Государственно-правовое учение Т. Гоббса

В Англии во времена буржуазной революции XVII в. действовало и боролось множество различных общественно-классовых группировок. Возглавляла революцию городская буржуазия, выступавшая в союзе со сред­ним и мелким дворянством. В революционный лагерь входили также крестьянство, городская мелкая буржуазия, трудящиеся массы. Противниками революции были старое дворянство и верхушка господствовавшей английской церкви. Каждая из про­тивоборствовавших сторон предлагала свои политические про­граммы и обосновывала их соответствующей теоретической ар­гументацией.

Противники революции, защищавшие феодальные поряд­ки, королевский абсолютизм и клерикальные убеждения, бра­ли на вооружение концепцию божественной природы монар­хической власти, теорию патриархального возникновения и существа государства.

Идеологи революции использовали для «чистки» англикан­ской церкви кальвинизм в его различных разновидностях, а для обоснования политических требований – положения теории естественного права, ссылались на прирожденные права анг­личан, прибегали также к идее договорного происхождения го­сударственной власти.

Своеобразную позицию среди мыслителей периода рево­люции занимал выдающийся английский философ-материалист Томас Гоббс (1588-1679гг.). Он написал несколько произведений. Основное из них – «Левиафан, или материя, форма и власть го­сударства». В целом его концепция ориентирована на разра­ботку светской теории политической власти и государства. Тем самым он продолжил линию разрыва политико-правовой тео­рии с теологией. Сфера теологии – это вера, а наука – это зна­ния о закономерностях природы и общества, получаемые пу­тем опыта и размышления, отмечал Гоббс. Но одновременно он признавал полезность религии, прежде всего в системе обес­печения политической власти, сохранения целостности государ­ства как средства воздействия на народные массы.

Гарантией правопорядка и законности Гоббс считал нео­граниченную, абсолютную власть короля. Он с осуждением от­несся к смуте, гражданской войне, попыткам парламента огра­ничить власть короля. Однако концепция Гоббса не пользова­лась популярностью и у сторонников короля. После реставра­ции Стюартов и смерти Гоббса его сочинения в Англии были даже запрещены. Обусловливалось это не только тем, что Гоббс решительно противостоял теологической идеологии абсолютиз­ма, но и тем, что консервативная, в чем-то даже реакционная суть политической платформы в его концепции соединялась с обоснованием и защитой прогрессивных для того времени прин­ципов частного права.

Подчеркивая неограниченность прав и власти правителя государства в области политических отношений, Гоббс вместе с тем считал, что в области частноправовых отношений под­данным должна предоставляться широкая правовая инициати­ва, система прав, свобод и их гарантий. Гоббс обосновывает право подданных не только на жизнь и на её защиту, но и на свободу в рамках того, что не запрещено законом, а также пра­во на восстание, если монарх не обеспечивает благо народа.

Рассуждая об отношениях подданных между собой, Гоббс сформулировал ряд конкретных требований в области права: равный для всех суд присяжных, гарантии права на защиту, соразмерность наказания преступлению и пр.

Определяя права суверена – право на абсолютную власть, неделимую и не передаваемую никому другому, на утвержде­ние и поддержание формы правления, право издавать и отме­нять законы, объявлять войну и заключать мир, награждать и наказывать, Гоббс одновременно четко формулирует и его обя­занности: просвещать народ путем его обучения и издания хо­роших законов, быть справедливым по отношению к людям всех сословий, равномерно облагать налогом подданных, поощрять всякие промыслы, земледелие, торговлю, принуждать силой к труду всех здоровых граждан и т.д.

Но известность Гоббсу в истории политико-правовой мыс­ли принесли не противоречия, свойственные его политической доктрине, а приемы исследования государства и права. Учение о государстве и праве он пытался превратить в столь же точ­ную науку, как геометрия, которая «является матерью всех наук». Математический метод, считал Гоббс, свободен от субъективных оценок. Учения о праве и справедливости посто­янно оспориваются не только пером, но и мечом, между тем как учение о линиях и фигурах не подлежит спору, поскольку не задевает интересы людей, особенно власть имущих. Если бы теорема Пифагора противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, писал он в «Ле­виафане», то все книги по геометрии были бы сожжены.

Главным творением людей Гоббс называет государство, чем продолжает линию Макиавелли о человеческой, а не божествен­ной природе государства, и ставит вопрос о причинах и спосо­бах его возникновения. Исходным положением в обосновании необходимости государства для Гоббса служит, с одной сторо­ны, тезис о том, что изначально все люди созданы равными в отношении физических и умственных способностей и каждый из них имеет одинаковое с другими «право на все», а с другой – признание двуединой природы человека как существа эгоисти­ческого, обуреваемого жадностью, страхом и честолюбием, что делает людей врагами – «человек человеку – волк» (homo homini lupus est) – и ведет в конечном итоге к всеобщей войне всех про­тив всех как естественному состоянию общества.

Бедственность естественного состояния побуждает людей искать пути выхода из войны всех против всех. Этот путь ука­зывают естественные законы. Основной из них гласит, что «должно искать мира и следовать ему». Остальные естествен­ные законы, а их Гоббс называет 19, могут быть, по его сло­вам, резюмированы в правиле: «не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе». К числу этих естествен­ных законов Гоббс относит: отказ каждого человека от сво­их прав в той мере, в какой того требуют интересы мира и самозащиты; справедливость, которая заключается в том, чтобы соблюдать соглашения и «давать каждому человеку его собственное», т.е. уважать его собственность; благодар­ность, взаимную уступчивость или любезность, прощение обид; принцип отмщения; законы против оскорбления, гор­дости и надменности; беспристрастие; законы об использо­вании общих вещей; о посредниках, о подчинении арбитра­жу; о том, что никто не должен быть судьей в собственном деле или в деле, к которому он проявляет пристрастие; за­кон о свидетелях.

Все эти природные законы вечны, они обязывают совесть, но сами по себе не действуют. Принудить людей к их исполне­нию может только власть, государство. Его учреждение в фор­ме общественного договора предстает как естественный закон, требование разума. Цель государства – преодоление состоя­ния всеобщей войны, обеспечение мира, безопасности, поряд­ка и совместного труда. Свою цель государство выполняет с помощью издаваемых гражданских законов, обязательных к исполнению всеми. Естественные законы являются желаемы­ми, тогда как гражданские жестко лимитируют нужное пове­дение людей. Поэтому первые опираются на разум, вторые – на силу, но по содержанию они совершенно одинаковы. Тем самым впервые Гоббс вводит различие между правом и зако­ном.

С появлением государства общество из естественного со­стояния переходит в гражданское, главным признаком которо­го служит наличие обязательной для всех и суверенной (неза­висимой) власти. Сама же власть – это –»не что иное, как право повелевать, доколе это физически возможно». Власть не толь­ко абсолютна, но и неделима, иначе будет разрушено государ­ство. Гоббс называет заключение общественного договора своеобразным согласием людей на осуществление политичес­кой власти и государства как её института. При этом государ­ство Гоббс понимает не только как организацию, обладающую полномочиями и ответственностью. Чтобы подчеркнуть орга­ническую, нерасчлененную природу государства, он уподобля­ет его человеческому организму. У государства есть душа (вер­ховная власть), суставы (должностные лица), нервы (награды и наказания), сила (благосостояние людей), цель (безопасность), память (советники), разум и воля (справедливость и закон), здо­ровье (гражданский мир), болезнь (смута) и смерть (гражданс­кая война).

Гоббс рассматривает три формы государства: монархию, демократию и аристократию. Демократию он не одобряет преж­де всего потому, что «черни недоступна большая мудрость», к тому же при демократии неизбежно возникают партии, а это ведет к гражданской войне. Аристократия лучше, но она тем совершеннее, чем меньше походит на народное правление и чем ближе к монархии. Лучшая форма государства, по Гоббсу, мо­нархия: она более всех других соответствует идеалу абсолют­ной и нераздельной власти.

Реферат: Томас Гоббс и Дж. Локк о естественном праве и естественном законе

Томас Гоббс

Своеобразным было отношение к революции одною из наиболее выдающихся английских мыслителей Томаса Гоббса (1588--1679). Известны его близость (на некоторых этапах жизни) к роялистским кругам, боязнь революционных пертурбаций, приверженность к абсолютной политической власти. Томас в стане феодальной реакции не находился, с ретроградами-легитимистами, озабоченными “правами” наследственной монархии, не смыкался. Политико-юридическая доктрина Т.Гоббса содержится прежде всего в его трудах: “Философское начало учения о гражданине” (1642 г.), “Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского” (1651 г.).

В основу своей теории государства и права Т. Гоббс кладет определенное представление о природе индивида. Он считает, что изначально все люди созданы равными в отношении физических и умственных способностей и каждый из них имеет одинаковое с другими “право на все”. Однако человек еще и существо глубоко эгоистическое, обуреваемое жадностью, страхом и честолюбием. Окружают его лишь завистники, соперники, враги. “Человек человеку-- волк”. Отсюда фатальная неизбежность в обществе “войны всех против всех”. Иметь “право на все” в условиях такой войны-- значит фактически не иметь никакого права ни на что. Это бедственное положение Т. Гоббс называет “естественным состоянием рода человеческого”.

Гоббсову картину “естественного состояния” можно рассматривать как одно из первых описаний нарождавшегося английского буржуазного общества с его разделением труда, конкуренцией, открытием новых рынков, борьбой за существованием Самому же мыслителю казалось, что он распознал природу человека вообще, выявил естественную для всех времен и народов форму социального бытия. Это был далекий от историзм- ма взгляд.

Главный, саами фундаментальный естественный закон гласит: необходимо стремиться к миру и следовать ему. Все прочее должно использоваться лишь в качестве средств достижения мира. Важнейшим среди них является отказ каждого от своих прав в той мере, в какой этого требуют интересы мира и самозащиты (второй естественный закон). Отказ от права совершается большей частью перенесением его по договору на определенное лицо или на некоторую группу лиц. Из второго естественного закона вытекает третий: люди обязаны выполнять заключенные ими соглашения; в противном случае последние не будут иметь никакого значения. В третьем естественном законе содержится источник и начало справедливости.

Кроме указанных трех, есть еще 16 естественных (неизменных и вечных) законов. Все они резюмируются в одном общем правиле: не делай другому того, чего бы ты не желал, чтобы было сделано по отношению к тебе. Действительные социально- исторические прототипы тех естественных законов, о которых толкует Т.Гоббс,-- взаимосвязи товаровладельцев, частных собственников, опосредствуемые актами обмена и оформляемые договорами. Таким образом, в итоге именно обмен и договор выступают, согласно концепции Т. Гоббса, предпосылками установления мира в человеческом общежитии.

Абсолютная власть государства -- вот, по мнению Т. Гоббса, гарант мира и реализации естественных законов. Она принуждает индивида выполнять их, издавая гражданские законы.

Если естественные законы, сопряжены с разумом, то гражданские -- опираются на силу. Однако по своему содержанию они одинаковы. Всякие произвольные выдумки законодателей не могут быть гражданскими законами, ибо последние суть те же естественные законы, но только подкрепленные авторитетом и мощью государства. Их нельзя ни отменять, ни изменять простым волеизъявлением государства. Ставя гражданские законы в такую строгую зависимость от естественных, Т. Гоббс хотел, вероятно, направить деятельность государства на обеспечение развития новых, буржуазных общественных отношений. Но навряд ли он имел при этом намерение подчинить государственную власть праву.

Государство учреждается людьми для того, чтобы с его помощью покончить с “войной всех против всех”, избавиться от страха незащищенности и постоянной угрозы насильственной смерти -- спутников “разнузданного состояния безвластия”. Путем взаимной договоренности между собой (каждый соглашается с каждым) индивиды доверяют единому лицу (отдельному человеку или собранию людей) верховную власть над собой. Государство и есть это лицо, использующее силу и средства всех людей так, как оно считает необходимым для их мира и общей защиты. Носитель такого лица--суверен. Суверен обладает верховной властью, а всякий другой является его подданным. Таким изображает Т. Гоббс возникновение государства.

Т.Гоббс называет государства, возникающие в результате добровольного соглашения, основанными на установлении или политическими государствами (впоследствии термин “политическое государство” получил широкое хождение в западноевропейских доктринах государства). Государства, появляющиеся на свет с помощью физической силы, мыслитель относит к основанным на приобретении; к ним он особого расположения не выказывает. И в.этой классификации государств также просматривается неприязнь Т. Гоббса к английским дореволюционным феодально-монархическим порядкам

О каких бы разновидностях и формах государства ни шла речь, власть суверена в нем, по Т.Гоббсу, всегда абсолютна, т. е. она безгранична: обширна настолько, насколько это вообще можно себе представить. Тот, кому вручена (передана) верховная власть, не связан ни гражданским законом, ни кем бы то ни было из граждан. Суверен сам издает и отменяет законы, объявляет войну и заключает мир, разбирает и разрешает споры, назначает всех должностных лиц и т.д. Прерогативы суверена неделимы и не передаваемы никому. “Делить власть государства-- значит разрушать ее, так как разделенные власти взаимно уничтожают друг друга”. Власть суверена есть фактически его монополия на жизнь и смерть подвластных, причем “все, что бы верховный представитель ни сделал по отношению к подданному под каким бы то ни было предлогом, не может считаться несправедливостью или беззаконием в собственном смысле”. Подданные же по отношению к верховной власти прав не имеют, и потому она не может быть по праву уничтожена людьми, согласившимися ее установить.

Концепция Т. Гоббса об абсолютности государственной власти ценна открытым и ясным выражением весьма типичного для определенного толка идеологии представления об основном достоинстве государства. Ее выразители считают, что государство обладает таким достоинством, если надежно охраняет (в принципе-- любыми средствами) порядок-- порядок угодных им отношений в обществе. Но такие кардинальные вопросы, как: становится ли при этом государство самодовлеющей силой, чуждой обществу и противостоящей ему, подконтрольно ли оно обществу и ответственно ли перед ним, строится и функционирует ли государство на демократических и правовых началах,-- сторонниками политического абсолютизма либо игнорируются, либо признаются малозначащими и отодвигаются куда-то на задний план.

В произведениях Т. Гоббса говорится “об обязанностях суверена”. Все они, как считает мыслитель, содержатся в одном положении: благо народа-- высший закон. Долг суверена, по Т.Гоббсу, хорошо управлять народом, ибо государство установлено не ради самого себя, а ради граждан. Эти формулы исполнены политической мудрости и гуманизма. Но в рамках учения Т. Гоббса о государстве они выглядят скорее как декоративные вставки -- прекраснодушные и в практическом плане ничего не значащие фразы. Дело в том, что, согласно Т. Гоббсу, люди, которые уже осуществляют верховную власть, в какой-либо реальной зависимости от народа не находятся и посему никакой обязанности перед ним не несут. Правители испытывают лишь нечто субъективное “по отношению к разуму, который представляет собой естественный, моральный и божественный закон и которому они должны повиноваться во всем, насколько это возможно”. Так как создания соответствующих социальных и правовых институтов, которые бы извне гарантировали подобное повиновение суверена, Т.Гоббс не допускает, то оно вообще представляется химерическим. Это совершенно в духе идеологов абсолютизма-- заботу о порядке в обществе возлагать на аппарат, гражданские законы, на всю реальную физическую мощь государства, а заботу о благополучии народа отдавать на откуп “доброй воле” правителей.

И все же глубинные симпатии Т. Гоббса на стороне монархии. Он убежден, что она лучше других форм выражает и реализует абсолютный характер власти государства; в ней общие интересы очень тесно совпадают с частными (т. е. с собственными, особыми) интересами суверена. Верховной власти удобнее быть именно монархической, поскольку “в личности короля олицетворено государство”. Позднее это положение повторит (с противоположных позиций обнажив его смысл) Б. Спиноза в своем “Политическом трактате”; “Царь есть само государство”.

Целиком подчиняя индивида абсолютной власти государства, Т.Гоббс тем не менее оставляет ему возможность воспротивиться воле суверена. Эта возможность -- право на восстание. Она открывается лишь тогда, когда суверен, вопреки естественным законам, обязывает индивида убивать или калечить самого себя либо запрещает защищаться от нападения врагов. Защита своей собственной жизни опирается на высший закон всей природы-- закон самосохранения. Закон этот не вправе преступать и суверен. Иначе он рискует потерять власть.

Вслед за Н. Макиавелли и Г.Гроцием Т.Гоббс стал рассматривать государство не через призму теологии, а выводить его законы из разума и опыта. Но это вовсе не значит, что эпиграфом к своей политико-юридической доктрине он избрал слова “Бога нет!”. К современникам Т.Гоббс обращался на языке, им доступном: цитировал Священное Писание, рассуждал о христианском государстве и царстве тьмы, называл государство ввиду его земного всемогущества “смертным богом” (схожую формулу мы встретим потом у Гегеля) и т. д. В том, что он вел борьбу не со словами, выражавшими религиозные предрассудки и суеверия, а прежде всего с самими этими суевериями и предрассудками в их сути, ярко проявились научный талант и зрелый политический такт Т.Гоббса.

Политический идеал Дж. Локка.

В 1688 г. в Англии произошел государственный переворот. Король Яков 11 Стюарт, доселе проводивший абсолютистскую политику, бежал из страны. Королевский престол занял Вильгельм Оранский. Он согласился установить конституционную монархию, что открывало и закрепляло реальный доступ крупной буржуазии и обуржуазившемуся дворянству к управлению делами государства. Между земельной и денежной аристократией, т.е. верхами дворянства и верхами буржуазии, был заключен компромисс: произведен дележ публичной власти.

Так закончилась полоса революционных преобразований английского общества из феодального в капиталистическое и наступил период его эволюционных изменений.

Идеологом социального компромисса 1688 г. выступил Джон Локк (1632--1704), который свое политико-юридическое учение изложил в труде “Два трактата о государственном правлении” (1690 г.).

Дж. Локк занял позицию тех общественных групп, которые добились наконец гарантированного участия в руководстве обществом, что побудило его отмежеваться прежде всего от радикальных воззрений эпохи революции. Он раскритиковал махрово-реакционный опус Р.Фильмера и твердо отклонил концепции абсолютности и неограниченности власти государства. Равным образом им были сочтены неприемлемыми республиканско-демократическая программа левеллеров и социалистическая утопия диггеров.

Дж-Локк, однако, полностью разделял идеи естественного права, общественного договора, народного суверенитета, неотчуждаемых свобод личности, сбалансированности властей, законности восстания против тирана и т. д. Но он, разумеется, не просто воспроизводил подобного рода идеи, высказанные до него другими. д ж. Лота. развил их, видоизменил, дополнил новыми и интегрировал в целостное политико-правовое учение-- доктрину раннебуржуазного либерализма.

По д ж. Локку, до возникновения государства люди пребывают в естественном состоянии. В предгосударственном общежитии нет “войны всех против всех”. Индивиды, не испрашивая ничьего разрешения и не завися ни от чьей воли, свободно распоряжаются своей личностью и своей собственностью. Господствует равенство, “при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого”. Чтобы нормы (законы) общения, действующие в естественном состоянии, соблюдались, природа наделила каждого возможностью судить преступивших закон и подвергать их соответствующим наказаниям. Однако в естественном состоянии отсутствуют органы, которые могли бы беспристрастно решать споры между людьми, осуществлять надлежащее наказание виновных в нарушении естественных законов и т. д. Все это порождает обстановку неуверенности, дестабилизирует обычную размеренную жизнь. В целях надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы, защиты личности и собственности люди соглашаются образовать политическое сообщество, учредить государство. д ж. Локк особенно акцентирует момент согласия: “ Всякое мирное образование государства имело в своей основе согласие народа”.

ОБРАТНАЯ СИЛА ЗАКОНА (англ. reverse force of law) - распространение действия закона на отношения, возникшие до его вступления в силу. По общему правилу, закон обратной силы не имеет, но в ряде случаев допускается придание закону обратной силы. В российском праве правило об «обратном бессилии закона» было сформулировано еще в законодательстве Екатерины II и с тех пор последовательно проводилось в жизнь. Оно было включено в Основные законы: «закон действует токмо на будущее время; никакой закон не имеет обратного действия и сила оного не распространяется на деяния, совершившиеся до его обнародования» (ст. 60). Из общего правила, установленного ст. 60 Основных законов, в качестве исключений предусматривались случаи: «когда в законе именно сказано, что он есть токмо подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего; когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется на времена, предшествовавшие его обнародованию» (ст. 61). В соответствии со ст. 54 Конституции РФ* закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет. Никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением. Не могут иметь обратной силы законы, устанавливающие новые налоги или ухудшающие положение налогоплательщиков. В ряде случаев закону придается обратная сила. Это возможно напр., в случаях, если после совершения правонарушения новым законом ответственность за него устранена или смягчена. Применение в этом случае нового закона должно быть специально предусмотрено в самом законе либо в акте о введении его в действие. Напр., согласно ст. 10 УК РФ* уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, т. е. распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в т. ч. на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Уголовный закон, устанавливающий преступность деяния или иным образом ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет. Если новый уголовный закон смягчает наказание, которое отбывается лицом, то это наказание подлежит сокращению в пределах, предусмотренных уголовным законом. Из этих же принципов исходит законодательство РФ об административных правонарушениях (ст. 9 КоАП*). Акты гражданского законодательства, по общему правилу, не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие (ст. 4 ГК РФ*). Однако в порядке исключения действие закона может распространяться на отношения, возникшие до введения его в действие (только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом). Иногда обратная сила придается некоторым актам жилищного и семейного законодательства.

Выдающийся английский мыслитель Томас Гоббс (1588-1679 гг.) был теоретиком естественного права, защитником абсолютной по­литической власти." В начале революции он выступил защитни-

1 Гоббс Томас родился в Мальмсбери, в семье священника. Закончив Оксфордский университет и получив ученую степень бакалавра, отказался от преподавательской

ком королевской власти, был вынужден эмигрировать во Францию. После окончания гражданской войны опубликовал свое основное произведение «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651 г.).

Учение о праве и государстве Гоббс стремился превратить в столь же точную науку, как геометрия, которая является «матерью всех естественных наук». Если бы ее истины оспаривались теми, пишет он, чьи интересы ими задеты, то учение геометрии было бы «вытеснено сожжением всех книг по геометрии». Учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом. Каковы же результаты стремления автора «Левиафана» превратить свое учение в точную науку?

Прежде всего, свое учение Гоббс строит на изучении природы человека. По его мнению люди равны от природы («равенство спо­собностей»), но из-за равенства проистекает взаимное недоверие. К тому же человек еще и существо глубоко эгоистическое, обурева­емое жадностью, страхом и честолюбием. «Отсюда видно, что пока люди живут без общей власти, держащей всех в страхе, они находят­ся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоя­нии войны всех против всех». До такого состояния «войны всех против всех», по мнению мыслителя, обыкновенно опускаются во время гражданской войны. Очевидно, здесь проявилось неприятие им гражданской войны в Англии.

Какой же выход видится Гоббсу из этого состояния общества?

Такой выход, полагает философ, тоже коренится в природе чело­века: отчасти в страстях, склоняющих людей к миру, отчасти в разу­ме, который подсказывает условия мира. А «эти условия суть то, что иначе называется естественными законами».

Итак, в естественном состоянии, по Гоббсу, каждый индивид в равной мере обладал естественным правом. Последнее он определя­ет как свободу всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения собственной жизни. В есте­ственном состоянии каждый человек имеет право на все, «даже на жизнь всякого другого человека», что и приводит к войне между ними. Пагубность такого состояния понуждает людей искать путь к его прекращению. Этот путь указывают предписания разума, есте­ственные законы. Следовательно, право и закон различаются меж-

Работы, стал воспитателем сына барона. Вместе с воспитанником путешествовал, посе­тив Францию, Италию, Голландию. С началом английской революции написал трак­тат в защиту королевской власти, был вынужден эмигрировать. В 1651 г. вернулся в Англию и опубликовал свою книгу «Левиафан». С уважением был принят О. Кромве­лем, принял участие в реорганизации университетского образования, опубликовал ряд произведений по философии. После реставрации власти Стюартов подвергался гоне­ниям за свои политические и философские взгляды. После смерти Гоббса «Левиа­фан» был публично сожжен, а церковь включила его произведения в список запрещен­ных книг.

ду собой так же, как свобода и обязательство. Естественное право Гоббс определяет как свободу человека делать или не делать что-либо (для своего сохранения). Естественный закон обязывает стре­миться к миру, запрещает делать то, что пагубно для жизни.

Основной естественный закон гласит: необходимо искать мира и следовать ему. От него происходит и второй естественный закон: в интересах мира и самозащиты следует довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую человек допустил бы у других по отношению к себе. Иначе право делать все, что человек хочет, возвращает людей в естественное состояние, т.е. в состояние войны. Мотивом и целью взаимного ограничения или отчуждения своего права (договором) является гарантия безопасно­сти личности. Из второго естественного закона вытекает третий: люди должны выполнять заключенные ими соглашения. Они - начало и источник справедливости. Справедливость и собствен­ность, считает Гоббс, начинаются с основания государства. Он назы­вает еще 16 естественных (неизменных и вечных) законов, смысл которых может быть резюмирован в одном легком правиле: не делай другому того, чего ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе.

Чтобы устранить опасность нарушения естественных законов, пишет Гоббс, необходима сила, принудительная власть, которая уг­розой наказания заставила бы всех в одинаковой мере выполнять соглашения, упрочила бы ту собственность, которую люди приобре­тают путем взаимных договоров взамен отказа от всеобщего права. Такая принудительная власть появляется с основанием государ­ства, а сила - с появлением гражданских законов.

Цель государства - главным образом обеспечение безопасно­сти, поскольку естественными законами она не гарантируется. Со­глашения без меча - лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность, писал Гоббс.

Для установления общей власти люди путем соглашения между собой («каждого человека с каждым другим») создают общее, еди­ное лицо - государство. «Государство, - дает определение мысли­тель, - есть единое лицо, ответственным за действия которого сде­лало себя путем взаимного договора между собой огромное множе­ство людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты». Носитель такого лица (представленного одним челове­ком или уполномоченным собранием лиц), обладающего верхов­ной властью - суверен. Всякий другой - его подданный.

Таким образом, абсолютная власть государства - вот, по мне­нию Гоббса, гарант мира и реализации естественных законов. Он называет его Левиафаном (библейским чудищем), искусственным человеком, для которого верховная власть, «дающая жизнь и движе­ние всему телу» - душа; должностные лица исполнительной и су-

дебной власти - искусственные суставы; награды и наказания - нервы; благосостояние и богатство граждан - сила; безопасность народа - занятие; его советники - память; справедливость и зако­ны - разум и воля; гражданский мир - здоровье; смута - бо­лезнь; гражданская война - смерть. Власть суверена абсолютна: ему принадлежит право издания или отмены законов и контроль за их соблюдением, объявление войны и заключения мира, назначения чиновников и судебная власть. Он вправе даже определять, какие религия или секта, мнение или учение истинны, а какие нет, что есть справедливость и добродетель.

Подданные не могут осуждать действия суверена, пишет Гоббс. Заключив однажды договор и перейдя в гражданское состояние, люди утрачивают возможность его разорвать и изменить избранную форму правления, освободиться от верховной власти. Ее неограни­ченная власть над жизнью и смертью подданных не может считать­ся несправедливостью или беззаконием. Более того, «каждый под­данный является виновником каждого акта, совершаемого сувере­ном», - считает мыслитель. Ведь, устанавливая «общую власть» каждый подчинил свою волю и суждение воле носителя «общего лица». Для Гоббса единственное мерило добра и зла - гражданс­кий закон, единственный судья - законодатель.

Предполагая возражения против безропотного подчинения при­хотям и порочным страстям носителя (носителей) такой неограни­ченной власти, Гоббс обращает внимание на то, что положение челове­ка всегда связано с каким-либо неудобством. Стеснения народа при той или другой форме правления «едва чувствительны» по сравне­нию с бедствиями и ужасами гражданской войны или «войны всех против всех» в естественном состоянии, утверждает Гоббс. Слабое утешение! Но для автора «Левиафана» абсолютная государственная власть - гарант мира и безопасности, важнейшее условие прав от­дельного индивида, правовой организации самого государства.

В учебниках и литературе о «Левиафане» Гоббса непременно отмечается: в области публичного права, политических отношений у подданных сосредоточены одни лишь обязанности, а у суверена - только права. Действительно, мыслитель постоянно подчеркивает абсолютность власти суверена ради мира и безопасности в государ­стве. Однако правовая организация самого государства у него вклю­чает права и свободы подданных, обязанности суверена.

Как Гоббс трактует свободу? Как она совмещается с неограничен­ной властью суверена?

Подобно тому, как люди для достижения мира и самосохранения создали «искусственного человека», т.е. государство, полагает мыс­литель, точно так же они создали искусственные цепи, т.е. граждан­ские законы, прикрепленные к устам верховной власти и ушам подданных. Потому, во-первых, свобода подданных заключается в свободе делать то, что не указано в соглашениях с властью, заклю-

чать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, образ жизни, наставлять детей по своему усмотрению и т.д. Граждане «пользуются тем большей свободой, чем больше дел законы остав­ляют на их усмотрение». Таким образом, здесь свобода подразуме­вается как право делать все то, что не указано в соглашениях с властью, что не запрещено законом. По Гоббсу, наделенное абсо­лютной властью государство должно выполнять не одни только по-лицейско-охранительные функции, но и гарантировать своим под­данным свободы, «поощрять всякого рода промыслы, как судоход­ство, земледелие, рыболовство, и все отрасли промышленности, предъявляющие спрос на рабочие руки», принуждать физически здоровых людей к труду, заниматься воспитательно-просветитель­ной деятельностью и т.п. Такая трактовка свободы имела бесспорно не только пробуржуазный экономический, но и прогрессивный, гу­манный социальный смысл.

Во-вторых, право суверена, по Гоббсу, ограничено естественными правами подданных. «Суверен, таким образом, имеет право на все с тем лишь ограничением, что, являясь сам подданным Бога, он обя­зан в силу этого соблюдать естественные законы». Автор трактата считает, что подданные обладают правом защищать себя, свою жизнь даже от тех, кто посягает на нее на законном основании; они не обязаны наносить себе повреждения, обвинять себя и т.п.

В третьих, обязанности подданных по отношению к суверену сохраняются до тех пор, пока суверен в состоянии защищать их. Ибо данное природой право защищать себя, говорится в книге, не может быть отчуждено никаким договором. Его не вправе пересту­пать и суверен. Когда же он, вопреки естественным законам, обязы­вает подданного наносить вред себе или убивать себя, либо запреща­ет защищаться от нападения врагов, тем самым оставляет возмож­ность подданным воспротивиться его воле. Народ тем самым получает право на восстание. Суверен рискует потерять власть. Следовательно, естественные законы предписаны и ему.

Иное дело - гражданские законы: «суверен государства, будь то один человек или собрание, не подчинен гражданским законам». Гражданским правом, по Гоббсу, являются те правила для каждого подданного, которые государство устно или письменно предписало ему, дабы он пользовался ими для различения между правильным и неправильным, т.е. между тем, что согласуется и не согласуется с правилами. Таким образом, подразумеваемая цель законов в том, чтобы дать правильное направление действиям людей, оставляя на их усмотрение все то, что не запрещено и не предписано законами.

По содержанию и цели естественные и гражданские законы, по Гоббсу, совпадают, так как последние также являются частью пред­писаний природы, «ибо справедливость, т.е. соблюдение договоров и воздаяние каждому того, что принадлежит ему, есть предписание естественного закона». Однако естественная свобода человека мо­жет быть урезана и ограничена, что «является естественной целью

издания законов, так как иначе не может быть никакого мира». Положительными являются те законы, которые стали таковыми по воле верховной власти. Закон - установление разума и приказа­ние государства. Следовательно, толкование закона зависит от вер­ховной власти и его могут толковать только те, кого назначит для этого суверен.

Природа закона, пишет Гоббс, не в его букве, а в его значении или смысле, т.е. в его достоверном толковании, долженствующем выявить мысль законодателя. Положительные законы он делит на распределительные (определяют права подданных) и карательные (определяют наказания за нарушения законов), основные (опреде­ляющие государственное устройство и обязанности подданных по отношению к власти) и неосновные (частноправовые). Гоббс делает вывод: право есть свобода, которую нам оставляет гражданский закон. Последний же есть обязательство и отнимает у нас ту часть свободы, которую предоставляет естественный закон. В этом такое же различие между свободой и обязательством, как и между правом и законом.

Обязанности суверена, по Гоббсу, определяются той целью, ради которой он был облечен верховной властью: безопасность и благо народа. Благо народа - высший закон государства. Исполнение его он связывает с заботой как об отдельных индивидах (защитой их от обид), так и с воспитательно-просветительной деятельностью - изданием и применением хороших законов, воспитанием рав­ной справедливости (в защите достоинства, чести, собственности) и ее соблюдением всеми сословиями и самим сувереном. «Необходи­мым средством к миру», условием общежития в трактате называ­ется частная собственность. Безопасность народа требует, пишет его автор, чтобы к равной справедливости относились и равенство долга перед государством, равномерное налогообложение. К обязанно­стям суверена он относит также правильное применение вознаг­раждений и наказаний.

Таким образом, Гоббс подчиняет праву и государственную власть: суверен подчинен естественному закону так же, как послед­ний из его подданных гражданскому закону. Предусматривает он и влияние права на политику. Однако положительные законы, уста­новленные для подданных, на него не распространяются. В его кон­цепции государства, мы полагаем, в отличие от авторов предшеству­ющих учебников, вполне соизмерим объем правовых полномочий и юридической ответственности сторон (государства и подданных). Его концепция предусматривает систему прав и свобод подданных и их гарантий, предоставления широкой правовой инициативы не только (хотя и главным образом) в частноправовых отношениях.

Подобно Ж.Бодену Гоббс признает только три формы государ­ства: монархию, демократию и аристократию. Независимо от различий, законодателем во всех государствах является лишь суве­рен. В этом смысле, по его мнению, «власть, если только она доста-

9 Г. Г. Демиденко

точно совершенна, чтобы быть в состоянии оказывать защиту под­данным, одинакова во всех формах». Различия лишь в пригодности к осуществлению той цели, для которой они установлены. Симпа­тии Гоббса очевидно эволюционировали: сначала они были на сто­роне монархии, потом - на стороне сильной власти лорда-протек­тора О. Кромвеля. Здесь лучше других форм выражается и реали­зуется абсолютный характер власти государства, а общие интересы тесно связаны с частными.

Итак, Гоббс существенно развил идеи о природе человека, его страстях и разуме как о движущих силах политики. В основе его теории естественного права - идея всеобщего естественного равен­ства людей, правового равенства в государстве. Он обосновал и пока­зал роль естественных законов для публичного и частного права. Политико-правовой идеал Гоббса - гражданское общество, охраня­емое авторитарной властью, где сочетаются неограниченная власть

суверена и права подданных. Его возвеличивание государства __

Левиафана, правопорядка - не гимн тоталитаризму, а правовая аль­тернатива гражданской войне, войне «всех против всех», бессилию власти. Не случайно Гоббс возвратился в Англию в 1651 г., признав протекторат Кромвеля, и был с уважением принят последним.

С ярко выраженных этатистских (государственниче-ских) позиций проблематику соотношения права и закона трактовал Томас Гоббс (1588-1679). Существенное зна­чение при разработке данной темы, как и во всем поли­тико-правовом учении Гоббса, придается принципиально­му противопоставлению естественного состояния государ­ству (гражданскому состоянию).

Гоббс исходит из того, что «природа создала людей равными в отношении физических и умственных способ­ностей» 5в. Во всяком случае возможная природная раз­ница между людьми не столь велика, чтобы один из них мог претендовать для себя на какое-нибудь благо, на ко­торое с таким же правом не мог бы претендовать другой.

58 Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936, с. 113. В дальнейшем для краткости данная работа будет обозначаться «Левиафан». См. также: Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине. М., 1914, с. 22 и след.

Подобное равенство людей, означающее их равные воз­можности вредить друг другу, в сочетании с коренящими­ся в природе человека тремя основными причинами вой­ны (соперничество, недоверие, любовь к славе) приводит, согласно Гоббсу, к тому, что естественное состояние ока­зывается всеобщей непрекращающейся войной.. «Отсюда очевидно,- пишет он,- что пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоя­нии войны всех против всех» 59.

В изображаемом Гоббсом естественном состоянии нет общей власти. А там, где нет общей власти, замечает он, нет и закона, а где нет закона, нет справедливости. Здесь отсутствуют также собственность, владение, различие между моим и твоим. Каждый в естественном состоянии имеет право на все - в этом и состоят его естественное право и естественная свобода.

Гоббс определяет естественное право следующим обра­зом: «Естественное право, называемое обычно писателями jus naturale, есть свобода всякого человека использовать свои собственные силы по своему усмотрению для сохра­нения своей собственной природы, т. е. собственной жиз­ни, и, следовательно, свобода делать все то, что по его собственному суждению и разумению является наиболее подходящим для этого средством» ео.

Под свободой в его учении имеется в виду отсутствие внешних препятствий делать то, что человек желает, по­скольку он по своим физическим способностям в состоя­нии это сделать. В этом смысле человек, согласно Гоббсу, свободен именно в естественном состоянии.

Естественное право, по мнению Гоббса, не следует смешивать с естественным законом (lex naturalis) - пред­писанием или найденным разумом общим правилом, со­гласно которому человеку запрещается делать то, что пагубно для его жизни или что лишает его средств к ее сохранению, и упускать то, что он считает наилучшим средством для сохранения жизни.

Гоббс подчеркивает: «Следует различать между jus и lex, между правом и законом, хотя те, которые пишут по этому предмету, обычно смешивают эти понятия: ибо право состоит в свободе делать или не делать, между тем

™ Гоббс Т. Левиафан, с. 115. 60 Там же, с. 117.

как закон определяет и обязывает к тому или другому члену этой альтернативы, так что закон и право разли­чаются между собой так же, как обязательство и свобода, которые несовместимы в отношении одной и той же вещи» ".

Человек - существо разумное, а общее правило и предписание разума, согласно Гоббсу, звучит так: «...вся"-кий человек должен добиваться мира, поскольку у него есть надежда достигнуть его, если же он не может его достигнуть, то он может использовать всякие средства, дающие преимущество на войне» е2.

В этом предписании разума, свидетельствующем о своеобразном рационалистическом (апеллирующем к разу­му) подходе Гоббса к обсуждаемой теме, содержатся как правила поведения в естественном состоянии (во второй части приведенной формы речь идет о санкционируемом разумом естественном праве), так и правило выхода из естественного состояния всеобщей войны к миру (первая часть формулы). Первая часть гоббсовской максимы разу­ма выступает как первый и фундаментальный естествен-ний закон: следует искать мира и следовать ему.

Из этого основного естественного закона Гоббс, при­бегая к дедукции, выводит целый ряд других естествен­ных законов, конкретизирующих правило поиска граж­данского мира между людьми63.

Так, второй естественный закон гласит, что в случае согласия на то других людей человек должен согласиться отказаться от права на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольство­ваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, какую он допустил бы у других людей по отно­шению к себе. Гоббс отмечает, что требование этого зако­на уже представлено в известной евангельской формуле: поступай по отношению к другим так, как ты желал бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе.

В другой своей формулировке, резюмирующей, по при­знанию Гоббса, основной смысл всех естественных зако­нов, данное правило гласит: не делай другому того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе.

" Там же. вг Там же, с. U8.

63 См.: Там же, с. 118-138; Он же. Философские основания учения о гражданине, с. 30-59.

8 В. С. Нерсесянц 225

Третий естественный закон требует, чтобы люди вы­полняли заключенные ими соглашения. В этом законе, по Гоббсу, заключены источник и начало справедливости. Несправедливость - это невыполнение договора, а все, что не несправедливо, справедливо.

Однако соглашения, основанные на доверии, недейст­вительны там, где есть опасения их невыполнения (т. е. в естественном состоянии). «Вот почему,-пишет он,- прежде чем слова справедливое и несправедливое могут иметь место, должна быть какая-нибудь принуди­тельная власть, которая угрозой наказания, перевешиваю­щего благо, ожидаемое людьми от нарушения ими согла­шения, принуждала бы в одинаковой мере людей к вы­полнению их соглашений и упрочила бы ту собственность, которую люди приобретают путем взаимных договоров взамен отказа от универсального права. И такая власть может явиться с основанием государства» 64.

Распространенное определение справедливости как не­изменной воли давать (воздавать) каждому его собствен­ное Гоббс трактует в духе своей концепции: справедли­вость предполагает собственное (собственность), а послед­нее возможно лишь там, где есть государство и принуди­тельная гражданская власть.

Остальные естественные законы, формулируемые Гоббсом, требуют соблюдения правил благодарности, при­знательности, скромности, милосердия, прощении, непри­косновенности посредников мира, беспристрастного и не­лицеприятного решения споров и т. д.65

Естественные законы неизменны и вечны. «Ибо,- по­ясняет Гоббс,- несправедливость, неблагодарность, над­менность, гордость, криводушие, лицеприятие и остальные пороки никогда не могут стать правомерными, так как никогда не может быть, чтобы война сохраняла жизнь, а мир ее губил» в6.

64 Гоббс Т. Левиафан, с. 127.

85 Один из естественных законов запрещает пьянство и все то, что уклоняет ум от его естественного состояния, разрушая или уменьшая тем самым способность рассуждения. Основание фор­мулировки этого закона таково: естественный закон - это веле­ние правого разума (recta ratio), а последнее в естественном состоянии представляет собой «акт рассуждения, т. с. собствен­ное и истинное рассуждение каждого отдельного человека о его действиях, которые могут привести к выгоде или вреду для остальных людей» (Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине, с. 30, 53-54).

66 Гоббс Т. Левиафан, с. 137.

Науку о естественных законах он характеризует йак единственную и истинную философию морали, как науку о добре и зле в человеческих поступках и в обществен­ной жизни.

Гоббс отмечает неточность применения названия закон к предписаниям разума, каковыми являются формули­руемые им «естественные законы». «Ибо,- продолжает он,- эти предписания являются лишь заключениями или теоремами в отношении того, что ведет к сохранению и защите человеческой жизни, между тем как закон в соб­ственном смысле означает предписание того, кто по праву повелевает другими. Однако, если мы рассматриваем эти самые теоремы как возвещенные богом, повелевающим но праву всем, тогда они правильно названы законами»67.

Наличие одних лишь естественных законов еще не ве­дет к миру и безопасности. Гарантировать соблюдение этих законов может лишь общая власть, держащая людей в страхе и направляющая их действия к общему благу. Такая общая власть, согласно гоббсовской договорной теории возникновения государства, может быть установ­лена лишь путем сосредоточения всей власти и всей силы в одном человеке или собрании людей, сводящих все воли участников договора в единую волю. Множество людей, объединяемое таким образом в одном лице (суверене), и есть государство (civitas).

Характеризуя процесс образования государства, Гоббс пишет: «Таково рождение того великого Левиафана, или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного бога, которому мы под владычеством бессмертного бога обязаны своим миром и своей защитой. Ибо благодаря полномочиям, данным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц поль­зуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх де­лает этого человека или это собрание лиц способным на­правлять волю всех людей к миру внутри и к взаимной помощи против внешнего врага. И в этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая мо­жет быть определена как единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так,

Там же, с. 138.

как оно сочтет это необходимым для их мира и общей защиты» 6\ Носитель этого лица, суверен, обладает вер­ховной властью по отношению к подданным. «Суверен­ная власть,- подчеркивает Гоббс,- есть душа государ­ства» 69.

Среди правомочий суверена Гоббс специально выде­ляет такие права, как установление законов, наказание нарушителей законов, объявление войны и заключение мира, отправление правосудия, учреждение системы орга­нов, запрещение вредных учений, ведущих к нарушению мира и т. д. Однако этим полномочия суверена не огра­ничиваются, так как перечисленные нрава, согласно Гобб-су, подразумевают и другие права, которые необходимы для осуществления задач государства.

Верховная власть в любой форме государства (демо­кратии, аристократии или монархии) носит, по Гоббсу, абсолютный характер: она «так обширна, как только это можно себе представить» 70.

Касаясь вопроса об обязанностях суверена, Гоббс за­мечает: «Обязанности суверена (будь то монарх или со­брание) определяются той целью, ради которой он был облечен верховной властью, а именно целью обеспечения безопасности народа, к чему он обязывается естествен­ным законом и за что он отвечает перед богом, творцом этого закона, и ни перед кем другим» 71.

Гоббс вместе с тем пишет, что «имеются некоторые права, о которых нельзя думать, чтобы кто-нибудь мог их словами или знаками уступить или отчуждать» 72. Среди этих неотчуждаемых (естественных) прав человека он называет право сопротивления тем, кто посягает на его жизнь и здоровье, кто хочет наложить на него оковы или заключить в тюрьму.

В общем виде Гоббс замечает, что «каждый поддан­ный имеет свободу в отношении всего того, право на что не может быть отчуждено договором»73. Так, никакой договор не может обязать человека обвинять себя и со­знаваться в предъявляемом обвинении, убить или ранить себя или другого, воздерживаться от пищи, пользования

водой и воздухом, употребления лекарств й других необ­ходимых для жизни вещей. Подданный свободен не пови­новаться приказам суверена выполнить подобные дейст­вия, если, подчеркивает Гоббс, наш отказ в повиновении в подобных случаях не подрывает ту цель, ради которой была установлена верховная власть.

Остальные свободы подданных «проистекают из умол­чаний закона» 74. Там, где суверен не предписал никаких правил, подданный свободен делать или не делать что-либо по собственному усмотрению. Мера и объем подоб­ной свободы подданных в различных государствах зави­сят от обстоятельств места и времени и определяются вер­ховной властью, ее представлениями о целесообразности и т. п.

Признаваемые Гоббсом неотчуждаемые права поддан­ного в целом касаются вопросов его личного самосохра­нения и самозащиты. По смыслу гоббсовской концепции в этих пределах подданный может оказать сопротивление гражданской власти. Поэтому последующие действия преступника, продиктованные мотивами самозащиты (на­пример, вооруженное сопротивление мятежников, которых ждет смертная казнь; побег заключенного из тюрьмы или с места казни и т. п.) не являются «новым незакономер­ным актом» 75.

Но никто, подчеркивает Гоббс, не имеет права оказы­вать сопротивление «мечу государства» в целях защиты другого человека (виновного или невиновного), поскольку такое право лишает суверена возможности защищать безопасность подданных и разрушает саму сущность власти.

Об издаваемых сувереном законах Гоббс пишет: «Эти правила о собственности (или о моем и твоем) и о добре, зле, закономерном и незакономерном в человече­ских действиях являются гражданскими законами, т. е. особенными законами каждого отдельного государства...» 7б

Гражданские законы он называет искусственными це­пями для подданных, свобода которых состоит лишь в том, что обойдено молчанием суверена (законодателя) при ре­гулировании действия людей.

Однако подобная свобода никак не упраздняет и не ограничивает власть суверена над жизнью и смертью

74 Там же, с. 178.

76 Там же, с. 151.

подданных. Единственное ограничение суверена связано с тем, что, будучи сам подданным бога, он должен соблю­дать естественные законы. Но если суверен нарушит их, причинив тем самым ущерб подданным, он, по. смыслу гоббсовской концепции суверенитета, лишь совершит грех перед богом, но никак не несправедливость по отношению к подданным.

В гражданском состоянии речь собственно может идти лишь о свободе государства, а не частных лиц. Цель гражданских законов как раз и состоит в том, чтобы «ограничить свободу отдельных людей» 77. В этом вопро­се отчетливо проявляется основной смысл гоббсовского различения права (естественного) и закона (гражданско­го, положительного). «Ибо право,- подчеркивает Гоббс,- есть свобода, именно та свобода, которую оставляет нам гражданский закон. Гражданский же закон есть обяза­тельство и отнимает у нас ту свободу, которую предостав­ляет нам естественное право. Природа предоставляет всякому человеку право обеспечить свою безопасность своей собственной физической силой и в целях предупреж­дения нападения на себя напасть на всякого подозритель­ного соседа. Гражданский же закон лишает нас этой свободы во всех тех случаях, где защита закона обеспе­чивает безопасность» 78.

Причем так дело обстоит во всех формах государства: свобода одинакова как в монархии, так и в демократии. С этих позиций Гоббс бросает резкие упреки античным авторам (особенно Аристотелю и Цицерону), связывав­шим свободу с демократической формой правления. Этим воззрениям он приписывает опасные и разрушительные последствия: «И благодаря чтению греческих и латинских авторов люди с детства приобрели привычки благоприят­ствовать (под лживой маской свободы) мятежам и бес­путному контролированию своих суверенов, а затем кон­тролированию и этих контролеров, вследствие чего было пролито столько крови, что я считаю себя вправе утверж­дать, что ничто никогда не было куплено такой дорогой ценой, как изучение греческого и латинского языков за­падными странами» 7Э.

При характеристике гражданских законов Гоббс под­черкивает, что лишь суверен является во всех государ-

ствах законодателем, причем свобода суверена носит над-законный характер: суверен (одно лицо или собрание) не подчинен гражданским законам.

Касаясь вопроса об обычаях, он отмечает, что основа­нием признания за долгой практикой силы закона явля­ется не продолжительность времени, а воля суверена (ого молчаливое согласие). С этих позиций он возражает юристам, считающим законом лишь разумные обычаи и предлагающим упразднить дурные обычаи. Решение во­просов о том, что разумно и что подлежит упразднению, замечает Гоббс,- дело самого законодателя, а не юриспру­денции или судей. Закон должен соответствовать разуму, но именно разуму суверена.

В отношении законов, установленных при прежних суверенах, но продолжающих действовать и при нынеш­нем суверене, Гоббс формулирует следующее правило: законодателем является не тот, чьей властью закон впер­вые издан, а тот, чьей волей он продолжает оставаться законом. «Правовая сила закона,- подчеркивает он,- состоит только в том, что он является приказанием суве­рена» 8°.

Существенный признак гражданских законов, по Гобб-су, состоит в том, что они доводятся до сведения всех тех, кто обязан повиноваться им, посредством устного или письменного опубликования или в иной форме, заведомо исходящей от верховной власти.

Толкование всех законов (и гражданских и естест­венных) - прерогатива верховной власти, поэтому толко­вать их могут лишь те, кому это поручено сувереном.

Только с установлением государства естественные (моральные) законы становятся действительными закона­ми («приказаниями государства», «гражданскими зако­нами»), в силу того, что верховная власть обязывает людей повиноваться им. С учетом этого Гоббс говорит о том, что «естественный и гражданский законы совпадают по содержанию и имеют одинаковый объем», что «естественный закон является во всех государствах мира частью гражданского закона, а последний, в свою оче­редь,-частью предписаний природы»81. Далее, он по­ясняет, что гражданский и естественный законы являют­ся «не различными видами, а различными частями права,

80 Там же, с. 214.

81 Там же, с. 209.

из которых одна, писаная часть, называется граждан­ским, другая, неписаная, называется естественным за­коном»82. Повиновение гражданскому закону -одно из требований естественного закона.

В целом Гоббс дает следующее определение граждан­ского закона: «Гражданским законом являются для каж­дого подданного те правила, которые государство устно, письменно или при помощи других достаточно ясных знаков своей воли предписало ему, с тем чтобы он поль­зовался ими для различения между правильным и не­правильным, т. е. между тем, что согласуется, и тем, что не согласуется с правилом» 83.

Среди гражданских законов (т. е. положительных че­ловеческих законов) Гоббс выделяет законы распредели­тельные и уголовные84. Распределительные законы ад­ресованы всем подданным и определяют их права, ука­зывая пути приобретения и сохранения собственности, порядок исков и т. д. Речь здесь по существу идет о во­просах частного права (материального и процессу­ального) .

Уголовные законы, согласно Гоббсу, адресованы долж­ностным лицам и определяют наказания за нарушения законов. Хотя каждый человек должен быть заранее ин­формирован об этих наказаниях, однако повеление здесь, по мнению Гоббса, адресовано не преступнику, от кото­рого нельзя ожидать, что он честно накажет само­го себя.

Кроме того, он делит законы на основные и неоснов­ные". К основным он относит законы, обязывающие подданных поддерживать власть суверена, без которой государство погибнет. Сюда Гоббс относит законы о пре-

82 Там же, с. 210. Поэтому действующие обычаи в качестве неписа­

ного закона Гоббс считает естественным законом (т. е. не пози­

тивным, не гражданским законом). Однако этим противоречия

в суждениях Гоббса не снимаются, потому что он неоднократно

признает возможность устной формы гражданского закона,

в свете чего последний не может быть охарактеризован как

«писаная часть» всех законов. Кстати, Гоббс должен был бы

говорить о естественном и гражданском законах как о различ­

ных частях законов (законодательства), а не права, так как

право в его учении (в отличии от закона) - это лишь естест­

венное право, к тому же толкуемое им как право в субъектив­

ном, а не в объективном смысле.

83 Там же, с. 208.

" Там же, с. 221-222. 85 Там же, с. 224.

рогатйвах Верховной власти (право войны и мира, от­правление правосудия, назначение должностных лиц и вообще право суверена делать все, что сочтет необходи­мым в интересах государства). К неосновным относят­ся законы (например, о тяжбах между подданными), упразднение которых не влечет за собой распад госу­дарства.

Наряду с гражданскими законами (в их отличии от естественных законов) Гоббс выделяет также и божест­венные законы - заповеди бога, адресованные опреде­ленному народу или определенным лицам и объявленные в качестве законов теми, кто был уполномочен богом это сделать.

Рационализм гоббсовского подхода к божественным законам отчетливо проявляется в том, что он признает их лишь в той мере, в какой они не противоречат есте­ственным законам; лишь в таком смысле и объеме они имеют обязательное значение. Как бы компенсируя свою рационалистическую редукцию теономных правил к ра­циональным, Гоббс с готовностью признает божественный характер естественных законов, но это не меняет суще­ства дела - их автономного рационалистического смысла.

Очевидна также светская, антитеологическая на­правленность положения Гоббса о том, что «вера и тай­ные помышления человека не подчиняются приказани­ям» 86. Это означает, что вера вообще (в том числе и вера в божественные законы) не является объектом за­конодательного регулирования.

Но, как говорится, свято место пусто не бывает, и Гоббс - в поразительном соответствии с данной посло­вицей - на место «бессмертного бога» как законодате­ля ставит государство («смертного бога», Левиафана). «Я поэтому заключаю,- пишет он,- что во всех вещах, не противоречащих нравственному закону (т. е. естест­венному закону), все подданные обязаны повиноваться как божественным законам тому, что будет объявлено таковыми государственными законами» 87.

Законодательство, следовательно, становится орудием проведения в жизнь важных духовных и идеологических установок и воззрений. Это, впрочем, вытекает и из суждений Гоббса об управленческих, контрольных и цен-

88 Там же, с. 223.

87 Там же, с. 223-224.

зорских полномочиях суверена относительно научных доктрин и общественного мнения.

Исходя из того, что «действия людей обусловлены их мнениями»88, Гоббс в хорошем управлении мнениями видит путь к хорошему управлению действиями людей в целях водворения среди них «мира и согласия». И хотя он отмечает, что единственным критерием годности или негодности того или иного учения он признает истину, однако считает, что этому не противоречит проверка данного учения с позиций «дела мира», которое в его словоупотреблении имеет в виду, собственно говоря, выс­шие, абсолютно бесконтрольные этатистские интересы.

Так, он полагает, что в «компетенцию верховной вла­сти входит быть судьей в отношении того, какие мнения и учения препятствуют и какие содействуют водворению мира, и, следовательно, в каких случаях, в каких рамках и каким людям может быть предоставлено право обра­щаться с речами к народной массе и кто должен рас­сматривать доктрины всех книг, раньше чем их опубли­ковать» 8Э. Люди, готовые поднять оружие для защиты и проведения в жизнь того или иного мнения, находятся в состоянии приостановленных на время военных дейст­вий, в состоянии раздора и непрерывной подготовки гражданской войны. Эту борьбу мнений и учений Гоббс решает с помощью цензуры - «судей мнений и уче­ний» 90, назначаемых сувереном.

Антидемократический, антилиберальный и антиинди­видуалистический характер гоббсовской концепции суве­ренитета очевиден. Существенным ее следствием являет­ся трактовка закона (всего позитивного человеческого законодательства) как приказа суверена. Причем закон (гражданский, государственный) и право (естественное) противопоставляются таким образом, что закон резю­мирует в себе лишь несвободу, бесправие и обязанности подданных по отношению к суверену и свободу, полно­властие и полномочия суверена по отношению к под­данным.

Свобода в трактовке Гоббса - это синоним критикуе­мого им (применительно к индивидам) естественного

88 Там же, с. 150-151. Французские материалисты и просветители

потом скажут, что миром правят мнения.

89 Там же, с. 150.

90 Там же, с. 151.

права и свидетельство состояния войны всех против всех. С учетом того, что с учреждением государства ес­тественные права и свободы подданных переходят к суверену, который таким образом оказывается единствен­ным действительным носителем свободы и права, можно с полным оспованием сказать, что и в состоянии сконст­руированной Гоббсом государственности искомый им мир не достигнут и война продолжается. Изменились лишь ее фронт и характер: вместо войны всех против всех (и наряду с ее непреодолимыми остатками) развер­тывается война (внутренняя и внешняя), источником ко­торой является право и свобода (по смыслу гоббсовской концепции - естественная) суверена.

Естественно-правовой (и, следовательно, военный) ха­рактер взаимоотношений различных суверенов (и суве­ренных государств) Гоббс признает и сам. Следователь­но, в этом плане установление гражданской власти при­водит к переходу от спорадических и хаотических мелких (индивидуальных и групповых) стычек к организованной (на общегосударственном уровне и масштабах) войне между суверенами.

Парализованный страхом перед революцией и граж­данской войной и занятый поисками внутреннего согла­сия, Гоббс, по сути дела, вообще упускает из виду про­блематику мира и войны между государствами. Повсюду под «миром» он имеет в виду внутренний мир, а именно состояние послушания подданных властям. Но и здесь, в сфере гоббсовской конструкции гражданского состоя­ния, преодоление войны и достижение мира весьма ил­люзорно, поскольку свободный суверен в своих взаимо­отношениях с несвободными подданными по существу (и по специфическому естественно-правовому смыслу гоббсовской трактовки свободы) находится в естественном состоянии (ничем не связан, имеет право на все и т. п.).

Диалектика изображаемого Гоббсом процесса договор­ного учреждения государства, следовательно, такова, пто выход людей из естественного состояния сопровожда­ется ценой такого отказа от их прав и свобод в пользу гражданской власти, что последняя, беря в свои руки силы и возможности естественного состояния, превраща­ется в нового и единственного субъекта естественного права и свободы. В этой исключительности власти в ка­честве субъекта естественного права в условиях граж­данского состояния - сущность суверенитета в гоббсов-

ской интерпретации и смысл его понимания позитивного права как приказа суверена.

Такое правопонимание, исходящее из этатистской концепции (бесконтрольная свобода государства, суве­рена, гражданской власти вообще), делает Гоббса родоначальником буржуазного юридического позитивиз­ма. Ведущие представители этого направления (Дж. Ос­тин, Ш. Амос, К. Гербер, П. Лабанд, Г. Ф. Шершеневич и др.) акцептируют и отстаивают (в той или иной моди­фикации и вариации) основную идею гоббсовской трак­товки: позитивное право (у Гоббса - позитивный за­кон) - это приказ суверена.

Так, Дж. Остин характеризовал право как «агрегат правил, установленных политическим руководителем или сувереном», и подчеркивал: «Всякое право есть команда, приказ»91. Так же и согласно Ш. Амосу, «право есть приказ верховной политической власти государства с целью контроля действий лиц в данном сообществе»92. Г. Ф. Шершеневич придерживался аналогичных воззре­ний. «Всякая норма права,-писал он,- приказ» °3. Право, по его оценке,- это «произведение государства», а государственная власть характеризуется им как «тот начальный факт, из которого исходят, цепляясь друг за друга, нормы права» 94.

Основное различие в подходах Гоббса и названных позитивистов к праву состоит в том, что Гоббс, допуская естественное состояние, признает в его рамках и естест­венное право, а его последователи отрицают и то, и дру­гое. Но и Гоббс, как мы видели, отрицает естественное право (правда, лишь у подданных) в гражданском со­стоянии.

Существенно общее в их позициях заключается в том, что в условиях государственности правом признает­ся лишь позитивное право (позитивный закон), понимае­мое как властный приказ. Отрицание содержательных

91 Austin J. Lectures on Jurisprudence or the Philosophy of Positive Law. L., 1873, vol. 1, p. 89, 98.

Обстоятельный критический анализ этих и других аналогич­ных положений Дж. Остина, а также Ш. Амоса, Г. Ф. Шершене-вича и ряда других позитивистов см.: Зорькин В. Д. Позитивист­ская теория права в России. М., 1978, с. 60 и след.

п Amos Sh. A systematic View of the Science of Jurisprudence. L, 1872, p. 73.

93 Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1910, вып. 1, с. 281.

»4 Там же, с. 314.

(в том числе и ценностно-содержательных) черт права сопровождается подменой правовых свойств закона (и так называемого позитивного права вообще), его вла­стным источником и характером. Своим приказом госу­дарственная власть порождает право - таково кредо данного типа правопонимания, подлинная суть которого проявляется в утверждении: все, что приказывает госу­дарственная власть, есть право (закон). Отличие права от произвола тем самым в принципе лишается объектив­ного и содержательного смысла и имеет для привержен­цев юридико-позитивистского подхода лишь субъективный и формальный характер: явный произвол, санкционируе­мый определенным субъектом (государством) в опреде­ленной форме (в форме того или иного акта - закона, рескрипта, декрета и т. д.) безоговорочно признается правом.

Юридический позитивизм тем самым расписывается в своей полной беспомощности установить какие-либо науч­но значимые объективные критерии отличия права как особого социального явления от иных феноменов (как от произвола и бесправия, так и, скажем, от морали) и ограничивается указанием на авторитет власти как един­ственный критерий для данного отличия. В позитивист­ской трактовке за приказом государственной власти при­знаются магические возможности. Получается, что при­казом решаются задачи не только субъективного характера (формулирование норм законодательства), но и объективного плана (формирование, создание самого права), а также собственно научного профиля (установ­ление и выяснение отличия права от произвола и вообще неправовых явлений). Во всем этом отчетливо проявля­ются этатистские корни и установки юридико-позитиви-стских воззрений.