтересованных лиц. Указанный нормативный правовой акт может вновь стать предметом косвенного судебного нормоконтроля в другом судебном деле. Кроме того, данный нормативный правовой акт может быть оспорен в суде в рамках прямого нормоконтроля.

Сама по себе дисквалификация нормативного правового акта, проведенная судом в рамках косвенного нормоконтроля, не парализует полностью его регулятивные свойства и тем более не исключает незаконный акт из нормативно-правовой системы. В соответствии с действующим признание судом нормативного правового акта незаконным и отказ от его применения в конкретном деле прямо не возлагает на нормотворческий орган или должностное лицо юридическую обязанность отменить или изменить незаконный акт и не предусматривает мер правовой ответственности за невыполнение такой обязанности, в том числе на основании п. 2 и 4 ст. 9 и п. 2 ст. 29.1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) исполнительных органов государственной власти в субъектах Российской Федерации", а также ч. 1 ст. 73 и ч. 1 ст. 74 Федерального закона от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации".

Вместе с тем очевидно, что дисквалификация нормативного правового акта, осуществленная в рамках косвенного нормоконтроля, является важным сигналом, свидетельствующим о наличии определенного противоречия в нормативно-правовой системе и необходимости принятия мер по устранению такого противоречия. Это, в частности, могут быть меры организационно-правового характера, которые направлены, во-первых, на побуждение нормотворческого органа (должностного лица) внести соответствующие коррективы в незаконный акт, а во-вторых, на запуск в отношении данного акта механизма прямого нормоконтроля. В качестве такой меры может выступать обязательное направление судебного решения, которое содержит вывод о незаконности данного нормативного предписания, в адрес нормотворческого органа (должностного лица), его принявшего.

В тех случаях, когда Суд отказывается от применения незаконного, по его мнению, нормативного правового акта, противоречащего конституционным положениям или нормам федерального закона и могущего повлечь за собой существенные нарушения прав и свобод граждан (организаций), целесообразно направлять частное в адрес властного органа (должностного лица) с предложением устранить установленные судом нарушения законодательства.

Наконец, в целях решения вопроса о начале процедуры оспаривания незаконного нормативного предписания в порядке прямого нормоконтроля целесообразно предусмотреть обязательное направление соответствующим субъектам, обладающим полномочиями по возбуждению данной процедуры в судах общей юрисдикции и арбитражных судах, в первую очередь в органы прокуратуры.

Думается, что названные меры позволят создать необходимые условия для прекращения действия нормативных предписаний, признанных судом при осуществлении косвенного нормоконтроля незаконными, и последующего их устранения из российской нормативно-правовой системы.

__________________

Глава 1. Понятие и классификация судебного конституционного контроля.И

1.1. Понятие и сущность судебного конституционного контроля.

1.2. Основания и значение классификации судебного конституционного контроля.

Глава 2. Полномочия органов судебного конституционного контроля в области абстрактного и конкретного нормоконтроля (мировая практика).

Глава 3. Предмет, форма, процедура и юридические последствия нормоконтроля Конституционного Суда Российской Федерации.

3.1. Предмет абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля.

3.2. Форма абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля.

3.3. Процедура абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля.

3.4. Юридические последствия решений по делам, рассматриваемым в порядке абстрактного и конкретного конституционного нормоконтроля.

Глава 4. Правовые основы соотношения нормоконтроля Конституционного Суда Российской Федерации с нормоконтролем иных федеральных судов, конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации.

Рекомендованный список диссертаций

• Нормоконтроль: конституционно-правовые основы и роль в механизме реализации конституционно-правовой ответственности 2006 год, кандидат юридических наук Ярошенко, Наталья Ивановна

• Судебный конституционный контроль в России: проблемы методологии, теории и практики 2006 год, доктор юридических наук Брежнев, Олег Викторович

• Судебный нормоконтроль как способ разрешения конституционно-правовых споров в Российской Федерации 2005 год, кандидат юридических наук Замотаева, Екатерина Константиновна

• Юридическая природа актов Конституционного суда Российской Федерации 2001 год, кандидат юридических наук Демченков, Константин Владимирович

• Виды производств и их особенности в конституционном судопроизводстве 2009 год, кандидат юридических наук Дагуев, Аслан Витальевич

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Абстрактный и конкретный судебный конституционный нормоконтроль в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации»

Похожие диссертационные работы по специальности «Конституционное право; муниципальное право», 12.00.02 шифр ВАК

• Субъекты права на обращение в Конституционный Суд Российской Федерации: проблемы теории и практики 2007 год, кандидат юридических наук Чаптыков, Александр Владимирович

• Запрос суда в Конституционный Суд Российской Федерации о проверке конституционности закона 2001 год, кандидат юридических наук Анишина, Вера Ивановна

• Юрисдикция Конституционного Суда Российской Федерации: Понятие, структура, содержание 2004 год, кандидат юридических наук Нуянзин, Андрей Николаевич

• Теоретико-правовое исследование конституционного судебного контроля в Российской Федерации 2004 год, доктор юридических наук Несмеянова, Светлана Эдуардовна

• Функция защиты основных прав и свобод человека и гражданина в контексте реализации полномочий Конституционного Суда Российской Федерации 2009 год, кандидат юридических наук Марокко, Надежда Александровна

Заключение диссертации по теме «Конституционное право; муниципальное право», Молотов, Александр Владимирович

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

С.И. Метелкин

СУДЕБНЫЙ НОРМОКОНТРОЛЬ: ПОНЯТИЕ, ВИДЫ, МОДЕЛИ

В последнее десятилетие XX в. - начале XXI в. в России осуществлены инновации

судоустройственного плана, обновлена нормативная база судопроизводственного процесса, существенно изменены и кодифицированы нормы по основным отраслям материального права. Преобразованы исполнительное производство и правовое регулирование исполнения уголовного наказания. Свобода и личная неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни и жилища, другие права и свободы граждан поставлены под судебную охрану, призванную блокировать неправомерные решения и действия органов уголовного преследования. Приоритетной во всей судебной деятельности провозглашена правозащитная функция. В связи с этим подведомственность арбитражных судов и судов общей юрисдикции была подвергнута качественным переменам.

Обновлено структурирование судебной системы по видам судопроизводства и критерию единства в рамках федеративного устройства. В составе судов общей юрисдикции появились мировые суды. Опыт участия представителей населения в отправлении правосудия обогатился использованием института присяжных заседателей. После учреждения Конституционного суда, наделенного правом контроля за конституционностью принятых парламентом законов, можно говорить о появлении у российской судебной системы особой функции - нормоконтроля, о ее заметной роли в правовом регулировании и возвышении ее в ранг самостоятельного вида власти. При этом учреждение Конституционного суда, сверяющего законотворческую деятельность парламента с буквой и духом Основного закона страны и обязанностью государства обеспечивать права и свободы граждан, дополнено определенными полномочиями участия в нормоконтроле судов общей и арбитражной юрисдикции.

Судебный нормоконтроль как таковой можно определить следующим образом: это способ обеспечения единообразного толкования правых установлений и защиты основных прав и свобод от их законодательного ущемления. Он реализуется в виде конституционного, или абстрактного, нормоконтроля и нормоконтроля конкретного - при рассмотрении общими и арбитражными судами споров о праве и конфликтов с законом. Функция нормоконтроля возводит суд в ранг одного из основных видов власти, превращает его в элемент системы сдержек и противовесов, достраивает отсутствующее в советский период разделение властей.

Положение судебной власти в правовом государстве определяется двумя базовыми типологически «чистыми» моделями, связанными с особенностями правовых семей западного мира: англо-американской и континентально-европейской. Соотношение абстрактного и конкретного нормоконтроля как институтов, являющихся безусловными новациями для отечественной правовой культуры, зависит напрямую от того, какая модель разделения властей избирается в качестве образцовой.

Обоснованию данного тезиса посвящена настоящая статья.

Родоначальник французской школы сравнительного правоведения Р. Давид писал: «Если спросить советского юриста, какова роль судебной практики в Советском Союзе, он убежденно ответит, что эта роль значительна. Если же затем спросят его, является ли судебная практика источником права, то последует незамедлительный и четкий отрицательный ответ» . Причину такого положения Р. Давид усматривает в том, что официальная советская доктрина государства и права и фактически сложившееся устройство отрицали идею разделения и равновесия властей. Между тем в тех странах, где такой принцип признается, считается нормальным, что правила поведения, устанавливаемые правом, исходят из различных источников, что их создание не является привилегией лишь какой-либо одной из основных ветвей власти.

В СССР высшим органом государственной власти, воплощающим народный суверенитет в его классовом, коммунистическом понимании, был Верховный Совет. Советский законодатель был органом диктатуры, занимал монопольное положение, существовал вне системы противовесов. Чтобы поставить исполнительную власть, Совет Министров Союза ССР и советы министров союзных республик, равно как и правосудие, в один ранг с Верховным Советом, - об этом не могло быть и речи.

Соответственно, контроль за конституционностью (правовым содержанием) законов находился вне пределов той роли, которую призваны играть суды. Их задача - это применение законов, а также указов, постановлений, распоряжений, инструкций, изданных во исполнение действующих законов, т.е.

толкование законов в связи с их применением. Суды не призваны ни создавать право, ни развивать его, приспосабливая к обстоятельствам. «Советский закон может, если того пожелает законодатель, в известных случаях предоставить судье право выбора позиции (использования аналогии права и аналогии закона. - С.М.). Но за исключением этих случаев, судья не может отойти от предписания закона, ссылаясь на требования справедливости или какие-либо иные принципы. Мы, на Западе, любуемся правотворческой ролью нашей судебной практики, поисками социальной справедливости, которые ведут наши судьи. В Советском Союзе от судей требуется лишь применение права, но не правотворчество. Им отведено только это» .

Совершенно иная ситуация складывается по мере превращения института прав и свобод человека и гражданина в «основные права и свободы», закрепленные на конституционном уровне (гл. II Конституции РФ). Они становятся непосредственно действующими, а это значит, что нормативно-правовые акты парламента, законодательного по своей сути органа государственной власти, утрачивают, в сравнении с формальным юридическим статусом советских законов, значение единственного и безусловного источника права. Отныне в состав действующего в стране позитивного права, наряду с правом законодательным, включаются перечисленные в Конституции права и свободы (первоначально сформулированные в Декларации от 17 сентября 1991 г.), а также особая часть национальной правовой системы -общепризнанные принципы и нормы международного права и ратифицированные международные договоры.

Разнородные по источникам своего происхождения нормативно-правовые акты необходимо привести в согласованную связь прежде всего по их юридической силе. Под юридической силой понимается приоритет нормативного правового акта перед другими актами или его подчиненность актам большей юридической силы. При этом акт меньшей юридической силы столь же обязателен для исполнения, как и высшей. При том условии, что он соответствует актам вышестоящих органов и компетенции органа, издавшего его.

Понятие юридической силы, таким образом, отражает фундаментальное свойство властной явленности права, его позитивации в официальных нормативных актах - обязательность и бесконечную в принципе длительность. Акт утрачивает юридическую силу, если наступают оговоренные в нем самом условия или применяется установленный порядок по прекращению его действия.

Субординация разнородных по происхождению актов определена Конституцией следующим образом.

1. Если ратифицированным международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные национальным законодательством, то применяются правила международного договора.

2. Федеральные, в том числе федеральные конституционные, законы, право принятия которых предоставлено исключительно Федеральному собранию (ст. 94), не должны противоречить Конституции РФ (п. 1 ст. 15).

3. Существует род законов, обязанных своим происхождением правотворчеству представительных органов субъектов Федерации. Помимо Конституции, норм международного права, ратифицированных международных договоров, в России действуют три «сорта» законов: федеральные конституционные законы; федеральные законы; законы субъектов Федерации. В Конституции определен круг общественных отношений, которые могут регулироваться только Конституцией РФ; круг общественных отношений, которые могут регулироваться только федеральным, в том числе федеральным конституционным, законом; круг общественных отношений, которые могут регулироваться как федеральными законами, так и законами субъекта Федерации; круг общественных отношений, которые могут регулироваться исключительно законами субъектов Федерации. Приоритеты правовых актов федеральной власти и власти субъектов Федерации находятся, таким образом, в зависимости от предмета правового регулирования (ч. 3 и 4 ст. 76).

4. Конституция РФ предоставляет Президенту РФ право издавать обязательные для исполнения на всей территории Российской Федерации указы и распоряжения. Они не должны противоречить Конституции и федеральным законам.

5. Правительству РФ предоставлено право на основании и во исполнение Конституции РФ, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ издавать постановления и распоряжения, обязательные к исполнению в Российской Федерации. В случае противоречия указанных постановлений и распоряжений Конституции РФ, федеральным законам и указам Президента они могут быть отменены Президентом РФ.

Таким образом, именно верховенство Конституции, федерального закона и закона субъекта Федерации есть принцип, придерживаясь которого можно обеспечить единство действующих в стране

нормоустановлений. Это положение дает ключ к определению характерной для России конфигурации разделения властей с точки зрения отношений между законодательной и судебной властью. Власть наших судей состоит в обязательности постановлений, венчающих отправление правосудия, т.е. в осуществлении правоприменительного полномочия посредством переноса юридической силы Конституции, федерального закона, закона субъекта Федерации и иных нормативных правовых актов на подлежащие разрешению особенные случаи в особых процедурных формах конституционного, гражданского (и арбитражного), уголовного и административного производства. Суд в России самостоятелен не потому, что творит непосредственно нормы права, уподобляясь законодателю. Этой особенностью отличается положение суда в англо-американской правовой семье. У нас суд самостоятелен потому, что вершится независимо от исполнительной власти и от чьей бы то ни было воли, способной оказывать деформирующее воздействие на подчинение судей только Конституции, федеральному закону и закону субъекта Федерации.

При этом благодаря высшей юридической силе ряда субъективных прав - права считаться невиновным, права на свободу и личную неприкосновенность, других фундаментальных прав и свобод, и с учетом сложной субординации нормативных актов в системе объективного, законодательного права это подчинение обречено быть в высшей степени творческим. Во-первых, потому, что оно созидает неведомый для истории отечественного права режим правозаконности. Например, право считаться невиновным, и закон - нормативный правовой акт, исходящий от органа представительной власти, - принадлежат к категории правовых явлений, но остаются при этом далеко не тождественными вещами. Объединить их призван суд. Он соединяет реализацию субъективных прав и свобод, не подпадающих под понятие закона, с осуществлением права в форме закона, т.е. действует в режиме правозаконности.

Идею различения права и закона отнюдь не обязательно доводить до крайности, до взаимоисключения и понятия «неправового закона». В правовом государстве случается, что закон противоречит конституции, исполнение закона правительственной властью нарушает права и свободы граждан. Но в нем, помимо законодательной и исполнительной власти, существует еще одна ветвь власти - судебная. Выправить эти дефекты, обеспечить режим правозаконности, избавить «правление права и закона» от этих уклонений призвана именно судебная власть. Эта творческая задача решается методами конкретного и абстрактного нормоконтроля.

Конкретный нормоконтроль. Установив при рассмотрении дела несоответствие нормативного акта государственного или иного органа, а равно должностного лица Конституции Российской Федерации, федеральному конституционному закону, федеральному закону, общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, конституции (уставу) субъекта Российской Федерации, закону субъекта Российской Федерации, суд в соответствии с ч. З ст. 5 Закона «О судебной системе РФ» принимает решение, ссылаясь на правовые положения, имеющие наибольшую юридическую силу, вплоть до непосредственного применения Конституции .

Абстрактный нормоконтроль. Это - разрешение Конституционным судом РФ дел о соответствии Конституции РФ федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной думы, Правительства РФ, конституций (уставов) и законов субъектов Федерации, договоров между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов Федерации, договоров между субъектами Федерации, не вступивших в силу международных договоров РФ (ч. 2 ст. І25 Конституции РФ). Конституционное правосудие действует и на уровне субъектов Федерации. Нормативно-правовые акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, объявляются утратившими юридическую силу.

Признаком абстрактного нормоконтроля является вынесение решения о признании акта в целом или его части утратившими юридическую силу. Есть ли смысл в том, чтобы к конкретному нормоконтролю общих и арбитражных судов присовокупить полномочие выносить решения, аналогичные решениям в системе конституционной юстиции? Объединить толкование закона в рамках правоприменительных процедур в общих и арбитражных судах эти два метода с тем, чтобы создать смешанную модель нормоконтроля?

Уместно в связи с этим принять во внимание опыт США. Конституционный контроль в Соединенных Штатах введен в рамки непосредственного отношения гражданина и Конституции. Благодаря этому знаменитая формула «Имя рек против Соединенных Штатов» может быть наполнена жалобами на предмет неконституционности федеральных инструкций, решений административных учреждений и трибуналов по вопросам продовольствия и медикаментов, по налогам, трудовому законодательству, гражданским правам, рынку ценных бумаг и т.д. и т.п. В итоге вся судебная система США ставится на защиту Конституции.

С другой стороны, есть опыт Германии и других континентально-европейских стран. Обеспечение высшей юридической силы конституции в этих странах организовано совершенно иначе.

Конституционный контроль здесь закрепляется за специальным судебным органом и организуется в особой форме конституционного судопроизводства.

Если у общих и арбитражных судов возникает проблема правовой коллизии и отбора норм, необходимых для применения, то решаться она должна исключительно в контексте конкретного деликта и конкретной формы судопроизводства - уголовного, гражданского или административного. Если же суды общей юрисдикции вовлекаются в абстрактный нормоконтроль, то вынесение решения о признании нормативного акта утратившим силу, равно как и механизм исполнения такого решения, не вкладываются в процедуры гражданского, уголовного и административного судопроизводства.

Поэтому попытка внедрить смешанную модель нормоконтроля есть путь в тупиковую ситуацию.

Литература

1. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.

2. Лебедев В.М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. СПб., 2001.

старший преподаватель кафедры

Формально-юридическое выражение указанные конфликты получают в издании органами власти и должностными лицами противоречащих друг другу правовых норм . Они могут содержаться в конституционном, гражданском, административном, трудовом, финансовом, налоговом, земельном, экологическом и других отраслях права и законодательства. Не вписывающиеся в существующую систему права нормативные положения способны, в свою очередь, вызвать множество проблем в экономической и иных сферах общественной жизни.

Во избежание подобных ситуаций и в целях обеспечения охраны и защиты прав и законных интересов субъектов имущественных отношений, в государстве создается специальный механизм контроля и надзора за подготовкой, принятием и реализацией нормативных правовых актов . В него входят разнообразные структуры, наделенные полномочиями по выявлению, фиксации и устранению нарушений законности в сферах правотворчества и правоприменения, осуществление которых сопряжено с использованием целого ряда процедур рассмотрения и преодоления юридических коллизий .

В правовом, демократическом государстве важнейшая роль принадлежит судебным процедурам урегулирования споров. Именно суд является последней инстанцией, к которой апеллируют стороны за разрешением возникших разногласий. Органы судебной власти в установленной форме и в пределах закрепленной за ними компетенции выполняют функцию контроля за соответствием одних нормативных правовых актов другим, имеющим большую юридическую силу. Подобная деятельность является одной из гарантий конституционного права на судебную защиту, значение которой повышается по мере расширения этого права. С одной стороны, заинтересованным лицам предоставляется возможность судебного оспаривания все большего числа нормативных решений, принимаемых на разных уровнях публичной власти, с другой, – создается разветвленный механизм их проверки судами.

Виды процедур судебного нормоконтроля.

Рассмотрим подробнее процедуры судебного нормоконтроля.

Они реализуются в форме четырех установленных Конституцией Российской Федерации способов осуществления судебной власти – конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Различия между ними можно провести по следующим критериям: предмету обращения в суд, «правовому масштабу» проверки нормативных актов , характеру деятельности, в связи с которой были нарушены права и свободы, субъектам инициирования процедуры нормоконтроля, правовым последствиям.

В зависимости от того, что является предметом обращения в суд – требование о рассмотрении того или иного публично- или частно-правового спора, либо требование о проверке конституционности (законности) нормативного правового акта, различают процедуры так называемого конкретного (осуществляемого в связи со слушанием в суде какого-либо уголовного, гражданского, арбитражного, конституционного, административного дела) и абстрактного (не связанного с производством по конкретному делу) нормоконтроля.

Общую правовую основу конкретного нормоконтроля составляют ст. 120 Конституции РФ и развивающий ее содержание п. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона от 01.01.01 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «О судебной системе Российской Федерации». Смысл этих норм состоит в том, что суд любой инстанции, обнаружив при рассмотрении любого дела несоответствие между подлежащим применению (примененным) нормативным правовым актом и актом большей юридической силы, включая Конституцию, должен руководствоваться нормативными положениями большей юридической силы.

В отличие от конкретного, абстрактный нормоконтроль возможен только в форме конституционного и административного судопроизводств. Кроме того, он в гораздо большей степени регламентирован нормами судебно-процессуального законодательства – конституционного, гражданского, арбитражного. Объясняется это тем, что проверка законности, конституционности положений оспариваемого нормативного акта является здесь основной задачей судебной деятельности и ключевым требованием заявителей.

«Правовой масштаб» нормоконтроля зависит от вида судопроизводства и характера контроля. Под «правовым масштабом» понимаются положения нормативного акта, имеющего большую юридическую силу по сравнению с проверяемым, соответствие либо несоответствие которым устанавливает суд в ходе проверки. В гражданском и уголовном судопроизводствах применяется только конкретный контроль, «масштаб» которого представляет собой набор разноуровневых нормативно-правовых предписаний. В конституционном и административном судопроизводствах возможен как конкретный, так и абстрактный контроль. Напомним, что единственным «правовым масштабом» деятельности органов конституционной юстиции независимо от вида контроля может быть федеральная Конституция либо конституция (устав) субъекта РФ. Никакие иные нормативные акты не могут служить для конституционных судов критерием проверки. Однако конституционные (уставные) суды субъектов Федерации при рассмотрении дел должны, на наш взгляд, соотносить нормы основного закона субъекта РФ с федеральными Конституцией и законодательством. Что касается «масштаба» нормоконтроля в административном судопроизводстве, то его количественная и качественная характеристики (состав и юридическая природа входящих в него нормативных правовых актов) напрямую связаны с видом контроля. Если при рассмотрении конкретного дела суды могут сопоставлять нормативные акты с иными актами большей юридической силы вплоть до Конституции, то она «выпадает» из «правового масштаба» деятельности суда, если речь идет о непосредственном оспаривании актов, проверка конституционности которых отнесена к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ. Выбор «масштаба» определяется, прежде всего, местом проверяемого акта в иерархии нормативных правовых актов, его юридической силой.

Различия между процедурами абстрактного нормоконтроля можно провести по характеру деятельности участников правоотношений, в связи с которой были нарушены оспариваемым актом их права, свободы и законные интересы. Если это – предпринимательская или иная экономическая деятельность, то дело будет подведомственно арбитражному суду . В противном случае оно подлежит рассмотрению другими судами в соответствии с их компетенцией. Заметим, что сущность спорного правоотношения, характер деятельности, правовое регулирование которой привело к нарушению прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, иных лиц, – единственный критерий разграничения компетенции в сфере оспаривания актов между судами общей и арбитражной юрисдикции.

Круг субъектов инициирования судебного нормоконтроля зависит от вида судопроизводства и определяется судебно-процессуальным законодательством. С инициативой проведения конкретного контроля выступают лица, участвующие в судебном рассмотрении того или иного уголовного, гражданского, конституционного, арбитражного или административного дела. Субъекты обращения в суд в порядке абстрактного нормоконтроля устанавливаются в перечнях органов и лиц, уполномоченных на подачу соответствующего заявления (запроса). Данные перечни зачастую совпадают с кругом участников производства по конкретным делам, но могут различаться между собой по составу и по степени определенности.

Юридические последствия контроля, так же, как «правовой масштаб» и субъекты инициативы его проведения, обусловлены видом судопроизводства и самой проверки. Если нормоконтроль осуществляется в гражданском или уголовном судопроизводстве, а также в конституционном и административном, не связанным с оспариванием актов, то он всегда будет конкретным. Его результат – неприменение судом в рассматриваемом деле нормативного правового акта, противоречащего акту большей юридической силы, и разрешение спора на основе норм, занимающих более приоритетное положение в системе права.

Иначе обстоит дело с последствиями абстрактного контроля. Акт (его отдельные положения), признанный неконституционным, становится недействительным, а признанный незаконным, – недействующим. Однако для юридической природы самого акта не имеет принципиального значения принятие судом того или иного решения. В том и другом случае, он утрачивает силу (полностью или в части) и не подлежит дальнейшему применению. Указанные понятия были введены Конституционным Судом РФ в одном из его решений для того, чтобы, с одной стороны, подчеркнуть отсутствие у судов общей юрисдикции (думается, в равной мере это относится и к арбитражным судам) полномочий признавать определенные нормативные акты не соответствующими Конституции РФ и утрачивающими юридическую силу, а, с другой, – обосновать право заинтересованных лиц на обращение в Суд с требованием о проверке конституционности нормативных актов, ранее признанных незаконными, подтверждая тем самым исключительный характер своей компетенции по проверке соответствия этих актов Конституции. «Однако такой подход к разграничению компетенции в области нормоконтроля между Конституционным Судом Российской Федерации и другими судами, – отмечено в Постановлении, – не отрицает правомочия судов общей юрисдикции подтверждать недействительность (выделено мною. – Е. З. ) законов субъекта Российской Федерации, содержащих такие же положения, какие уже были признаны неконституционными Конституционным Судом Российской Федерации, …что вытекает из части второй статьи 87 Федерального конституционного закона “О Конституционном Суде Российской Федерации”».

Конкретный и абстрактный нормоконтроль: достоинства и недостатки.

Сравнительный анализ процедур судебного нормоконтроля позволяет выявить их отрицательные и положительные стороны.

Значительный недостаток конкретного контроля состоит в том, что факт признания нормативного акта незаконным (неконституционным) никак не отражается на системе действующих правовых норм и не влияет на процессы правотворчества и правоприменения. Данная процедура направлена исключительно на защиту лиц, участвующих в конкретном деле, и сфера ее действия ограничена рамками соответствующего судопроизводства. Вывод суда о незаконном или неконституционном характере примененного или подлежащего применению нормативного акта не будет иметь никакого юридического значения для самого акта, а также для субъектов, находящихся «за пределами» рассматриваемого дела. Сказанное означает, что неправомерный акт будет продолжать действовать, нарушать права и свободы, может беспрепятственно применяться судами, иными органами и должностными лицами. Исключениями являются лишь проверка законов Конституционным Судом в порядке ч. 4 ст. 125 Конституции и рассмотрение им споров о компетенции, в результате которых неконституционные акты утрачивают силу и не подлежат дальнейшему применению.

Абстрактный контроль имеет принципиально иной результат. Его правовые последствия имеют такую же сферу действия, что и оспариваемый нормативный правовой акт. В этом смысле процедуры абстрактного нормоконтроля способствуют более эффективному разрешению социальных, в том числе экономических, конфликтов. Отметим, что утрата актом (его отдельными положениями) юридической силы прямо предусмотрена как следствие конституционного судопроизводства и административного, осуществляемого судами общей юрисдикции. Что касается арбитражных судов, то Арбитражный процессуальный кодекс РФ об этом умалчивает.

Положительные моменты есть и у проверки нормативных актов в связи с рассмотрением конкретного дела. Очень важно, что от сторон и иных участников судебного разбирательства не требуется каких-то дополнительных действий и затрат, связанных с возбуждением в суде нового – административного – производства по проверке акта, применением которого могут быть нарушены (или нарушены) их права, свободы и законные интересы. Нормоконтроль производится судом, рассматривающим дело по существу, или вышестоящей судебной инстанцией «здесь же», «на месте», в данном конкретном деле. Это позволяет более оперативно обеспечивать судебную защиту от незаконных и неконституционных нормативных положений.

Процедуры абстрактного нормоконтроля всегда предполагают подробную регламентацию в законе полномочий судебных органов по их использованию. Отсутствие четкого распределения компетенции между судами существенно затруднит или сделает невозможным судебное оспаривание правовых актов, что приведет к ограничению конституционного права на судебную защиту от неправомерных решений органов власти и должностных лиц. Проверка судами нормативных актов при рассмотрении конкретных дел является в этом отношении более надежной гарантией судебной защиты, поскольку не требует детального правового регулирования и основывается на упоминавшихся ранее положениях конституционного законодательства, продублированных в процессуальных кодексах.

Новеллы процессуального законодательства и судебной практики.

С принятием новых ГПК и АПК у общих и арбитражных судов впервые появилась реальная возможность влиять на систему действующего права посредством рассмотрения дел об оспаривании нормативных правовых актов. Конечно, это не значит, что суды могут отменять положения оспариваемых актов, признанные не соответствующими закону или иному акту большей юридической силы, внося тем самым изменения в законодательство. Это – функция нормотворческих органов. Однако последствия судебного нормоконтроля фактически могут оказаться такими же, как при формальной отмене акта принявшим его органом или должностным лицом: неправомерный акт утрачивает юридическую силу. Более того, если какой-либо нормативный акт будет объявлен судом общей юрисдикции недействующим, силу утратит не только он сам, но также и другие нормативные акты, основанные на нем или воспроизводящие его содержание. Заметим, что решения органов власти, основанные на актах, признанных неконституционными Конституционным Судом, не утрачивают юридическую силу. Такой вывод следует из текста ч. 3 ст. 79 Федерального конституционного закона от 01.01.01 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «О Конституционном Суде Российской Федерации».

На сегодняшний день решены многие вопросы судебного нормоконтроля, которые на протяжении долгого времени были в центре внимания специалистов. Среди юристов – ученых и практиков – велись дискуссии по поводу самой возможности проверки общими и арбитражными судами нормативных правовых актов (их отдельных видов) безотносительно к рассмотрению конкретного дела, о юридической природе принятого в результате ее осуществления решения, о том, какова должна быть роль суда при рассмотрении данных дел (обязан ли он занимать активную позицию, по собственной инициативе выяснять все правовые доводы и основания, по которым оспариваемый нормативный акт может быть признан неправомерным, связан ли суд доводами и основаниями заявителей) и т. д.

Решены проблемы официального опубликования и обязательности для других правоприменителей судебных решений по делам об оспаривании нормативных актов. Роль суда в делах данной категории стала более определенной. Она не сводится к позиции стороннего наблюдателя, безучастно следящего за воплощением сторонами в жизнь принципа состязательности и только взвешивающего все «за» и «против». Суд выступает как активный, но при этом объективный и независимый, участник судопроизводства. Он не связан доводами и основаниями заявленных требований и проверяет оспариваемое положение в полном объеме, может по собственной инициативе истребовать доказательства, необходимые для принятия правильного решения. Отказ лица от заявления не влечет прекращения производства по делу, так же, как и признание требования органом или должностным лицом, принявшими оспариваемый акт, необязательно для суда и не препятствует рассмотрению дела по существу.

Конституционный Суд РФ поставил точку в вопросе о том, могут ли суды общей юрисдикции в порядке абстрактного контроля проверять конституции и уставы субъектов РФ на их соответствие федеральному законодательству.

Наблюдается тенденция сближения юридической природы решений общих и арбитражных судов с постановлениями органов конституционного контроля. Думается, обусловлено это родственным характером функции судов по проверке нормативных правовых актов, итог осуществления которой также должен предполагать некое единообразие. Особенно ярко указанная тенденция проявляется при сопоставлении по ряду параметров решений общих судов с актами органов конституционной юстиции. Среди них, помимо уже называвшихся сходных последствий нормоконтроля, требований о необходимости опубликования и обязательности судебных решений для других правоприменителей и иных субъектов, можно обозначить и такие, как отсутствие необходимости подтверждения решения суда о признании акта незаконным (неконституционным) какими бы то ни было органами и должностными лицами, а также невозможность его преодоления повторным принятием такого же акта.

Различия остаются по порядку вступления в силу судебных решений и связанному с ним свойству их окончательности. Данные отличия объясняются спецификой организации деятельности судов общей и конституционной юрисдикции, наличием инстанционности в системе общих судов. Напомним, что закон, примененный судом общей юрисдикции в конкретном деле, может в последующем стать предметом рассмотрения Конституционного Суда. В этом случае правовые последствия конституционного контроля будут обязательными в том числе и для суда, рассматривавшего соответствующее дело. Применительно к решениям самого Конституционного Суда подобная процедура не допустима. Отметим также, что государственный орган или должностное лицо, принявшие неконституционный акт, должны его отменить или совершить иные действия по приведению в соответствие с Конституцией РФ. Гражданское процессуальное законодательство, в отличие от арбитражного, не предъявляет аналогичного требования к «издателям» нормативного правового акта, признанного недействующим.

Проблемы судебного оспаривания нормативных правовых актов.

Несмотря на заметный прогресс в законодательном оформлении способов судебного оспаривания нормативных актов и полномочий судов по их проверке, в сфере абстрактного нормоконтроля все еще остается довольно много проблем. Назовем лишь некоторые из них.

В первую очередь, хочется обратить внимание на то, что компетенция судов общей юрисдикции по проверке актов регламентируется Гражданским процессуальным кодексом РФ. Конституция в ч. 3 ст. 128 определяет, что полномочия, порядок образования и деятельности федеральных судов устанавливаются федеральным конституционным законом. Законодатель, закрепив соответствующие полномочия судов в обычном федеральном законе, пренебрег указанным конституционным положением, а также целым рядом решений Конституционного Суда, в которых высказана его правовая позиция по данному вопросу. В отношении арбитражных судов такой проблемы не существует, поскольку в самом Федеральном конституционном законе от 01.01.01 г. «Об арбитражных судах в Российской Федерации» содержится норма, согласно которой порядок судопроизводства в этих судах определяется Конституцией РФ, федеральным конституционным законом об арбитражных судах, Арбитражным процессуальным кодексом РФ и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами (п. 2 ст. 2). В научно-практической литературе обосновывается мнение о необходимости «регулирования производства по делам данной категории самостоятельным законом», а положения гл. 24 ГПК предлагается рассматривать как «переходный этап к принятию полноценного Федерального конституционного закона РФ, который применительно как к общим, так и к арбитражным судам подробно и непротиворечиво регламентировал бы производство по делам об оспаривании нормативных правовых актов». Неизвестно, когда будет принят такой закон. В настоящее время в Совете по правосудию при Президенте РФ разрабатывается проект Кодекса административного судопроизводства РФ, которым предполагается унифицировать порядок судопроизводства по делам, возникающим из административно-правовых отношений. Проект предусматривает создание системы специализированных административных судов во главе с Верховным Судом РФ, изымая тем самым рассмотрение соответствующих дел из ведения судов общей и арбитражной юрисдикции. Сейчас сложно делать какие-либо прогнозы относительно сроков принятия названного акта и вступления его в действие. На наш взгляд, это возможно не раньше принятия, по крайней мере, еще двух нормативных актов – федерального конституционного закона о судах общей юрисдикции и федерального конституционного закона об административных судах. Без них Кодекс административного судопроизводства, имеющий статус ординарного федерального закона, не сможет занять подобающее место в системе права.

Важное значение для разграничения компетенции между Конституционным Судом и общими судами имеет положение Гражданского процессуального кодекса о том, что граждане и организации могут обращаться за защитой своих прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ, в суды общей юрисдикции. Означает ли это, что последние вправе осуществлять проверку конституционности нормативных актов? Следуя буквальному смыслу п. 1 ст. 251 ГПК, такая возможность не исключается. Как же в этом случае отграничить полномочия общих и Конституционного судов? Названная статья Кодекса в п. 3 содержит норму, запрещающую судам принимать к производству дела об оспаривании нормативных правовых актов, проверка конституционности которых отнесена к исключительной компетенции Конституционного Суда РФ. В Постановлении от 01.01.01 г. N 19-П по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции РФ Конституционный Суд разъяснил, что к исключительной компетенции этого органа относится проверка конституционности нормативных актов, перечисленных в п. «а» и «б» ч. 2 ст. 125 Конституции. Следовательно, предметом проверки конституционности судов общей юрисдикции могут быть только нормативные правовые акты, которые не указаны в ч. 2 ст. 125 Основного закона. К ним относятся нормативные акты федеральных органов исполнительной власти ниже уровня постановлений Правительства РФ, акты органов государственной власти и должностных лиц субъектов РФ, изданных по вопросам ведения субъектов РФ, акты органов и должностных лиц местного самоуправления.

Однако могут ли суды проверять конституционность нормативных актов вне четко установленных законом форм и юридических последствий подобной деятельности, как это сделано на конституционном уровне в отношении Конституционного Суда РФ? Хотя в новом процессуальном законодательстве и прослеживается определенное сходство полномочий общих и конституционных судов в сфере абстрактного нормоконтроля, судебная проверка конституционности нормативных актов, является, на наш взгляд, особым видом юрисдикционной деятельности, требующим повышенной правовой регламентации. ГПК же, провозглашая право заинтересованных лиц на обращение в суд за защитой конституционных прав и свобод, не только не устанавливает процедуру проверки конституционности оспариваемого акта и ее последствия, но даже не упоминает Конституцию РФ в перечне актов, на соответствие которым осуществляется проверка.

Компетенция арбитражных судов по делам об оспаривании нормативных актов изначально ограничена возможностью их рассмотрения только в том случае, если суды специально уполномочены на это федеральным законом. Например, такая возможность предусмотрена ч. 2 ст. 416 Таможенного кодекса РФ (в ред. от 01.01.01 г.), п. 2 ст. 138 Налогового кодекса РФ, ст. 46 и 52 Федерального закона от 01.01.01 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», ст. 21 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «О банках и банковской деятельности», п. 6 ст. 12 Закона РСФСР от 01.01.01 г. (в ред. от 9 октября 2002 г.) «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках». Если в федеральном законе отсутствует указание на то, что заинтересованные лица могут оспорить нормативные решения органов власти и должностных лиц в арбитражные суды, последние будут отказывать в принятии заявлений.

Каким же органам будет подведомственна проверка законности нормативных актов, нарушающих права и интересы лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, если в законе ничего не говорится об их рассмотрении арбитражными судами? Следует учитывать, что арбитражные и конституционные суды являются специализированными органами судебной власти, действующими по принципу «только то, что прямо разрешено законом». В отличие от этого, законодательство не содержит исчерпывающего перечня полномочий общих судов. Само наименование «суды общей юрисдикции» свидетельствует о том, что они функционируют по принципу «все, что прямо не запрещено законом», призваны обеспечивать всеобщность и всеобъемлемость права на судебную защиту, которое не может быть полностью реализовано в деятельности конституционных и арбитражных судов. Очевидно, проверку указанных нормативных актов должны проводить общие суды. Подтверждением тому служит и положение ГПК, уполномочивающее суды на ее осуществление, если рассмотрение соответствующих заявлений не отнесено федеральным законом к компетенции иных судов (ст. 245). Но здесь возникает другой вопрос: не будет ли нарушаться конституционный принцип равенства всех перед законом, если дела одной и той же категории (об оспаривании нормативных правовых актов, затрагивающих права и интересы лиц в предпринимательской и иной экономической деятельности) будут рассматриваться в разных судах (общих и арбитражных), по разным процедурам (установленным ГПК и АПК), иметь своим результатом различные правовые последствия, несмотря на возможную схожесть формулировки итогового решения по делу?

Если расширительно истолковать предметную компетенцию общих и арбитражных судов в исследуемой области и заключить, что соответствующие процессуальные кодексы охватывают понятием нормативного правового акта и такую его разновидность, как публично-правовой (нормативный) договор, многие вопросы этим все равно не решаются. Принимая во внимание, что договор между федеральными органами власти и органами власти субъекта РФ можно рассматривать как нормативный акт, изданный в равной мере Федерацией и субъектом, непонятно, какой суд уполномочен осуществлять проверку его законности – Верховный Суд РФ (Высший Арбитражный Суд РФ) или суд общей юрисдикции (арбитражный суд) уровня субъекта РФ. Ситуация осложняется тем, что ни один из названных кодексов не содержит правил определения подсудности в случае ее «пересечения» между судами разного уровня, за исключением изменения подсудности гражданских дел между мировым судьей и районным судом (п. 3 ст. 23 ГПК). Кроме того, на территориальную подсудность не распространяются нормы о договорной подсудности, т. к. она является исключительной, а споры о подсудности между судебными органами не допускаются. Скорее всего, дело в данной ситуации будет рассматриваться тем судом, в который раньше поступит заявление. Однако насколько будут соблюдены принципы отправления правосудия, если договор, напрямую затрагивающий интересы Федерации, будет оцениваться судебным органом на уровне ее субъекта?

Аналогичное положение может возникнуть с проверкой договоров между органами государственной власти субъекта РФ и органами государственной власти иностранного государства. Если следовать буквальному смыслу формулировок ГПК и АПК, подобные дела подсудны общему или арбитражному суду субъекта РФ в соответствии с их компетенцией, т. к. предметом проверки является нормативный акт-договор, одной из сторон которого выступает субъект РФ. Верховный Суд или Высший Арбитражный Суд не могут принимать такие дела к производству, поскольку они не уполномочены проверять нормативные акты субъектов РФ. Допустимо ли это, если учесть, что соответствующие акты могут непосредственно касаться интересов Российской Федерации, и ответственность по ним может нести государство в целом, о чем свидетельствует и необходимость получения обязательной санкции Правительства РФ на их заключение (п. 1 ст. 1, ст. 8 Закона о координации международных и внешнеэкономических связей субъектов РФ)?

Актуальна сегодня и проблема обеспечения конституционности федерального законодательства в области нормоконтроля. Например, ч. 3 ст. 416 Таможенного кодекса РФ, в силу которой Конституционный Суд РФ вправе проверять жалобы на нормативные акты Государственного таможенного комитета РФ, а также на правоприменительную практику таможенных органов РФ, явно не соответствует Основному закону РФ. Несмотря на то, что Таможенный кодекс как правовой акт, действовавший на территории РФ до вступления в силу Конституции РФ, подлежит применению в части, не противоречащей ее положениям, думается, все же, что его неконституционные нормы должны быть лишены юридической силы в установленном порядке. Это необходимо и для того, чтобы упорядочить отношения в сфере судебного оспаривания правовых актов и избежать вероятности поступления в Конституционный Суд неподведомственных ему жалоб от граждан и организаций, которые, будучи участниками конкретных правоотношений, при защите своих прав и свобод руководствуются, прежде всего, специальным законодательством (в данном случае – таможенным), а не Конституцией.

Следует отметить, что конституционно-правовое регулирование отношений судебного, прежде всего, конституционного, нормоконтроля тоже трудно признать удовлетворительным. В основном, из-за юридико-технических дефектов текста самой Конституции РФ. На недостатки ее ст. 125 уже обращалось внимание в литературе. Добавим, что положения указанной статьи, предоставляя Конституционному Суду РФ полномочия по проверке конституционности федеральных законов, оставляют открытым вопрос о том, можно ли оспаривать в этом органе федеральные законы, принятые на референдуме. Если Конституция включает в понятие «федеральный закон» в том числе и закон, принятый на референдуме РФ, то налицо коллизия норм двух конституционных актов – Основного закона и Федерального конституционного закона от 01.01.01 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «О референдуме Российской Федерации». Если Конституционный Суд признает закон, принятый на референдуме, не соответствующим Конституции, что приведет к утрате им юридической силы, можно сказать, что проверяемый акт фактически отменен органом судебной власти. Это вступит в противоречие со ст. 40 Закона о референдуме, согласно которой решение, принятое всенародным голосованием, может быть отменено не иначе как посредством принятия решения на новом общенациональном голосовании. Если же Конституция в ст. 125 федеральными законами именует только акты, принятые федеральным органом законодательной власти , то возникает проблема обеспечения конституционности решений, принимаемых на общегосударственном референдуме, поскольку законы и иные правовые акты, принимаемые в РФ, не должны противоречить Конституции РФ.

Погрешности юридической техники не миновали и новые судебно-процессуальные кодексы. Например, п. 2 ст. 251 ГПК РФ устанавливает исчерпывающий перечень субъектов, уполномоченных обращаться в суд с требованием о признании незаконным нормативного правового акта, нарушающего их компетенцию. В нем отсутствуют такие органы, как Совет Федерации и Государственная Дума Федерального Собрания РФ, федеральные министерства и ведомства , иные федеральные государственные органы (Центральная избирательная комиссия РФ, органы прокуратуры), органы исполнительной власти субъектов РФ. Что это – техническое «упущение» законодателя или его принципиальная позиция? Кроме того, указанная норма не только ограничивает круг заявителей, но и определяет границы «правового масштаба» судебной проверки, что можно заметить и применительно к п. 1 названной статьи. По буквальному смыслу данных положений получается, что суд может проверить оспариваемый акт только на его соответствие закону, потому что инициаторы нормоконтроля обращаются с заявлением о признании нормативного акта противоречащим именно закону. Думается, что текст п. 1 и 2 ст. 251 Кодекса заметно бы выиграл, если бы после слов «противоречащим закону» был дополнен словами «или другому нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу». Это необходимо также для согласования содержания этих норм с п. 1 и 2 ст. 253, которые уполномочивают суд осуществлять проверку оспариваемого акта не только на его соответствие закону, но и иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу по сравнению с проверяемым. Внимательное прочтение и сопоставление положений ст. 248 и п. 8 ст. 251 ГПК позволяют выявить двусмысленность, неопределенность и противоречивость их содержания. В АПК РФ также можно обнаружить немало пробелов и коллизий.

Все еще нерешенной остается проблема обеспечения законности и конституционности актов нормативного характера самих органов судебной власти – постановлений Конституционного Суда РФ о неконституционности нормативных актов и Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ по вопросам судебной практики.

Обратим внимание еще на один момент. Связан он с наличием в судебной системе Российской Федерации, помимо федеральных судов, судебных органов субъектов Российской Федерации – конституционных (уставных) судов, также выполняющих функцию нормоконтроля. Поскольку их полномочия по проверке целого ряда нормативных актов пересекаются с юрисдикцией федеральных судов, задача разграничения компетенции между ними чрезвычайно актуальна.

Проведенный краткий анализ показывает, что, несмотря на вступление в действие новых процессуальных кодексов – Гражданского и Арбитражного, благодаря которым во многом усовершенствовалось правовое регулирование отношений судебного нормоконтроля, здесь все еще остается множество проблем. Некоторые из них, например, такие, как дефекты юридической техники, могли бы быть устранены уже в ближайшем будущем посредством внесения в тексты законодательных актов соответствующих корректив. Другие же, сопряженные с выработкой концептуальной позиции по тем или иным вопросам (о разграничении компетенции между судами, о критериях конституционности нормативных актов, о пределах права на непосредственную защиту от незаконных (неконституционных) правовых норм), потребуют более тщательной проработки, а значит, и более длительного времени их преодоления.

Процедуры судебного нормоконтроля способствуют успешному разрешению социальных, в том числе экономических, конфликтов тогда, когда последние явились следствием принятия неправомерного нормативного акта, т. е. если причина конфликта лежит исключительно в правовой плоскости. В этом случае для достижения желаемого результата достаточно объявить такой акт неконституционным или незаконным в установленном порядке, обязать уполномоченных субъектов отменить его и принять взамен новый или совершить другие действия по приведению данного акта в соответствие с законом или иным актом большей юридической силы. В качестве примеров подобного урегулирования спорных ситуаций в социально-экономической сфере можно привести Закон Российской Федерации от 01.01.01 г. «О дорожных фондах в Российской Федерации», в который были внесены дополнения Федеральным законом от 01.01.01 г. на основании Постановления Конституционного Суда от 01.01.01 г. N 16-П о проверке конституционности отдельных положений данного закона, Федеральный закон от 01.01.01 г. «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации», который был изменен и дополнен Федеральным законом от 01.01.01 г. в соответствии с Постановлением Конституционного Суда от 01.01.01 г. N 12-П о проверке конституционности этого акта.

Если источник противоречий находится не в юридической, а в иных сферах общественной жизни (экономической, политической, социальной), то использование даже самых действенных процедур устранения коллизий не способно будет полностью исправить положение. Помимо чисто правовых, нужно будет задействовать целый комплекс иных способов преодоления разногласий – политических, экономических и т. д. Попытки разрешения конфликта одними юридическими средствами могут не только не привести к успеху, но и еще больше осложнить ситуацию. Однако отечественная практика судебного конституционного контроля знает случаи эффективного разрешения споров о компетенции, возникших на базе экономического противостояния.

В заключение отметим, что даже если причины социально-экономических споров ограничиваются областью формально-юридической, само по себе наличие продуманных, четко прописанных и грамотно применяемых судебных процедур еще не является стопроцентной гарантией их разрешения. Последствия действия незаконных и неконституционных норм могут так глубоко проникнуть в ткань социального организма, что решить проблему с помощью права уже не представится возможным. Вот почему, на наш взгляд, более уместно говорить в данном случае о процедурах судебного нормоконтроля как о способе преодоления конфликтов, а не средстве их разрешения.

См.: Правовые акты: Учебно-практ. и справочн. пос. / , . – М.: 1999. С. 325–339.

СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1.; 2001. N 51. Ст. 4825.

См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 01.01.01 г. N 6-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» // СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774.

СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447; 2001. N 51. Ст. 4824.

См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 01.01.01 г. N 13-П «О признании не соответствующими Конституции РФ отдельных положений статей 115 и 231 ГПК РСФСР, статей 26, 251 и 253 ГПК Российской Федерации, статей 1, 21 и 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации"» // Российская газета. N 150.

См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 01.01.01 г. N 19-П // СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004., от 01.01.01 г. N 6-П; Определение от 8 февраля 2001 г. N 15-О // СЗ РФ. 2001. N 11. Ст. 1070.

СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1589.

Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. . – М., 2003. С. 462.

Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. N 31. Ст. 1224; СЗ РФ. 2002. N 27. Ст. 2620.

СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3824.

СЗ РФ. 1995. N 35. Ст. 3506; 2002. N 12. Ст. 1093.

СЗ РФ. 1996. N 6. Ст. 492; 2002. N 12. Ст. 1093.

Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499; СЗ РФ. 2002. N 41. Ст. 3969.

См.: Федеральный закон от 01.01.01 г. (в ред. от 01.01.01 г.) «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3176; 2002. N 21. Ст. 1915; Федеральный закон от 4 января 1999 г. «О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. N 2. Ст. 231; Закон РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках».

См.: Жуйков защита прав граждан и юридических лиц. – М., 1997. С. 247–248.

СЗ РФ. 1995. N 42. Ст. 3921; 2002. N 39. Ст. 3641.

Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 44. Ст. 1426.

Российская газета. N 104.

СЗ РФ. 1996. N 29. Ст. 3543.

СЗ РФ. 1998. N 16. Ст. 1799.

Российская газета. N 102.

СЗ РФ. 1999. N 30. Ст. 3989.

См.: Комментарий к постановлениям Конституционного Суда Российской Федерации / Отв. ред. : В 2 т. – М., 2001. – Т. 1: Государственная власть. Местное самоуправление. С. 347-352.